Андрей Завадский - Вечная Вдова

  - Государь, - неуверенно произнес один из наемников, седой ветеран, заметно прихрамывавший на левую ногу. - Грешно разорять святилище, государь. Этот храм, пусть он посвящен и древней богине.

  - Ты, ничтожный пес, - вдруг прошипел, хватаясь за клинок, король. Приблизив свое лицо к воину. - Как смеешь ты перечить мне, как осмелился оспорить мой приказ? Не забывай свое место, наемник!

И король, не дожидаясь, пока гвардейцы хотя бы шевельнутся, выхватил из рук одного из них факел и, размахнувшись, бросил на покатую кровлю храма. Пламя занялось быстро, взмыв в небо извивающимися языками, разогнавшими предрассветный сумрак.

  - Жги, - крикнул кто-то из воинов и, следуя примеру короля, бросил горящий факел в распахнутые врата святилища. - Пали все!

Кто-то принялся метать еще факелы, а трое воинов подняли с земли тела спутников принца, павших в коротком и совершенно бессмысленном бою, защищая своего господина и, раскачав их за ноги и за руки, швырнули одного за другим в разгорающееся пламя.

  - Вот, кажется и все, - молвил Эйтор, зачарованно глядя на пожар. - Все кончено, Эрвин. Прости меня, но это не моя воля. Боги так решили, иначе все было бы иначе. Теперь ты - никто, а я вскоре стану правителем этой страны. - Юноша усмехнулся, ехидно сверкнув глазами: - И, знаешь, брат мой, ожидание не продлится слишком долго.

  - Уходим отсюда, - крикнул в этот миг и король. - По коням, воины! Возвращаемся в Фльхейн!

Хальвин первым вскочил в седло, за ним последовали и гвардейцы. Эйтор, новый наследник Альфиона, пристроил своего скакуна по правую руку от государя, едва сдерживая радость от свершившегося. В одну ночь из бесправного юнца он стал будущим королем.

Всадники уже тронулись, когда в спины им ударил пронзительный крик Эрвина, стоявшего в двух шагах от полыхавшего нестерпимо жарким пламенем храма Тайлы, богини, так и не сумевшей защитить одну из своих обителей.

  - Эйтор, - вскричал принц, уставившись ненавидящим взглядом на того, кого еще недавно называл своим братом. - Не спеши торжествовать, Эйтор. Знай, однажды я возьму с тебя за все зло, что ты сотворил, возьму кровью! Бойся этого мига и моли всех богов, чтобы он наступил как можно позже. И будь ты проклят, презренный предатель!

Тот, к кому обращался сын короля, вздрогнул. Сердце его вдруг сковал холод, и только в этот миг Эйтор понял, что нажил себе врага, который не отступится, ибо сегодня Эрвин потерял не просто корону и королевство. Он лишился своей любви, а за это мстят жестоко и неотвратимо.

  - А ты, Хальвин, владыка Альфиона, ступай с миром, - рассмеявшись, точно безумец, кричал сын короля. - Я не гневаюсь на тебя, ибо ты сам отомстишь себе. Ты пригрел на груди змею, и вскоре она убьет тебя. Ты уже мертвец, и я теперь не держу на тебя зла, Хальвин!

Храм горел, покуда солнце не поднялось над лесом. И все это время сотрясался в беззвучных рыданиях над обезглавленным телом той, которая подарила юному принцу истинное счастье, с которой он познал настоящую любовь, Эрвин. А затем пожар угас, и юноша, отныне бывший никем в этих землях, поднялся с колен. Он больше не плакал, и во взгляде его сквозил холод, а сердце превратилось в тот миг в глыбу льда, которой отныне неведомы были человеческие чувства. Принц Эрвин умер в этот миг, и появился Эрвин-бродяга, мастерски владеющий клинком, отважный до безрассудства, и столь безжалостный, что его при виде творимых им жестокостей бросало в дрожь убеленных сединами ветеранов. Исчез прекраснодушный юноша, веривший в любовь и справедливость, чтобы уступить место хищнику в человеческом обличье.

Эрвин еще раз обвел взглядом дымящиеся развалины храма, а затем твердым шагом направился к лесу. Все только начиналось.

Принц ушел, скрывшись в зарослях, а с другой стоны к холму подступила толпа крестьян. Кое-ток из них даже был вооружен, грозно сжимая охотничьи луки и топоры. Некоторое время они молча глазели на пепелище, не сумев подобрать подходящих слов.

  - Там остались люди, - наконец вымолвил кто-то. - Надо бы похоронить их, как положено, - нерешительно предложил он. - А то совсем уж негоже кости просто так оставлять.

Несколько человек двинулись вверх по склону холма. Да, они разыщут среди головешек прах тех, для кого этот храм стал погребальным костром, и предадут его земле. А затем все до единого уйдут отсюда, покинут эти земли, невзирая на гнев короля, ибо не следует жить возле разоренного храма. Древние боги тоже могли гневаться, и никто из явившихся к разоренному храму мужиков не сомневался, что воздание святотатцам будет скорым и жестоким.

- ...Прости, любимая, мне нужно идти, - принц Эрвин, по праву крови и милостью богов наследник престола королевства Альфион, поднялся с колен. - Недолго уже осталось, счастье мое. Здесь все началось, здесь же и закончится вскоре. И я встречусь с тобой, чтобы больше никогда не расставаться. Навеки!

Еще раз взглянув на руины храма, все еще сопротивлявшегося даже всесильному времени, тот, кто вернулся, дабы взять плату кровью со своих врагов, двинулся в обратный путь, к своим спутникам. Когда он появился из-за деревьев, заставив верного Витара облегченно вздохнуть, лицо принца вновь было похоже на каменную маску, не выражавшую ничего. И только где-то в глубине глаз многоопытный воин увидел старую, но не становившуюся с годами слабее, боль, которую его господин носил в своем сердце уже очень долго.

Ничего не говоря, Эрвин направился к тракту, туда, где ждали его верные спутники, преданные лишенному наследства принцу до последнего вздоха. В них альфионский наследник не сомневался, ибо за минувшие годы он лучше научился разбираться в людях, распознавая фальшь затаенное коварство.

Верный Витар, долгое время сопровождавший своего господина, молча следовал за Эрвином. Воин, ставший тенью изгнанника, никогда не оставлявший принца, и не раз принимавший предназначенные тому удары, понимал, что в эти мгновения его господин вернулся в прошлое, о котором никто и ничего не знал, но которое, должно быть, состояло далеко не из одних только счастливых мгновений.

  - Нам пора, - негромко произнес Эрвин, выбравшись на тракт из придорожных зарослей. Каждый из полутора десятков бойцов, вооруженных до зубов, услышал приказ, мгновенно подобравшись. - По коням!

Воины взлетели в седла, пуская скакунов рысью. Распугивая встречных путников отряд, словно стрела, мчался по дороге, петлявшей среди холмов. порой мимо проносились деревушки, и крестьяне, трудившиеся на полях, с опаской провожали взглядами кавалькаду, ожидая от чужаков всякого.

Холмы расступились, и перед всадниками, без приказа остановившимися, сгрудившись за спиной своего господина, открылась панорама города, стоявшего на берегу реки. С возвышенности воины видели серые стены, кольцом охватывавшие город, видели черепичные крыши множества домов, могли даже разглядеть отдельных всадников и повозки, не торопливо передвигавшиеся по лабиринту узких улочек. А над всей этой мешаниной довлела громада королевского дворца, мрачного здания, над шпилями которого реяли стяги, голова вепря на серебряном поле, обращенная на восток. Ненавистный герб кровного врага.