Терри Брукс - Шкатулка хитросплетений

Останься. Если ты останешься, твое видение осуществится…»

И тут ей открылась истина. Она поняла, какую цену ее просят заплатить, чтобы дитя ее оказалось таким, каким ей его показало видение. Но на самом деле это будет не так: ведь они оба будут жить в вымышленном мире, и все вокруг будет не чем иным, как произведением их фантазии. И она потеряет Бена. Конечно, о Бене никто не упоминал, потому что он не будет принят в эту землю обетованную: чужак, житель другого мира, который никогда не сможет стать частью жизни эльфов.

Она посмотрела на Дирка, но призматический кот не обращал на нее никакого внимания. Он сидел полуотвернувшись и старательно умывался. Его внешнее равнодушие было демонстративным и неслучайным.

Она снова взглянула на море лиц в тумане.

— Я не могу здесь оставаться. Мое место в Заземелье. Вы должны это знать. Выбор был сделан за меня еще очень давно. Я не могу вернуться сюда. Да и желания нет.

«Серьезная ошибка, королева Заземелья. Твой выбор касается и дитя. Как насчет ребенка?»

Голоса зазвучали по-другому, более настойчиво. Она уняла поднимающийся было страх перед тем, что это может означать.

— Когда мой ребенок станет достаточно взрослым, чтобы судить обо всем самостоятельно, он сам примет решение.

Раздался общий ропот, звучавший неодобрительно. Он говорил о недовольстве и плохо скрытом гневе, о дурных намерениях.

Ивица напряженно выпрямилась.

— Вы дадите мне почву, которая нужна моему ребенку? — спросила она.

Шепот сменился молчанием. Потом один голос ответил за всех:

«Конечно. Тебе была обещана почва, когда ты сюда шла. Ты можешь взять ее. Но, чтобы это получилось, ты сначала должна сделать ее своей…

Земля эльфов не может выходить из туманов, пока берущий ее не воздал ей хвалу и не принял в свои объятия…»

Ивица снова взглянула на Дирка. Никакой реакции. Кот по-прежнему умывался, словно в мире не было ничего более важного.

— Что нужно для этого? — спросила она у лиц. «То, что в твоей крови, девочка-сильфида. Танцуй, как тебя научила танцевать твоя мать, лесная нимфа. Танцуй на земле, на которой стоишь. Когда ты это сделаешь, она станет твоей собственной и ты сможешь взять ее и уйти из наших туманов…»

Ивица застыла, пораженная такими словами. Танцевать? За этим что-то кроется. Она это ощущала, она была в этом уверена. Но никак не могла понять, что именно.

«Танцуй, королева Заземелья, если хочешь получить нашу землю для своего ребенка…

Танцуй, если хочешь закончить свой трудный путь и родить…

Танцуй, Ивица из потомков эльфов…

Танцуй…»

И она послушалась. Начала она медленно: несколько осторожных шагов, чтобы посмотреть, что будет, несколько небольших движений, чтобы проверить, все ли в порядке. Ее одежда казалась тяжелой и обременительной, но она решила не снимать ее, как сделала бы при других обстоятельствах. Она хотела быть готовой на тот случай, если произойдет что-то неожиданное. Но ничего не произошло. Она еще протанцевала, сделав побольше шагов и более сложные движения. Ее тревога и настороженность слегка улеглись, уступив место удовольствию от танца, — она всегда так любила танцевать! Лица эльфов, казалось, отступили в туман; острые глаза и тонкие носы, веревочные волосы, руки и ноги, похожие на палки, словно кусочки света и движения, вернулись в полумрак. Только что они были здесь — и вдруг исчезли. Она оказалась одна. Если не считать Дирка, который внимательно наблюдал за нею со стороны. Он застыл, словно был вытесан из камня.

Она начала танцевать быстрее, вдруг захваченная потоком шагов, ритмом движений, радостью, которая завихрилась и поднялась у нее в душе. Ей вдруг показалось, что здесь, в волшебных туманах, она может танцевать виртуознее, изящнее, грациознее, чем в реальном мире. Ее усилия были вознаграждены успехом, превосходившим все, что она прежде знала. Ее радость росла по мере исполнения все более сложных фигур: она кружилась и вертелась, подскакивала и выгибалась, легкая, как воздух, быстрая, как ветер. Она танцевала и понимала, что вдруг стала танцевать гораздо лучше, чем когда-либо удавалось ее матери, что она за секунды освоила то, над чем ее мать билась всю свою жизнь.

Теперь она сбросила с себя одежду, забыв об опасениях, отказавшись от осторожности и сдержанности. Через мгновение она уже была полностью обнажена.

Она летала по поляне, оставшись одна в своем полете через туман и полумрак, забыв обо всем. Да, этот танец был всем, чего она могла бы желать! Да, он даст ей то, на что она никогда не надеялась! Она приподнималась и опускалась, и снова приподнималась, и танцевала все темпераментнее. Перед ее глазами возникли радужно-яркие краски, свежие, словно цветы в огромном, безграничном саду, тщательно подобранные и невообразимо благоуханные. Она парила над ними, как птица, была свободна, как ветер. С ней рядом были другие птицы, ярко расцвеченные, дивно поющие. Они летели рядом, показывая ей путь. Она поднялась из сада прямо в небо, направляясь к солнцу, к небесам. Ее танец нес ее, увлекал все дальше, давал ей крылья.

Она могла видеть то, что желала: любую возможность, любую надежду. Они все были здесь, и все принадлежали ей. Она танцевала, забыв про все на свете. Она больше не помнила, где она находится и почему она здесь. Она больше не помнила о Бене и своем ребенке. Танец затмил всех. Танец стал для нее целым миром.

Из окруживших поляну туманов за ней наблюдали эльфы и, невидимые, улыбались друг другу.

Тут Ивица могла бы пропасть, оказаться навеки в сетях своего танца, если бы Дирк не чихнул. Казалось, для этого не было причины: это вышло просто случайно. Это был крошечный звук, но его хватило, чтобы вернуть ее из пропасти. На долю секунды она увидела краем глаза призматического кота — и вспомнила. Она увидела, что он смотрит на нее, и его прямой непроницаемый взгляд был открытым осуждением. Что он сказал ей? Она спросила его о ловушках, и он предостерег ее: люди обычно попадают в те, что сделали сами. Да, как эта. Этот танец.

Но она не могла остановиться. Она была слишком захвачена его наслаждением и его чудом, чтобы прекратить движение. Она сделала как раз то, против чего он ее предостерегал: поймала сама себя и теперь не может высвободиться. Она поняла, что именно это и задумали для нее эльфы — чтобы она танцевала и танцевала без устали и никогда бы не ушла. Здесь родится ее дитя, здесь, в волшебных туманах, и когда оно родится, то будет принадлежать им. Они оба навсегда будут принадлежать эльфам. Почему? Почему им этого хочется? Ответа она не знала.

Ее мысли разлетелись, и какие-то секунды она снова была на грани того, чтобы соскользнуть обратно в сны. Но, кружась по поляне, она не спускала глаз с Дирка, видела, как он смотрит на нее, и отчаянно старалась придумать, что ей делать. Танцевать всегда? Она никак не может остановиться. Но она должна! Должна! Она не допустит, чтобы такое с ней случилось, сказала она себе. Она найдет способ высвободиться.