Елена Сухова - Пятьсот оттенков фэнтези. Оттенок техногенный

— Да! — пыхнул сгусток. — Наш мир бьется в конвульсиях, нарушены все устои, все мы можем погибнуть. Спаси наш мир, верни его Сердце.

— Ну ладно, спасу!

Ситуация меня напрягала. Я — приличная воровка, эта профессия передается в моей семье из поколения в поколение. Придумывать изысканные схемы, обманывать, обсчитывать, сбегать, мухлевать — это все мой хлеб, тут я профессионал. Но вот спасать кого-то мне не доводилось. Право слово, я даже не знала, как это делается. В нашем мире — да, наверное, и в этом — есть целые касты, членов которых хлебом не корми, только дай кого-нибудь спасти. Так и обращались бы к ним. Но нет, в центр конфликта оказалась втянута я, умница и красавица Бунталина Вольё!

— Два дня! — провыл оранжевый сгусток, он же Призрачный Глашатай, он же глава великой сходки. — День сегодня и день завтра. Завтрашний вечер решает все. — И Глашатай растворился в сгущающихся сумерках.

Великая сходка закончилась. Чисть и нечисть этого мира разбрелись по своим углам. Кикиморы отправились в болота, чтобы развить там бурную агитационную деятельность, во всяком случае, они обязались найти сподвижников. Упыри, пробормотав что-то про обеденный перерыв, рассредоточились по кладбищу. Тролли пообещали, что смогут неплохо провести время в Интернете, и тоже разошлись. Призраки и прочие тоже разбрелись по лишенному Сердца миру, не забыв на прощанье чего-то там пообещать.

Глава 20

И НАЧАЛАСЬ ПОДГОТОВКА, ИЛИ МЕНЯ ВСЕ БРОСИЛИ

— Вы продрогли, — прошептал мне в ухо Леонард и положил руку на плечо.

Вообще-то на кладбище было достаточно тепло, да еще и каменные надгробья нагрелись на солнце. Одним словом, температура и влажность воздуха приближались к идеальным показателям. Вокруг было сказочно красиво, будто мы находились в самом чудесном уголке мира. Обстановка навевала романтические мысли.

— Да-да, стало прохладно, — пожаловалась я, прижимаясь к Леонарду. — И так страшно! — Я прижалась еще сильней.

Не успела я насладиться моментом, как вдруг мне на плечи упал тяжелый свитер Нутия.

— Грейся! — прогрохотал великан, его нелепо страшное лицо осветила такая чудесная улыбка, будто он только что совершил самый добрый поступок в своей жизни.

— А то еще заболеешь, — ехидно заметил Серафим и принялся закутывать меня в пропахший героическим потом свитер. При этом блондинчик словно невзначай отодвинул меня от Леонарда.

— Пожалуй, нам пора. — Леонард подал мне руку. — Прошу.

Я поднялась, с нескрываемым наслаждением скинув на землю свитер Нутия, и едва успела сделать пару шагов, как была остановлена недовольным возгласом:

— Куда это вы? — возмутился Серафим и толкнул вперед Нутия. — Она без нас никуда. Мы ее охраняем.

— Она с нами! — прогромыхал Нутий.

Леонард вопросительно приподнял одну бровь.

На миг я задумалась. Конечно, мне хотелось отправиться вдвоем с Леонардом в его особняк, ведь нашим отношениям больше не мешал древний свиток. Я мечтала о тепле камина, бокале вина, обжигающих поцелуях… Картину портило два обстоятельства: приказ Призрачного Глашатая и приближающийся конец света. Так что если бы я и оставила здесь Нутия с Серафимом, то занозцы и всякие там слуги Леонарда все равно не дали бы нам провести романтический вечер.

— С ними как-то привычней, — сказала я.

— Перед лицом наступающей опасности мы все должны держаться вместе, — продекламировал Серафим. Насколько я научилась в нем разбираться, эту фразу он тоже говорил в каком-нибудь своем фильме.

— Я отступаю перед непреодолимым, — сказал Леонард. — Бунталина, прошу вас пройти в мою машину. И ваши спутники тоже могут считать себя моими гостями.

По широкой дороге мимо старых надгробий, древних памятников и разросшихся кустов роз мы с Леонардом направились к выходу с кладбища. Я решила изобразить, будто боюсь прячущихся в канавах упырей, и прижаться к Леонарду. Он, сделав вид, что поверил в мои страхи, притянул меня к себе, и я услышала, как ровно бьется его сердце. Это ли не счастье!

— Мы же за одно дело сражаемся! — возмутился Серафим, отскакивая от тощей зеленой руки с длинными черными когтями, вытянувшейся из колючих кустов. — Идите, обедайте кем-нибудь другим. Нашли тут самого сладенького!

Ответом ему было голодное клацанье зубов.

— Ай, да отстаньте же! — завопил Серафим, уворачиваясь от руки очередного голодного кровососа.

На эту руку тотчас же наступила огромная нога Нутия. Несчастный упырь взвыл и исчез, но из канавы показалось несколько печальных зеленых морд. Высовываться они больше не осмеливались, но преследовали нас всю дорогу до выхода с кладбища и пускали голодные слюни.

— Прошу вас, — сказал Леонард.

Перед нами стояла длинная тачка, нет, машина. Называть тачкой такое прекрасное средство передвижения было бы кощунственно. Это сияющее великолепие можно сравнить разве что с каретой Герцога Справедливого или с двумя его каретами, поставленными друг за другом. Я даже дала себе слово когда-нибудь потом выучить все марки средств передвижения этого мира, потому как слов «тачка» и «машина» оказалось необычайно мало для описания.

Из машины выскочил водитель и открыл передо мной дверь. Повеяло запахом кожи и дорогого парфюма Леонарда, казалось, стоит нырнуть внутрь, как попадешь в его особый, скрытый от остальных мир. Это чувство нарушили Серафим с Нутием, забравшиеся в салон следом за мной. Места хватило нам всем, только с увеличившимся числом пассажиров шикарная машина стала напоминать телегу, которая едет по проселочной дороге и подбирает всех желающих. Впрочем, нет, не всех желающих, а всех влюбленных в меня.

Под заунывный вой голодных упырей мы отъехали.

— Все, что вы там обсуждали, предельно глупо, — сразу заявил Серафим. — Не зная ничего о будущем конце света, вы решили просто собрать свои силы. Неужели не ясно, что ваш план ни к чему не приведет?

— Извольте объяснить! — В этом голосе было столько холода, что можно было заморозить небольшой пруд с плавающими там уточками.

Признаться, мне тоже было любопытно, до чего вдруг додумался молчавший на кладбище блондинчик. Конечно, можно предположить, что, не забывая уворачиваться от упырей, он, подобно великим умам, все это время обдумывал собственную теорию и наконец был готов ее изложить. Вот только мой самый низкорослый возлюбленный не относился к великим умам.

— Объясняю! — Серафим извлек из кармана книжонку с гордой надписью: «Как спасти мир. Издание ограниченное. Для избранных».

— Хорошая вещь, — рассудил Нутий. В его взгляде появился даже какой-то трепет. Впрочем, я бы не удивилась, узнав, что этот великан трепещет при виде любой книги.