Владислав Карабанов - Сражение за будущее

Дубровин улыбнулся:

- Это невозможно. У нас этой проблемой занимался целый научно-технический отдел. Кода я поступил на службу - они её уже давно на тот момент решали, а когда я уходил - проблема так и не была решена, хотя отдел разросся до размеров института. Не-воз-мож-но! - торжественно закончил Дубровин, четко выговаривая каждый слог.

Лада кивнула, соглашаясь:

- Многие пытались решить эту проблему, в том числе с помощью теоретической математики. И никто не добился результата. Служба электронной безопасности этих людей не хуже вас информирована об этом, потому, так же как и вы даже не подозревает о возможности прослушки. Тем не менее, один головастый парень из АНБ США решил проблему. Просто анализ немного усложняется, разбиваясь на два этапа. Первый этап - сбор с уже установленных микрофонов фоновых шумов и частот радиоподавления. Всё это регистрирует специальный софт, выясняющий все особенности помех - они ведь стабильны, не так ли?

Дубровин утвердительно качнул головой:

- И потом это программное обеспечение как-то нейтрализует шум?

- Да. Меняет фазу по особым алгоритмам.

- Ну и, - Войдан озадаченно взглянул на Ладу, - где этот башковитый парень? У Прави нет никого в Агентстве Национальной Безопасности Соединенных Штатов.

Дубровин невесло улыбнулся.

Лада пожала плечами:

- Он нам и не нужен. В Новосибирске живет другой башковитый парень, который как-то случайно залез в компьютер к этому парню из АНБ - они там, в чате что-то не поделили. Всю работу американец делал дома, в качестве личной инициативы. АНБ наложило на всё лапу секретности только по завершении, когда программер решил похвастаться своему боссу.

- Ты хочешь сказать, что этот твой приятель может нам сбросить эти разработки? - Надей, на мониторе, до этого молча и крайне заинтересованно слушавший Ладу, удивленно поднял брови?

- Что он за это хочет? - Дубровин сразу перешел к практической части вопроса.

- Ну, - Лада загадочно улыбнулась, посмотрев на Дубровина, - у него там кое-какие проблемы с вашими козлами. Если вы поможете их уладить - он готов это всё перебросить.

Войдан вопросительно посмотрел на Дубровина.

- Я поговорю с Озеровым, у него, кажется, есть кто-то в Новосибирске. Если этот парень только не пытался похитить коды запуска баллистических ракет, то, думаю, мы его отмажем.

Выслушав ситуацию хакера, Дубровин твёрдо обещал помочь разрулить проблемы Новосибирского «Смита» - под этим ником его знала Лада, а тот в свою очередь поделился программой, цены которой по видимости и не представлял. Московская Правь помогла с оборудованием, и оставалось только его разместить, в квартире придурковатого старого маразматика, проживающем на последнем, как он думал этаже.

Академиков Войдан не любил, хотя не любил - это было немного не то слово. Он их просто глубоко презирал - как, собственно, и сами они друг друга. Будучи еще студентом Олегом Власовым, Войдан как и все студенты с большим пиететом относился к академическим и прочим регалиям, пока однажды один его немолодой уже преподаватель не поведал группе будущих хирургов историю как лечил себя от аппендицита Василий Колесов - русский абдоминальный хирург еще старой школы, ученый с мировым именем, сделавший его как раз на исследовании проблемы острого аппендицита и связанных с ним осложнений. Когда Колесов поставил однажды этот диагноз себе и под дверями его кабинета выстроилась целая очередь учеников-академиков, рвавшихся спасти его лично - доктор чуть ли не в пижаме драпал от них из окна, пробираясь к вокзалу. Там он сел на электричку, вышел на первом попавшемся полустанке и как рядовой советский гражданин с болящим животиком пошел в местную поликлинику - где его от академиков и спасли. А другого академика - господина Королева - академики зарезали.

И таких историй у Войдана была масса, самой грустной из которых была история про директора станции техобслуживания ВАЗа - очень важной фигуры по советским понятиям. Мужик возглавлял ВАЗ в родном городе Войдана и был фигурой достаточно известной, потому когда попал в больничку - его все сразу узнали и стали спорить кто будет спасать ибо за спасение, причиталось по меньшей мере пожизненное техобслуживание лайбы оперировавшего операцию профессора. Лайбы были у всех, и потому у съехавшейся на консилиум профессуры возник конфликт, плавно перешедший в выкрики матом и далее в рукоприкладство и таскание друг друга за волосы. Спор длился часа четыре, и битва докатилась даже до операционной, откуда ученые мужи друг друга выпихивали. Но операция так и не началась, ибо больной умер.

Ветер принес глухой металлический щелчок. Замок на двери. Очевидно убиравшаяся в квартире консьержка вышла. Перебросив через перила сумку с оборудованием, Войдан прыжком перелетел следом, мгновенно распластавшись на полу. Выждав несколько минут Войдан подполз к окну, бросив короткий взгляд на свое отражение в стекле.

Надев тонкие кожаные перчатки Войдан зажал в зубах тонкий фонарик и достал стеклорез. Укрепив на окне присоски, Войдан присоединил к ним раздвижной штатив, выставив достаточный для свободной работы радиус. Алмаз с треском впился в гладкую холодную поверхность, оставляя за собой сверкающую полосу надреза.

Войдан взялся за рукоятку и с легким хлопком вырезанный круг стекла упал на тут же подставленную ладонь. Прислушался. Ни в квартире, ни на улице не было никаких признаков движения. Выплюнув фонарик в ладонь, Войдан протянул руку в образовавшееся отверстие. Свет отразился от пластин сигнализации, закрепленных на раме и тонкой полоской обегающих окно.

Достав из сумки пару зажимов, Войдан затаив дыхание подключил клеммы к выступающим головкам никелированных винтов. Прислушался. Ничего не происходило. За спиной, по-прежнему дул холодный ветер, принося выхлоп снующих далеко внизу машин. Открыв балконную дверь Войдан словно тень, проскользнул в комнату. Медленно обвел фонариком помещение. Через десять минут все блоки были установлены так, чтобы в ближайшие десять лет никто бы их не обнаружил.

После того, как он покинул квартиру, и просунув руку закрыл опять окно, Войдан обмазал край вырезанного стекла специальным клеем и острожно вставил его в вырез, совместив плоскости. Отличная работа подумал он, сняв присоски. Радиус надреза можно было увидеть только через сильную лупу.