Веда Талагаева - Потерянная реликвия

Юн завистливо покосился на мнимого эльфа и под столом пнул его ногой. Демон наморщил лоб, потянулся и нехотя открыл глаза.

- Чего ты брыкаешься, чародей? - сонно щуря глаза на свет настольных ламп, спросил он.

- Мне скучно, - капризно ответил Юн, - Поговори со мной, господин Эзельгер.

- Иди к нам, и ты не будешь скучать, господин Юн, - окликнул его разговорчивый гном и сделал рукой приглашающий жест, - В хорошей компании время летит быстрее.

- Пусть и Эзельгер идет к нам, - смущенно помявшись, предложил Нок.

- Мне отсюда лучше видно и слышно, - видя замешательство друга, великодушно отказался Эзельгер и подтолкнул Юна в плечо, - Иди-ка выпей, Колдун, а то ты совсем скиснешь.

- Я хочу скорей отсюда выбраться, - проворчал Юн, - Нам давно уже пора быть в Аструме.

- Тогда пойдемте под горой, - с воодушевлением предложил Нок, - В королевстве Эладока самые удобные и короткие дороги.

- И мы застрянем в этом королевстве на веки вечные, - насупившись, добавил Юн, - Знаю я, каково забредать к гномам на огонек. Они так любят принимать гостей, что удерживают их долго-долго. Сядешь с ними пировать зимою, а выйдешь уже по весне. Нет уж, подождем, пока не кончится буря.

- Если ты хочешь навестить родню, Нок, - начал Эзельгер.

- Нет, - сразу же решительно отказался гном, - Я обещал, что не покину тебя. Раз ты едешь в Аструму, то и я еду туда же. А ты не выдумывай, чародей. Плохо ли тебя принимали в стране Диноель у короля Тарадока?

- У Тарадока, - повторил Юн и мечтательно вздохнул, - Какие у него подавали пироги с мясным фаршем! Но это не меняет дела: мы не пойдем к гномам, у нас нет времени. У меня важное дело в школе волшебства, и если этот проклятый гадкий снег сию минуту не кончится, я разгневаюсь и сотру эти проклятые гадкие горы в порошок!

Он топнул ногой, и снег как по волшебству прекратился. Ветер стих, и над горами повисла тишина. Шумные гномы примолкли и в благоговейном испуге воззрились на Восточного Колдуна. Хозяин постоялого двора выронил из рук кочергу, которой поправлял поленья в очаге. Даже невозмутимый Эзельгер оторопело смотрел на Юна.

- Это не я! - смутившись под многочисленными испуганными взглядами, пролепетал молодой чародей.

Дверь постоялого двора распахнулась, и в клубах морозного воздуха появилась фигура в меховой накидке и остроконечной чародейской шапочке.

- Ух и холодно! - сказал вновь прибывший, потирая ладонью о ладонь, - Нельзя ли чашку горячего чая с дороги, хозяин? Я спустился с самой вершины горы Ар, чтобы забрать с собой гостей госпожи Арлы Кан. Ей стоило немалых усилий утихомирить бурю. Теперь мы сможем лететь по воздуху прямо в Аструму.

Увидев, что перемена погоды объяснилась, гномы успокоились и продолжили галдеть. Хозяин постоялого двора лично поднес приезжему чародею чашку с дымящимся горячим чаем. Отхлебнув из нее, чародей огляделся по сторонам и заметил Юна, удивленно замершего в кресле у окна.

- Ах, ваша светлость, вот и вы! - молвил чародей, поклонившись, - Мне велено вас доставить в замок. Собирайтесь, пока ветер опять не сменился, а я пойду отдам приказ кучеру, чтобы он готовил быков и повозку.

Чародей поставил недопитую чашку на стол, завернулся в меха и вышел обратно на улицу. Юн посмотрел на Эзельгера широко вытаращенными глазами.

- Ивальдо Рун назвал меня "ваша светлость"! - шепотом вскричал он.

- А как он звал тебя раньше? - спросил Эзельгер.

