Александр Бушков - Анастасия (сборник)

Он бил без промаха — не было прямых доказательств, не было свидетелей, Гилл не мог идти против афинских законов и собственных принципов, на этих законах основанных.

— Ты прав, — сказал он глухо. — Я не могу идти против законов и своей совести, стоящей на страже этих законов. Но ты должен понять — только боги не оставляют никаких следов, не делают ошибок. А ты не бог. Рано или поздно мы найдем улики или свидетелей.

По лицу Анакреона скользнула снисходительная улыбка.

— Нет у вас завтрашнего дня, Дориец, — сказал он. — Нет, понимаешь? И не потому, что вы опоздали. Вы просто пытаетесь встать на пути горного обвала. Сметет.

— Яснее можешь?

— Не стоит, — безмятежно сказал Анакреон. — Успех предрешен. Со своей игрой в демократию Тезей надоел не только нам, но и Зевсу. Боги желают видеть на земле лишь отражение заведенных на Олимпе порядков — безо всяких выкрутасов вроде писаных законов.

Он улыбнулся с нескрываемым превосходством, но Гилла это совершенно не задевало.

Гилл крикнул стражу.

— Посиди под замком и подумай, — сказал он Анакреону.

Сел за стол и придвинул к себе рукопись Архилоха. Отрешился от мира за дверью, насколько это было возможно. Он читал захватывающее и несомненно подлинное повествование о давних временах, когда были молоды Геракл, Тезей и их сподвижники, целеустремленно уничтожавшие чудовищ, вразумлявшие воинственных царьков где уговором, где мечом, гасившие в зародыше войны. И параллельно — рассказанная с безжалостной прямотой очевидца, не намеренного приукрашивать и лгать, история многомудрого Нестора и его сторонников, исступленно готовивших грабительский поход на Трою. Яд и кинжал, клевета и подлог, фальшивые предсказания Дельфийского, Дадонского и других оракулов, якобы гарантировавшие милость богов и победу осаждавшим; подкупленные прорицатели вроде бежавшего из Трои и предавшего свой народ Калханта. И многое другое.

Как оказалось, у горы Эримант Геракл встретился с вождями кентавров и другими соратниками, чтобы обсудить план последнего удара по Нестору и его сподвижникам (те уже вели бешеными темпами подготовку к Троянской войне, уже были намечены марионетки, которым предстояло привести все в действие). Архилох с Тезеем отсутствовали, что их и спасло от Эримантской резни. Узнав, что цвет их военачальников истреблен вместе с большинством кентавров, что Геракл убит, а стрелы похищены, что делу нанесен почти непоправимый урон и все нужно начинать сначала, они едва не опустили руки. Но духом окончательно не пали. Тезей отправился в Афины. Куда собирался Архилох — неизвестно, он написал лишь, что оставляет рукопись у надежного человека, прежде чем пуститься в опасное путешествие. «Совсем не исключено, — подумал Гилл, — что он направился в Фивы, город, всецело поддерживавший Геракла».

Теперь Гилл мог восстановить дальнейшие события. Под притянутым за уши, насквозь лживым предлогом спартанское войско обрушивается на Фивы и разрушает город (может быть, Архилох в Фивах и погиб). Афины бездействуют — Тезей остался один–одинешенек, город и жители еще не оправились после недавнего нападения спартанцев, произведенного якобы в отместку за похищение Тезеем Елены. (То, что Тезей вернул Елену в целости и сохранности, на Спарту никакого впечатления не произвело. Гилл уже не сомневался, что и первое похищение Елены было срежиссировано Нестором и Агамемноном, — чтобы разгромом Афин подорвать силы Тезея и оторвать его от Геракла).

А тут еще загадочная смерть братьев Елены Кастора и Полидевка. Эти бесшабашные и разгульные молодцы, несмотря на все свое легкомыслие и ветреность, сестру все–таки любили — свидетельства тому имелись, — и вряд ли им могло понравиться, что девушкой из знатного рода играют, как куклой: то подсовывают Тезею, то, разыграв спектакль, известный как «состязание женихов», отдают Менелаю, то бросают в объятия Париса. Сыграла свою роль и фамильная спесь, и обида на папашу Тиндарея, позволяющего проделывать такое с собственной дочерью, которая к тому же была как–никак внучкой Зевса. Без сомнения, братья многое знали об истинной подоплеке дела и наверняка не одиножды выражали недовольство. Потому вскорости братья гибнут в нелепой, непонятно кем организованной стычке.

Дальше совсем просто. Созданного Гераклом союза больше не существует. Геракл мертв, как и почти все его видные сподвижники, перебиты кентавры, разрушены Фивы, слабы Афины, уцелевшие разобщены и бессильны. И уже нет ни времени, ни желания задумываться над случившимся у горы Эримант. Другие события заслоняют все — коварно похищена Елена, оскорбленный муж Менелай и оскорбленный отец Тиндарей мечут громы и молнии, просят помощи у друзей, боги благословляют на справедливое мщение, ахейская армада отплывает из Арголидского залива, и на ближайшее десятилетие все помыслы и усилия Эллады поглощены Троянской войной.

Гилл отложил рукопись. В душе не было ничего, кроме безграничного сожаления и горечи. Факелы догорели, в сером рассветном небе за окном медленно растворялись звезды и уже проглядывала синева. Глядя на пожелтевшие листы, он снова и снова пытался понять, где был бы он и что делал, если бы довелось жить в то бурлящее время.

Ответ не давался в руки.

12. ПРОМЕТЕЙ СЕГОДНЯ

— Значит, ты так и живешь здесь? — спросил Майон. — Ремесленник из квартала кузнецов…

— А что прикажешь делать? — сказал Прометей. — Требовать возведения храмов в мою честь, подбирать себе жрецов, которые вскорости начнут обирать простаков и вольно толковать «мою» волю? Если ты хорошо знаком с моей прежней жизнью, то должен знать, что я и раньше к этому не стремился, а уж теперь — тем более. Между прочим, все, что есть в этом доме, я сделал сам. Не так уж плохо, верно?

— И все же ты мог бы как–то влиять на события.

— Как? Конечно, нашлось бы немало людей, которые с готовностью последовали бы за богом. И таких, которые творили бы что угодно, прикрываясь званием моих последователей. И таких, которые независимо от меня объявили бы себя моими последователями. А я принужден был бы постоянно надзирать, поминутно карать одних и поучать других. Из меня, в таком случае, вышел бы тиран и мелочный опекун похлеще Зевса.

— Но ведь есть и достойные твоей поддержки?

— Конечно, — сказал Прометей. — Только достойные сами достигнут своей цели и, поразмыслив, поймут, что я им вовсе не нужен. Я им когда–то дал огонь и научил кое–каким ремеслам — потому что ими тогда владел только я. И хватит. И достаточно.

Он сидел напротив Майона за искусно сработанным столом, высокий и сильный, с лицом, навсегда опаленным жаром кузнечного горна, и ничем не отличался от обыкновенного человека — гордая осанка не редкость среди людей, знающих цену своему мастерству. Разве только страшные бугристые шрамы на широких ладонях — но у людей встречаются и страшнее. И выкованное из его цепи железное кольцо с кусочком той самой скалы — но мало ли какие кольца носят люди?