Наталья Колпакова - Лучший из миров

– Отличный экземпляр.

По прикидкам Тэмма, ящер был самое меньшее на две головы выше его самого. Мощный, сильный, полнокровный самец. Куда лучше той первой добычи, самки-оборотня. У этого много больше жизненных сил, он больше сможет выдержать и дольше протянет. Очень хорошо! Давным-давно забытый ритуал, позволяющий пробить дыру сквозь миры и раскрутить воронку Силы, питался не просто энергией демонической сущности – энергией страдания. Демоны – не такие, как мы, первомирцы. Их энергия более древняя (Тэмма тишком-молчком разделял апокрифическую версию об изначальности нечистых), беспримесная, незамутненная, не ослабленная многими поколениями обучения. Но лучше бы ему быть в полном сознании!

Тэмма подошел к пленнику, деловито приподнял веко. Круглый глаз, мутный, багровый, с узкой щелочкой зрачка, уставился прямо на него. Кто их разберет, этих демонов! Возможно, самки выносливее… Ну да выбирать не приходится. В руках куратора оказался бритвенно острый нож с узким гибким лезвием, и ящер глухо завыл сквозь деревянный брусок, вбитый между челюстями. Тэмма постарался отрешиться от внешнего мира, настроиться на священнодействие. Все-таки моменту не откажешь в величии! Ничего особенного в себе не почувствовал – и просто приступил к работе. Уложил в нужном положении и надежно зафиксировал одну из обманчиво сильных лап демона, пристроил прямо под свисающими книзу пальцами прихваченную загодя миску. Конечно, драгоценный ритуальный сосуд – желательно старинной работы – больше отвечал ситуации. Но для дела отлично годилась любая емкость, лишь бы кровь собиралась. Куратор примерился и сделал точный разрез.

Дан долго молчал. Он сознавал, что должен подумать. Хорошенько обо всем поразмыслить. И почти не мог. Это все было… слишком. Слишком много, слишком трудно, слишком тяжело. Лишнее знание – вот что это было. Впору пожалеть о временах, когда он, блестящая деталь великолепного целого, должен был думать лишь о вещах ясных и конкретных. Как решить боевую задачу. Как выиграть время. Как обеспечить безопасность. Всегда только «как», никогда – «почему». Тем более «за что».

Одного не было – жалости к себе. Не тот он был человек, наверное. Либо слишком мало пока еще прожил здесь, на новой родине, чтобы заразиться этой повальной местной болезнью. Он мог клясть нежеланное знание, о котором никогда не просил, но не мог от него отказаться. И ум, цепкий ум практика, мало-помалу выволакивал сам себя из трясины, вцепляясь в твердую почву фактов.

– Ошибка, Сигизмунд. Там, откуда я пришел, не знают, как открыть Проход в Третий мир. Собственно говоря, его невозможно открыть – на нем заклятие запрета со времен Пред-первого совета магов.

Звук собственного голоса возвращал чувство реальности, и Дан, увлекаясь, продолжил почти убежденно:

– Ну да! Нас учили, что Ключ утрачен столетия назад…

Бог приподнял брови домиком и повторил, непонятно зачем:

– Ключ.

– Ну да… Ключ… Что? Малая Печать?! Хватит, все вранье! Ни единому слову… Учитель никогда бы…

– Успокойся. Он тут ни при чем. Даже его могущества и немалых знаний не хватило, чтобы раскрыть тайну. Он, конечно, не мог не чувствовать, что владеет артефактом невиданной силы. Но и только. Почему отдал тебе? Думаю, просто воспользовался твоим бегством, чтобы удалить опасное нечто из собственного мира. Может, боялся, что кому-то другому удастся то, что оказалось ему не по зубам. Хотя нельзя исключать, что им владели и менее эгоистичные помыслы.

Дан почел за благо не заострять внимание на прохладной характеристике единственного близкого ему существа. Ограничимся фактами!

– Но я, как вы понимаете, не пользовался Печатью. Я не открывал пути в Третий мир, Сигизмунд, честное слово!

Тот серьезно кивнул, соглашаясь:

– Есть еще магическая формула, как тебе известно.

– В которой, как мне тоже известно, разобраться никто не смог.

Бог вздохнул.

– Кто-то, видимо, смог. Кто-то с вашей стороны научился обходить запрет, Дан, это же очевидно. Только так твои сослуживцы могли бы похитить Тейю. Кто у вас там такой умный – разбирайтесь сами, если желаете. Тут я вам не помощник. Да меня это, честно говоря, и не занимает нисколько! Мне нет дела до вашего мира, Дан. Отдельные персонажи всей этой истории мне симпатичны, но растрачивать сочувствие на миры скопом – увольте…

Дан вскинул глаза на своего непостижимого знакомца – неизменно элегантного, доверительно исповедующегося во вселенском своем равнодушии, – обжег взглядом.

– Тогда какого черта…

– Не надо так. – Сигизмунд устало уронил сухую, в старческих крапинках руку ему на плечо, но ловчий стряхнул с себя чужую ладонь.

– А мне нет дела до ваших жизненных позиций! – заорал он с отвагой обреченного. – Что вы вообще лезете в наши дела?

– Я открою Проход. Девушка вернется домой, и занимайтесь своими делами. А я займусь своими. В конце концов, это было ваше собственное решение, Дан.

В этот момент Тейю, очнувшись, позвала его. Маленькая свита демоницы сбилась в кучку возле дивана. Ей представили Сигизмунда, объявили решение. Тейю молчала – не благодарила, не спорила – молчала и смотрела на него неотрывно потемневшими, обуглившимися глазами. Прощание вышло коротким и скомканным. Он ничего не смог сказать. Он не знал, что хотел бы сказать. Он и не стал бы ничего говорить.

А потом ее просто не стало рядом.

Вхождение в ритуал было почти завершено. Символы, прорисованные вокруг камня и на теле узника его же собственной кровью, обозначили место, прямо над которым откроется над поверхностью земли Проход. Тэмма накладывал словесную формулу, активирующую последний знак, когда не столько услышал, сколько почуял какое-то движение у входа. Запретив себе спешить, чтобы не сбиться (только древние знали доподлинно, чем чревата ошибка в подобном случае, и Тэмма как-то не тянуло познавать это на собственном опыте), он тщательно выговорил последние слова формулы и лишь тогда не без раздражения повернулся узнать, что стряслось. Вошедший ловчий был явно встревожен, и это обеспокоило куратора. Он неоднократно убеждался, что его подчиненных крайне трудно выбить из колеи.

– Куратор, – поспешно начал ловчий, презрев формальное приветствие. – Что-то затевается. Прибывают аристократы. Канас и еще несколько высших уже во дворце. Похоже, они стягивают силы.

Тэмма, порядком умотанный, с отяжелевшим языком, вяло поблагодарил ретивого служаку за информацию. Особенного волнения, впрочем, он не почувствовал. Пить хотелось сильно – это да. Поколебавшись самую малость, – не уронит ли себя? – отправил гонца за водой. В конце концов, он без пяти минут правитель этого мира, ему ли тревожиться о таких пустяках! Стыдно признаться: что-то мешало чудотворцу принимать пищу в чужом присутствии, он вообще стеснялся всякого рода физиологических проявлений, даже рот старался открывать лишь самую малость – отчего речь выходила тихой и весомой. М-да, придется с этим что-то делать, император – фигура публичная… Впрочем, на то и император, чтобы самому устанавливать правила!