Урсула Ле Гуин - Пересадка

В том месте, где мы попытались причалить, берег оказался сплошным засоленным болотом, а поскольку был отлив, да и погода стояла невыносимо душная, омерзительный запах болотной гнили заставил нас снова отплыть подальше, и мы следовали вдоль побережья, пока, наконец, не увидели небольшую бухточку с песчаными пляжами и не вошли в нее. Там, в устье впадавшей в море речонки, стоял городок. Мы причалили к весьма грубому и ненадежного вида пирсу и с неописуемым волнением (я, во всяком случае) ступили на этот остров, пользующийся репутацией хранилища ТАЙНЫ ВЕЧНОЙ ЖИЗНИ».

Я думаю, мне лучше немного подсократить рассказ Постванда, поскольку он чересчур витиеват и длинен, а кроме того, Постванд постоянно посмеивается над Вонгом, который, похоже, и делал большую часть работы, не испытывая при этом никакого «неописуемого волнения». Итак, Постванд и Вонг походили по городу и нашли его довольно жалким и совершенно не интересным, если не считать того, что там водились какие-то ужасные червяки или мухи. Все жители были с ног до головы укутаны в противомоскитные сетки, и все двери и окна тоже были затянуты сеткой. Постванд полагал, что эти мухи, наверное, очень больно кусаются, но вскоре обнаружил, что это не так; мухи были чрезвычайно надоедливы, но, по его словам, человек вряд ли мог почувствовать их укус, который к тому же не вызывал ни опухоли, ни зуда. Тогда он решил, что мухи разносят какую-то опасную болезнь, и спросил об этом островитян, но они полностью это отрицали, говоря, что никаких особых заболеваний на острове никогда не было, а болеют люди как раз на «большой земле».

Постванд совсем разволновался и стал допытываться, умирают ли жители острова. «Конечно!» — изумились они.

Он не вдается в подробности, но можно догадаться, что жители острова относились к нему, как к очередному «глупцу с большой земли», который задает всякие нелепые вопросы. Далее повествование Постванда становится весьма язвительным, он всячески комментирует отсталость островитян, их дурные манеры и чудовищную стряпню. После весьма неприятной ночи в какой-то убогой хижине они с Вонгом на несколько миль углубились во внутренние районы острова и обследовали их; передвигались они пешком, поскольку никаких иных средств передвижения там не имелось. И в крошечной деревушке, возле которой было огромное болото, они обнаружили нечто такое, что, по словам Постванда, «положительно служило доказательством того, что утверждения островитян насчет того, что они никогда не страдали никакими особыми болезнями, были ложью или простым хвастовством, а может, и чем-либо похуже». «Более страшных примеров разрушительного действия удребы, — пишет он далее, — я никогда в жизни не видел, даже в диком краю Ротого. Половую принадлежность той или иной жертвы определить было уже невозможно; от ног оставались только жалкие пеньки; все тело выглядело так, словно его варили на слабом огне; живы были только волосы, уже совершенно седые, но по-прежнему густые, роскошные, только ужасно спутайные и грязные, трагической короной завершавшие облик героя столь печального действа».

Я посмотрела в «Энциклопедии» слово «удреба». Это болезнь, которой жители Йенди боятся так же, как мы боимся проказы. Удреба, в сущности, и напоминает проказу, но является куда более заразной: одного-единственного контакта со слюной или другими отходами жизнедеятельности человека достаточно, чтобы ее заполучить. От нее не существует никакой профилактической вакцины, и лечению она не поддается. Постванд пришел в ужас, когда увидел детей, игравших рядом с больным удребой. Насколько я поняла, он прочел лекцию по гигиене одной из деревенских женщин, та страшно обиделась и в ответ тоже прочла ему лекцию — насчет того, что неприлично совать нос не в свои дела и так пялиться на людей. А потом она подхватила несчастного больного на руки, «словно ребенка лет пяти», пишет потрясенный Постванд, и унесла в хижину. Потом она, правда, снова вышла оттуда с миской, полной чего-то подозрительного, и громко ворча. И тут Вонг, который мне вообще показался персонажем очень симпатичным, предложил Постванду убраться подобру-поздорову. «Я подчинился беспочвенным опасениям моего спутника», — огорченно заключает свой рассказ Постванд. В тот же вечер они уплыли прочь от этого острова.

Не могу сказать, что рассказ Постванда прибавил мне энтузиазма. И я стала искать более свежую, современную информацию об острове Бессмертных. Мой знакомый библиотекарь постарался как-то уклониться от помощи в моих поисках — жителям этого мира вообще свойственно уходить в сторону от неприятной для них тематики, — а я не умела пользоваться их предметным каталогом; похоже, он был еще более непонятно устроен, чем предметный каталог у нас в Интернете. Впрочем, вполне возможно, что в библиотеке имелось вообще крайне мало сведений об острове Бессмертных. Единственное, что мне удалось отыскать, — это научный труд под названием «Алмазы Айя». Айя, как я уже знала, это одно из названий острова. Но моему трансломату статья оказалась «не по зубам», и он все время делал пропуски, так что я не слишком много смогла понять. Но все же догадывалась, что на этом острове никаких шахт, по всей видимости, не строили, потому что алмазы там лежат буквально на поверхности земли — по-моему, примерно так их добывают и в одной из пустынь на юге Африки. Поскольку остров Айя покрывали леса и болота, во время сезона дождей алмазы там можно было просто собирать, как грибы, после очередного ливня или оползня. Люди отправлялись туда довольно часто и бродили по всему острову в поисках драгоценных камней. Крупные алмазы находили достаточно часто, чтобы охотники за ними все продолжали и продолжали приезжать на остров. Сами же островитяне, похоже, никогда никакого участия в поисках алмазов не принимали. И некоторые искатели, расстроенные неудачами, утверждали, что местные жители даже закапывают алмазы поглубже в землю, если случайно их находят. Если верить той статье, отдельные камни были прямо-таки огромными, по нашим меркам: в статье они описаны как «комки черного или, точнее, темного цвета»; иногда, правда, попадались и совершенно чистые камешки. Вес некоторых алмазов доходил до пяти фунтов! Но в статье ничего не говорилось ни о том, были ли распилены эти гигантские камни, ни о том, для чего их можно использовать, ни об их рыночной цене. Создавалось отчетливое впечатление, что жители Йенди алмазы совершенно не ценят — не то, что мы. Да и тон статьи был какой-то безжизненный, уклончивый, словно в ней говорилось о чем-то неприличном.

Конечно же, если бы островитяне знали что-нибудь о «ТАЙНЕ ВЕЧНОЙ ЖИЗНИ», в библиотеке было бы больше сведений и о них, и об этой «тайне», верно ведь?