- По разному, - пожал плечами Юн, - "Позор моих седин", "лодырь из Китара", "прогульщик", "двоечник". Как у всякого великого чародея у меня множество имен.

- И все такие звучные, - усмехнулся Эзельгер, поднимаясь из-за стола и запахиваясь в плащ, - Даже не знаю, какое мне нравится больше. Думаю, Лодырь из Китара самое подходящее.

Колдун обиженно надулся и ничего не ответил.

- Господин мой Евглен, собирайтесь, нам пора, - окликнул он молодого воина и начал кутаться в плащ, - Нок, едем!

- Иду, - отозвался Евглен, встал с лавки, покачнулся и тут же плюхнулся обратно, - Ой!

- Гномы, - с истинно эльфийской неодобрительностью заметил Эзельгер, - Спаивают мальчишку. А ведь воины Крылатого Льва не злоупотребляют выпивкой.

- Молодость, глупость, - вздохнул чародей.

Они вышли во двор. Под навесом у конюшни их ожидали сани, запряженные нюктами. Ивальдо Рун уже сидел в них рядом с кучером. Карнок, разговорчивый гном-купец, под руку вывел из трактира Евглена и помог ему усесться в сани. Оглядевшись вокруг, путешественники обнаружили, что погода в горах дивным образом переменилась. Ветер умчался, подхватив снеговые тучи. Воздух стал тих и прозрачен. Небо очистилось, и в свете зимнего солнца, уже клонившегося к западу, повсюду искрился пушистый снег. Очертания гор сделались четкими, и ясная даль просматривалась почти до ущелья Драконье горло. Ивальдо Рун обернулся через плечо и весело подмигнул Восточному Колдуну.

- Ну, господин прогульщик и двоечник, позор моих седин, лодырь из Китара, - молвил он с улыбкой, - Сердечно рад вас видеть. И госпожа Кан будет рада. Домчимся в одно мгновение.

Так и произошло. Но прежде путникам пришлось полчаса померзнуть у конюшни, ожидая, пока Нок расцелуется на прощание со всеми своими родичами и приятелями.

СБОР

На следующий день после отъезда Элиа и его спутников из Аструмы в горах Пана поднялась ужасная снежная буря. Она бушевала целые сутки, и Арла Кан этому не препятствовала. Волшебница ждала, пока непогода заставит попрятаться в укромные норы всех, кому не следовало бродить по окрестностям Аструмы в эти дни. В дни Сбора. Получив письмо от Южной Колдуньи, Арла готовилась к великому событию, которое должно было случиться в ее школе. Она позволила буре очистить горы от нежелательных и опасных созданий, а сама, прибегнув к собственной магии и помощи своих преподавателей, очистила замок. Купол непроницаемых защитных чар накрыл Аструму, делая ее недоступной для волшебства извне и невидимой для любого колдовского взора. В такой обстановке можно было провести встречу Великих Колдунов, нужно было лишь подготовить все для приема ее участников. Пока в горах бушевала непогода, в замке на горе Ар все сбились с ног, готовясь к встрече высоких гостей. Весь день у Арлы не было времени для отдыха, и лишь к вечеру, когда сильным заклинанием она усмирила бурю, выдалась минутка, чтобы присесть.

Устав от хлопот, директор волшебной школы ненадолго устроилась на мягкой подушке в оконной нише ученической гостиной. Обстановка этой восьмиугольной комнаты в одной из замковых башен действовала умиротворяюще. Пестрый ковер, гобелены на стенах, большой камин и скамьи с мягкими сиденьями. И овальное зеркало в простенке между двумя дверями. Арла сидела и наблюдала, как одна из ее учениц глядит на себя в это зеркало. Оно не было волшебным, но в нем можно было увидеть себя во весь рост, и юные чародейки часто перед ним прихорашивались. Однако Арнику невозможно было упрекнуть в том, что она суетливо вертится, стараясь понравиться самой себе. Нет, девушка стояла посреди комнаты, величественно выпрямившись, скрестив руки на груди, и с горделивым достоинством взирала на свое отражение. Лицо ее было спокойно и надменно, исполнено сознания собственной значимости.