Наталья Белкина - Наместник

Демон играл со мной. Это было видно по его лукавой собачьей морде, напоминавшей в тот момент улыбку мультяшной Багиры. Горгона явно наслаждалась моей беспомощностью и не принимала в расчет острый меч. Улучшив момент, я наскочила и нанесла удар. Она увернулась, но ее морда стала серьезной и свирепой. Начиналась настоящая схватка. Я стала снова и снова делать выпады, но дьяволица ловко уклонялась от них и становилась все злее. Остановиться было уже невозможно. Я чертовски разозлила саму смерть. Глаза ее полыхали красной яростью. Я размахивала увесистым мечом у нее перед носом, чтоб не дать ей возможности напасть. У меня начали уставать руки, но нельзя было сделать передышку. Это значило бы попрощаться с жизнью.

И вдруг Горгона сделала невероятный прыжок на стену донжона и, отпружинив от нее полетела сверху прямо на меня. Это длилось только миг, но мне показалось, что время растягивается, как в замедленной съемке. Перекошенная злобой морда чудовища, дециметровые клыки, огромные когти и гора каменных от напряжения мышц стремительно приближались ко мне. Мои глаза в паническом ужасе уставились в самую середину ее груди, а руки, словно и не подчиняясь никакому сигналу мозга, сами собой совершили какое-то молниеносное движение.

Я не успела ничего осознать. Туша Горгоны со все тяжестью рухнула на меня. Я упала, пребольно ударившись о камни мощеного подворья и отключилась на несколько секунд. Но инстинкт самосохранения тут же заставил сознание, как субмарину из темных глубин, вынырнуть на свет божий. Я собрала в пучок мысли и тут же поняла, что тяжелая туша, неподвижно лежащая на мне — это Горгона, а теплая лужа, в которой я оказалась и от которой промокла вся рубашка — ее кровь. Она была мертва. Мой меч проткнул ее насквозь.

С немалым усилием столкнув с себя труп грозного чудища, я с трудом вытащила из его груди свое оружие. С ног до головы выпачканная кровью, своей и своего поверженного врага, едва передвигая ватные от усталости и нервного напряжения ноги, я побрела к открытым дверям сторожевой башни. Там в подвале должен был находиться мой "прикованный Прометей".

Я совершила невероятное: убила Горгону. Поверить в это было почти невозможно. Мне казалось, что вот-вот я снова услышу позади себя ее грозный рык, и все начнется сначала. Некоторое время мне даже чудилось, что за мной кто-то крадется. Но, обернувшись, я убеждалась: пес-дух Василисы лежал поверженной грудой на камнях.

Я подошла к башне и, становившись у двери, крикнула вниз:

— Ю-Ю, ты здесь?

В ответ раздался лишь приглушенный звон цепей. Я опасливо вошла в проем, и дверь с грохотом сомкнулась за мной. Что еще за дела?! Но отступать было нельзя, и я стала осторожно спускаться. Лестница, к тому же, была очень крутой и местами обвалившейся и выщербленной. Чем ниже я спускалась, тем темнее становилось, пока, наконец, я совсем перестала хоть что-нибудь различать. Через несколько минут бесконечного спуска в кромешной тьме, мне начало казаться, что я нисхожу в самый ад. Мне даже почудилось, что я слышу какие-то голоса из-за стен, стоны и глухие удары. Но прислушавшись, я уже не обнаруживала никаких звуков, кроме гулкого эха своих собственных шагов.

Если бы ни бой с Горгоной, я, наверное, здорово бы трусила, но теперь мне не было страшно. Адреналин кипел в крови и заглушал этот страх перед неизвестным и странным. Наконец, когда глаза уже привыкли к темноте, внизу я стала различать слабый свет.

— Ю-Ю, ты здесь? — спросила я у тишины.

— Гы-х, — услышала я знакомый хрип, который, по-видимому, должен был обозначать "да".

Я поспешила на свет и вскоре увидела слева небольшой проем в стене, освещенный двумя тлеющими факелами. Оказавшись на площадке перед этой дверью, я не сразу увидела доктора, но зато заметила, что лестница продолжалась вниз, теряясь в неосвещенной глубине.

Ю-Ю я нашла в углу небольшой темницы, прикованного цепями к стене. В тусклом свете догорающих факелов я увидела, как он поднял на меня свои горящие красные глаза. У него еще хватило сил на виноватую улыбку.

— Надо ли мне говорить тебе, что ты просто влюбленный кретин, Ю-Ю?

— Не стоит, — прохрипел в ответ доктор.

Я подошла к нему и присела на корточки, осматривая вбитые в камень железные крепления цепи.

— Как ты сюда попала?

— Через дверь.

— А Горгону ты что поджарила как тогда Цербера?

— Не совсем так. Кажется, я ее окончательно убила.

— Как?!

— Вот так! — сказала я и с силой рубанула сверкающим лезвием по цепи у ног доктора, которая противно лязгнув, распалась на две части. — Прямо в сердце!

— Убила Горгону?!!

— Мне пришлось. Иначе она разорвала бы меня в клочья.

— Духи бессмертны, ты уничтожила только ее собачью плоть, — объяснил Ю-Ю.-Лет через сто она снова возродиться в другом обличье.

— Ну, и пусть. Через сто лет меня уже не будет.

— Да ты ранена?! — воскликнул вдруг лейб-медик, только сейчас заметив мою окровавленную рубашку.

— Нет это кровь демона. У меня лишь небольшая царапина.

— Небольшая царапина, от которой промокла вся нога? Ты теряешь кровь. Голова не кружится?

— Нет. Хотя, может быть, чуть-чуть. Давай-ка выбираться отсюда.

Я мигом разрубила все цепи, оставив на руках и ногах Ю-Ю лишь гремящие браслеты. Это произвело на него впечатление. Всегда невозмутимый мой доктор казался удивленным.

— А кроме Горгоны ты больше никого не убила по дороге сюда? — спросил он.

— Нет. Но попрактиковаться было на ком. Так, к примеру, Баюн лишился лучшей части своего хвоста.

— Вижу, ты вовсю вживаешься в свою роль, — заметил Ю-Ю со значением.

— Да, уж, — ответила я только, не решившись на какие-то комментарии.

Мы поспешили к выходу. У меня не хватило духу снова всмотреться вниз, туда, куда уходила лестница. Что бы там ни было, об этом мне некогда было задумываться. Нужно было выбираться отсюда, пока здесь не появился еще и мой враг номер два.

— Постой-ка, — остановил меня доктор. — Дай я осмотрю рану.

— Да что ты увидишь в этой темноте?

— Я все увижу. Не забывай, что я черт, хоть и наполовину.

Мне пришлось подчиниться. Я не могла так сразу поведать Ю-Ю, из-за чего нам нужно было спешить. Я присела на ступеньку под горящим факелом. Необходимо было разорвать толстую джинсовую ткань на раненой ноге, а потом и на другой, для симметрии. Я даже и не предполагала, какой глубокий след на моем бедре оставил коготь Горгоны. Ю-Ю, недовольно сжав губы, покачал головой.

— Плохая рана. Надо срочно промыть. Но об антисептиках сейчас можно лишь мечтать.

Доктор поднес руку к кровоточащей царапине и остановил в нескольких сантиметрах от нее. При этом его сосредоточенные красные глаза внимательно уставились куда-то в воздух. Края раны тут же стали подсыхать, и кровь вдруг перестала сочиться.