Дуглас Найлз - Темные cилы над Муншаез

– Кто-то отметил для них путь через Проход Динлок, – сердито сказала Карина. – Мы слишком поздно узнали об этом и не смогли отвлечь их.

– Сейчас, – заключила Бригит, – они, вероятно, уже добрались до Прохода и вошли в Долину Мурлок.

– А дальше? – спросил принц. – Я недостаточно хорошо представляю себе местность в этой части долины.

– У них есть два пути, – объяснила Бригит. – Так как западное направление перекрыто самыми высокими горами Гвиннета, они могут повернуть на север, и в этом случае перед ними откроется вся Долина Мурлок. Или, повернув на юг, они, пройдя через невысокий перевал, окажутся в центральной части Корвелла.

Стратегические возможности не укрылись от внимания принца:

– Если армия северян войдет в Корвелл, как вы предполагаете, она может рассечь королевство надвое. Корвелльская Дорога – единственный удобный путь, связывающий западную и восточную части королевства, а они могут перерезать его!

– И не забудьте о другой армии! – воскликнула Робин. – Она движется по Корвелльской Дороге с востока – тысячи беженцев окажутся зажатыми между двумя армиями, если эти всадники выйдут на Корвелльскую дорогу раньше, чем мы!

– Это будет такая резня, какой не было за всю историю ффолков, – негромко сказал Керен.

Тристан мучительно пытался найти выход. Их маленькому отряду не остановить целую армию северян, однако они обязаны помочь безоружным ффолкам спастись.

– Есть ли отсюда какой-нибудь другой путь в Корвелл? Путь, при котором не нужно пользоваться Проходом Динлок?

Сестры нервно переглянулись. Глядя на Бригит, Карина молча покачала головой, убеждая ее, что она не должна говорить. Однако, Бригит приняла другое решение.

– Такой путь есть, он даже короче, чем маршрут, ведущий через проход Динлок. Однако, этот путь лежит через Синнорию, а ллевирры очень не любят чужих.

Сердце принца забилось быстрее.

– Ты должна провести нас этим путем! – Он посмотрел прямо в глаза Карины. Она прикусила губу, изо всех сил стараясь сдержаться, а ее бездонные глаза наполнились недоверием.

Бригит, смущенно посмотрев на сестер, ответила за всех:

– Будет так, как ты захочешь.

Когда совет закончился, до них донесся вой, который через огромные пространства принес ветер. Звук усилился, жуткий и прекрасный одновременно. Сестры-воительницы и отряд принца услышали заунывную песнь волков.

Неземное пение разнеслось над открытыми пространствами болот, странные звуки доносились со всех сторон. Полная луна, озаряя землю серебристыми лучами, освещала Стаю. Отдельные волки сидели на каждом утесе или скальном отроге на мили вокруг, присоединяя свои голоса к дружному хору Стаи, восхваляя мать-богиню. Всех лесных существ охватил трепет.

Собаки по всему острову завыли в ответ – зов волков пробудил в них давно забытые инстинкты. Богиня услышала хвалу своих детей, и ее боль перестала быть такой нестерпимой.

Синнорианская Рапсодия

Однако, полная луна несла не только кротость и спокойствие или хвалу величию богини. В грязной темной пещере не так уж и далеко от Стаи, Эриан ждал летнего солнцестояния со смешанным чувством отвращения и вожделения.

После недель, проведенных в животном состоянии, изнуренный и покрытый коркой грязи, он уже мало походил на человеческое существо.

Теперь, когда яркие лунные лучи, отражаясь от каменных стен пещеры, безжалостно осветили ее, Эриан выполз наружу. Здесь, открытый со всех сторон лунному свету, он молил о теле, которого страстно жаждал. Он желал иметь сильные ноги и крепкие зубы, чуткие нос и уши, которыми он бы обладал в теле волка. Он больше не хотел иметь ничего общего с человеком.

И вот, под серебряным светом луны, он изменился в третий и последний раз. Волчье тело и волчьи чувства останутся с ним до самой его смерти.

Превращение было для Эриана настоящей благодатью, потому что теперь он обрел не только цель, но и возможность ее осуществить.

Его способность слышать, многократно превосходящая человеческую, позволила ему легко уловить пронзительный вой Стаи. Вскочив на ноги, Эриан мерно и быстро побежал вперед.

Теперь уже скоро, совсем скоро, он будет дома.

При приближении к Синнории путникам пришлось пройти через похожие на лабиринты, соединенные между собой каньоны, долины, перевалы и лесные тропы. Хотя тропа всюду была широкой и легкопроходимой, она была так хорошо замаскирована, что Тристану никогда не удалось бы еще раз пройти по этому пути без проводника.

После целого дня подъема, тропа привела их в каньон, из которого, похоже, не было другого выхода.

– Здесь мы заночуем, – заявила Бригит. – А завтра утром мы войдем в Синнорию.

– Теперь я понимаю, почему к вам редко забредают чужаки, – заметил Тристан. – Я совершенно заблудился!

Бригит посмотрела на принца. Ее огромные, серьезные глаза, казалось, оценивали его, пытаясь определить его реакцию на то, что она собиралась сказать. С глубоким вздохом она проговорила:

– Завтра вам всем придется завязать глаза.

Тристан было запротестовал, а его спутники с подозрением взглянули на сестер. Однако, Бригит остановила возражения принца, прежде чем он до конца успел сформулировать их:

– Вам завяжут глаза отчасти ради нашей безопасности – не буду притворяться, что это не так, – ее голос был негромким, но твердым, как железо. – Но кроме того, это необходимо для вашей защиты.

– Видите ли, красота Синнории во много раз превосходит красоту мира, в котором вы живете. Посторонний посетитель, как говорят, может сойти с ума от природы и музыки нашей маленькой долины. Тот, кто вошел в Синнорию и увидел ее при свете дня, никогда не сможет ее покинуть! Это риск, на который я не могу пойти, – ради страны и из беспокойства о разуме всех членов твоего отряда.

– Вы должны согласиться надеть повязки, иначе я не смогу провести вас через Синнорию, – в словах Бригит чувствовалась полнейшая решимость выполнить свое обещание.

Принцу было тяжело ей поверить, но ничего другого ему не оставалось.

– Мы выполним твое условие.

Сестры встали еще до того, как взошло солнце. Звезды продолжали ярко мигать, хотя на востоке небо уже покраснело, когда сестры надели плотные повязки на глаза Тристана и его друзей.

Женщины помогли им сесть на коней и взяли в свои руки поводья.

Тристан мысленно выругался за вынужденную слепоту, чувствуя себя неуверенно на непривычно широкой спине Авалона.

Он был уверен, что они проехали сквозь очень узкий проход между скалами. Гулкие звуки, отражающиеся от стен, давали представление об окружающих скалах, время от времени их обдувал прохладный ветерок. Один раз Тристан протянул руку и дотронулся до холодной скалы, что подтвердило его подозрения. Он чувствовал, что постепенно сползает на круп коня, из чего сделал вывод, что они поднимаются вверх.