Александр Рудазов - Совет двенадцати

— Мы это изменим, дорогая Астила, мы это изменим… — улыбалась Кодера, едва сдерживаясь, чтобы не ударить эту напыщенную идиотку.

Особняк, в котором все сегодня собрались, как раз Астиле и принадлежит. В случае провала Кодера планировала всё свалить на неё — благо Астила так глупа, что не догадается выдать остальных.

До этого дня Кодера не была в гостях у великой геомантки и теперь насмешливо осматривала интерьер. Во всём здесь видна какая-то пошлая роскошь — высокие шкафы, украшенные виньетками шифоньерки, письменный стол красного дерева с бронзовыми канделябрами и другими украшениями, диван, кресло, стулья красного сафьяна… В шкафах вместо книг лежат альбомы, исписанные скверными стихами и театральными рецензиями — Астила любит баловаться пером. На стене два больших портрета удивительно похожих тучных мужчин — Акс Камень и Вас Глыба, покойные отец и брат Астилы.

Колдуны рассаживались по местам, подозрительно косились друг на друга. Многие сегодня явились инкогнито — в масках, прикрытые ложными аурами. О присутствии Архенбуха вообще никто не догадывался — он стоял в углу невидимкой. Даже Кодера Ясновидящая с большим трудом различала смутную тень на этом месте — а уж она-то лучше всех умеет зреть незримое!

— Ты всё-таки не стала приглашать личей? — послышался у неё в ухе шёпот Архенбуха. — Болитриан и Лекайя могли бы стать хорошим подспорьем… да ещё и тот новенький… Ингмарид…

— Не хочу я с ними связываться… — поморщилась Кодера. — Личи — ненадёжные союзники…

— Просто ты не можешь читать их мысли…

— Да. Понятия не имею, что творится в их гнилых черепушках. И меня это настораживает.

— Как знаешь… Однако Астиле я бы на твоём месте тоже не доверял…

— Её разум для меня — как книга с крупным шрифтом, — фыркнула Кодера.

— В этом-то и проблема… Астила совершенно не умеет хранить тайны… А под Симбаларем я своими ушами слышал, как она назвала владыку Лалассу кровожадным демоном…

Кодера поковыряла в ухе. Она никак не могла понять, с какой стороны от неё стоит Архенбух — слева или справа. Проклятый теневик вызывал у неё неприязнь — если бы не крайняя необходимость, она бы ни за что не стала связываться с этим ненормальным ктулхуистом. Она ведь и его мысли тоже читать не может — у остальных с лёгкостью, даже у Астилы, а вот Архенбух словно прикрыт стальной завесой.

Мастер-теневик, что тут ещё скажешь?

Ктулху фхтагн, мои дорогие друзья, — произнесла Кодера, дождавшись, когда все рассядутся. — Пх'нглуи мглв'нафх Кхлул'хлуу Р'льиех вгах'нагл фхтагн

— Пх'нглуи мглв'нафх Кхлул'хлуу Р'льиех вгах'нагл фхтагн!.. — нестройно откликнулись остальные.

Некоторые демонстративно промолчали. Те, кто желал уничтожить чужаков в Совете Двенадцати, но не желал возвращения Древних. Архенбух Никто запомнил каждого из них.

Придёт время, и в дома этих отщепенцев проскользнут зыбкие тени…

Вначале заговорщики беседовали о сравнительно нейтральных вещах. Жаловались на слишком резкие перемены, презрительно отзывались о паладинах и их богине, критиковали новые законы. Несколько дней назад колдунам была направлена «просьба» от Совета Двенадцати — добровольно пожертвовать все земли в казну, чтобы их было можно перераспределить более справедливо. Большинство отнеслись к этому спокойно — колдунам действительно польстило, что Совет просит их о помощи — но нашлись и те, кто буквально изошёл желчью.

Особенно лютовал молодой колдун в голубом плаще — Ках Свободный. Несмотря на юный для колдуна возраст (всего двадцать восемь лет) и не слишком значительный плащ, он уже успел прославиться в Иххарии пылкостью, буйным нравом и склонностью к анархизму. Ках испытывал глубокое внутреннее отвращение к правительству — что к старому, что к новому. Наилучшим состоянием для страны он считал отсутствие всякой власти и законов. Сейчас он проклинал членов Совета Двенадцати, призывая убить каждого из них, всех до последнего.

Остальные колдуны поглядывали на Каха насмешливо, но в спор не вступали. Этого наивного юношу слегка побаивались даже крупные плащи — он дрался на дуэлях чуть ли не каждый месяц, причём игнорировал все правила, дважды схлёстывался с зелёными плащами, а один раз вообще с жёлтым. Причём победил! Человека, настолько лишённого тормозов, стараются обходить стороной. Многие к тому же считали, что Ках уже давно сам заслуживает жёлтого плаща, если не оранжевого — и до сих пор не поднялся выше голубого лишь по причине вечного своего бунтарства.

Но кроме Каха все прекрасно понимали, что покушение на того же Креола Разрушителя изначально обречено на неудачу. Среди присутствующих попросту нет никого, способного дать ему хотя бы видимость боя. Попытаться убить Тивилдорма Призрака или Шамшуддина Чёрного смелых тоже не нашлось. А Гвэйдеон Серебряный и Хобокен Железный хоть и не колдуны, но страх вызывают едва ли не больший.

Конечно, всегда остаётся Ванесса Внезапная. У многих здесь она вызывает невыразимое раздражение — какая-то иноземка без роду, племени и колдовской силы, влезшая в Совет Двенадцати и начавшая менять все законы и установления.

— Её даже нельзя назвать колдуньей — она всего лишь студентка! — восклицал Зарусек Консерватор. — И при этом считает себя вправе указывать нам… нам!.. Что это такое?!

— Жалкая, ничтожная личность! — поддакнула Харзея Жадная. — Вы знаете, кем я была раньше? Спросите любого в Иххарии, кем я была!

— Мы знаем, кем вы были, дорогая, — натянуто улыбнулась Кодера.

— Нет, вы спросите, спросите!

— Я могу ею заняться! — воодушевлённо выкрикнул Ках Свободный, подскакивая на стуле. — Поручите это мне, умоляю! Я буду счастлив сделать что-то для общей пользы!

— Н-да?.. — с сомнением протянула Кодера.

— Я справлюсь, вот увидите! Обещаю вам, её смерть — это дело уже решённое, вопрос тут может быть только во времени… в способе… в разных мелких подробностях!

Кодера незаметно запустила в голову Каха несколько ментальных щупов. Тот, будучи стопроцентным боевиком, ничего не почувствовал — и следующие несколько секунд великая телепатка с удовольствием рылась у него в мозгах. Она нашла там всего несколько мыслей — прямых, как столбы, и примитивных, как амёбы.

Точно таких же, как и сам Ках, — гордый, несгибаемый Ках. Ещё в детстве этот колдун перенёс травму, после которой у него срослись два шейных позвонка. В результате он утратил всякую возможность наклонять голову и проникся ненавистью ко всем, кому обязан был кланяться.

— Хорошо, Ках, займись этим, — улыбнулась Кодера. — Наше общество поручает тебе эту важнейшую миссию. Будь готов — мы известим тебя о времени и месте.