Стивен Дональдсон - Появляется всадник

Мисте изменилась — Элега заметила это мгновенно. Ее осанка стала более прямой, расправленные плечи и поднятый подбородок свидетельствовали, что эта женщина перестала колебаться. Шрам, похожий на заживший ожог, шел по челюсти к правому уху, но не портил ее красоту, а лишь подчеркивал ее уверенность в себе. Она действительно была убеждена в правильности того, что делает. Впервые за всю их жизнь само присутствие Мисте заставило Элегу почувствовать себя маленькой, менее уверенной в себе.

Чутье подсказывало ей, что Мисте совершила нечто такое, в сравнении с чем ее усилия изменить судьбу Морданта казались ничтожными.

Мисте долго изучала Элегу. Затем заулыбалась.

Эта улыбка походила на улыбку отца в те дни, когда он был самим собой, — улыбка, словно солнечный луч. Элега не могла этого выдержать; ее глаза наполнились слезами.

— О Мисте, — выдохнула она. — Ты напугала меня до смерти, исчезнув подобным образом. Я считала, что ты давным—давно мертва.

И не в силах сдержаться, раскрыла объятия и крепко прижала к себе сестру.

— Прости, — прошептала Мисте, пока они прижимались друг к другу. — Знаю, что напугала тебя. Я этого не хотела. Но у меня не было выбора.

Элега неловко отступила на шаг, смахнула с глаз непрошеную слезинку, нашла платок и высморкалась.

— Ах ты проказница, — ласково сказала она. Мисте улыбнулась в ответ и забрала у нее платок.

— Помнишь? — пробормотала Элега. — Я называла тебя так когда—то. Когда мы были маленькими. Если я провинилась и ждала неприятностей, я старалась все свалить на тебя. Даже когда ты была совсем маленькой и плохо умела ходить, я пыталась убедить мать, что ты подговорила меня — что бы это ни было. Мол, ты—проказница.

Мисте весело рассмеялась.

— Нет, не помню. Я была слишком мала. Не верится, что ты могла переложить ответственность на кого—то другого! — Она вздохнула, словно ей радостно было видеть сестру. — Впрочем, сейчас, столько лет спустя, я доказала, что ты была права.

— Да уж. — Элеге хотелось смеяться и шутить и одновременно рыдать при виде Мисте. — Совершенно неисправимый ребенок. — Она попыталась навести хоть какой—то порядок в мыслях и помешать эмоциям захлестывать разум. — Садись. Выпей. — Она показала на складные стулья у небольшого медного столика. — Я очень рада видеть тебя. Я была так одинока… — Она не могла справиться с собой; неожиданное появление Мисте очень взволновало ее. — О Мисте! Где ты была?

Во взгляде Мисте появилась гордость. Нет, Элега, поняла это почти мгновенно, это было нечто большее. Предупреждение. Постепенно улыбка Мисте растаяла. — Долгая история, — ответила она коротко. — Я пришла к тебе, потому что мне необходимо принять целый ряд решений. И среди них не последнее — должна ли я говорить тебе, где была и что делала.

Не просто гордость. Не просто предупреждение.

Недоверие.

Элега готова была расплакаться.

Но в то же время собственное чутье предупредило ее: лагерь Аленда во многих отношениях опасное место, но он особенно опасен для дочери короля Джойса, который не выказывал расположения к принцу Крагену.

— К чему такие церемонии? — спросила Элега осторожно. — Я ведь твоя сестра. Почему ты не можешь рассказать мне обо всем?

На чьей ты стороне?

— Да, спасибо. — Манеры сестры были безукоризненными. — Я бы не отказалась от вина. Как ты успела заметить… — Она скинула плащ, открывая потертую кожаную жилетку и ботинки, которые, казалось, не имели ничего общего с романтикой и спальными покоями. — Какое—то время я не слишком роскошествовала.

Но Элега не отозвалась, слишком занятая тем, что пыталась подавить в себе желание спросить: На чьей ты стороне?

— Элега, — вздохнула Мисте. — Я не могу ничего рассказать о себе, потому что не знаю, в качестве кого ты здесь. Не знаю, почему армия Аленда решилась осадить Орисон. Не знаю, — она стерла с глаз непрошеную слезинку, — жив ли еще наш отец и удерживает ли он трон. Продолжает ли он безумствовать.

Я не могу принять здравого решения, не узнав ответы на эти вопросы.

Я узнала, что ты здесь, — пояснила она. — Я ведь видела, как ты скачешь рядом с принцем Крагеном навстречу Смотрителю Леббику в тот день, когда началась осада. Расстояние было значительным, — признала она, — но я была уверена, что видела тебя. И мне пришлось слишком долго убеждать… — она запнулась, — убеждать себя встретиться с тобой.

Явно стараясь отвлечь внимание Элеги, она жалобно попросила:

— Так могу я выпить вина?

— Ну конечно. Само собой. — Очнувшись от потрясения, Элега подошла к медному столику. На нем стояли графин и два кубка. Несмотря на вероятность того, что ей придется объяснять принцу, почему в его отсутствие его кубком пользовались, она налила вина Мисте и себе, села и знаком пригласила сестру присоединиться к ней.

Мисте приняла кубок и села. Над краем кубка, из которого она пила, в ее глазах зажегся новый блеск. Опустив кубок, она улыбнулась, глядя за плечо Элеги.

— Великолепное вино. Хотела бы я прихватить с собой бочонок такого.

Несколько глотков вина помогли Элеге вернуть самообладание. И, уже взяв себя в руки, она спросила:

— Почему ты говоришь, что тебе пора? Ты ведь только что пришла. И… — она постаралась изобразить самую очаровательную улыбку, — ты еще ничего не рассказала, а я не поняла, почему ты пришла сюда.

Мисте снова отпила и, держа бокал обеими руками, заглянула в него.

— Я пришла задать вопросы и получить на них ответы, чтобы принять решение и надеяться, что послужу добру, а не злу.

— Другими словами, — Элега старалась говорить спокойно, — ты не хочешь мне доверять. Я должна помочь тебе решить, можешь ты мне верить или нет.

Глаза Мисте потемнели. И почти сразу Элега заметила горькую перемену, произошедшую с ними обеими. Мисте была младшей из дочерей короля и в некотором смысле самой малоуважаемой — одинокая, погруженная в романтические мечтания, в свои странные состояния, которые не имели ничего общего с реальностью. Только отец выслушивал ее, не выказывая при этом скрытой насмешки, — но сейчас его королевство разваливалось, и виной тому было одиночество Джойса.

И тем не менее, она стала другой, облекшись в собственную храбрость лучше, чем в кожу. Вполне вероятно, она сошла с ума. Как еще объяснить то, что она здесь, что она посчитала решение прибыть прямо в лагерь Аленда разумным и требует ответов на вопросы? Даже если она была нормальна, она стала совершенной незнакомкой, и Элега не знала, как это оценивать и как к этому относиться.