Иван Петров - Томчин

Песнь воинов Чингизхана…

Настроение в песне сохранили, глубинный смысл, то о чем думаешь и о чем вспоминаешь. Что всех нас объединяет. Несмотря на разделяющие века и пространства. Мужчины.

Спасибо.

Общая цель на этот год была — взять под наш контроль ту часть Китая, которая находится к северу от Желтой реки — Хуанхэ. Дивизии Чагатая и Октая под общим руководством Зучи отправились к югу от хребта Тайханьшань, разорять всю срединную часть их любимой, изъезженной вдоль и поперек провинции Шанси, с конечной целью — выходом к Хуанхэ. В бассейне реки Фынь, делящей тот район пополам, с севера на юг, они должны взять главные на реке города: Биньян, Фучжоу и Сучжоу, а также захватить столицу края, хорошо укрепленный Тайюань. Как обычно: атакой с тыла или ворвавшись в открытые ворота. Их проблемы. Думаю, справятся.

Центральная группа под руководством Собутая, захватив Хэбэй и Шандунь, вышла на берега Хуанхэ, взяла штурмом все города и городки этих провинций, не успевшие вовремя открыть ворота. От стен столицы до самого берега Желтой реки тянутся бесконечные равнинные поля: рис, просо, неизвестные мне злаки. Зеленеют сады, каждое селение окружено кольцом огородов. Мы прошли не менее пятисот километров. Гигантский, благодатный край.

Достигнув Хуанхэ, двинулись на юго-восток, пересекли плодородную долину Шаньдун и заняли ее главный город Цзинань, где я с удовольствием посмотрел на китайскую средневековую жизнь и ознакомился с местными достопримечательностями. Нет слов. В моем мире ничего подобного не сохранилось, и все исторические реконструкции — жалкая подделка. Народ вызывает восхищение своим трудолюбием и талантом. На каждом сантиметре что-то выращивают. Каждая вещь проникнута любовью творца, мастерство не имеет границ. Люди не жалеют жизни для достижения совершенства во всем, чем занимаются.

А национальный характер подкачал. Доколе можно терпеть, что тобой помыкают? Веками? С другой стороны, если бы у китайцев был характер монголов, весь мир стерли бы с лица земли, аккуратно разравняли и чем-то засеяли. Не нравится? А какой бы был урожай!

Держа на востоке горный массив Тайхан, мы достигли самой южной точки провинции Хайдун и вышли к заливным землям, по которым Хуанхэ выходит к своей дельте. Поскольку Чжирхо отправился опекать братьев и учить их жизни на личном примере, его группа двигалась на восток под командованием Бота. Дойдя до морского берега, Бот повернул вдоль побережья на север, разграбил провинцию Ляоси и взял города Луаньчжоу, Цзиджоу и Пинпуань. Они там самые крупные и защищенные, остальные сами сдались.

Итак все три группы вышли на запланированные рубежи. А где Собутай? Да вон он, рожа веселая! С нами Собутай, куда он от нас денется.

В захваченном Мухали Мичжоу стали погибать монголы. Их находили утром с перерезанным горлом. Находили днем, утонувшими в колодце. Несколько человек отравились, установить, что они ели — не удалось. Помню китайские яды, которые действуют только через полгода. Один такой могу приготовить сам, буквально из подручных средств. Возможно, здесь его еще не изобрели. Причины таких действий населения непонятны. Никто не может сказать, что явилось отправной точкой. Перспективы как раз-таки ясны. Я отдал прямой приказ Мухали. В Мичжоу больше нет населения.

После захвата крепости Дайкоу оставил Мухали продолжать дело завоевания провинции Хабэй и отправился назад, к столице Цинь.

Таким был этот прошедший год. Тысяча двести… Мусульмане называют точно, какой этот год по хиджре, но не могут перевести на понятное для меня исчисление. Христиане ссылаются на дату сотворения мира и не могут сказать, сколько лет прошло от Рождества Христова. Нет привязки. Просто — таким был этот год…

Глава 18

Лет тридцать, пока жил в своем прежнем мире, когда заходил в православный храм, указывал в поминальной записке и ставил свечу за упокой души Евтихия. Конечно, не только ему, но и всем моим родным и близким, за эти годы список все увеличивался. Евтихий шел в нем сразу за моей бабушкой по матери. Настоящего имени его я не знал, никто не знал, спросить было не у кого. Они звали его Евтиш. В декабре сорок первого года в дом на Литейном, где они жили, попала бомба. Точнее, она попала в кухню, пройдя через крышу все этажи насквозь, и разорвалась в подвале. Когда дом осыпался, остались стоять две угловые стены, и бабушке объяснили, что взрыв был с той стороны. Мать в свои двенадцать как-то уже устроилась на почту, а младшие были с бабушкой, она работала в летном училище, и курсанты в обед подкармливали детей. Время было такое, бабушке выдали какие-то вещи и ордер на комнату в трехкомнатной коммуналке на Лиговке. Одна комната оказалась пустой, а в другой жил Евтиш. Он работал на хлебозаводе и, как все, опухал от голода. Нормы урезали до минимума, нечего было обменять на хлеб, комната стояла пустой. Евтиш последний раз сходил на работу и принес бабушке несколько буханок хлеба для детей. Сам он есть уже не мог и на другой день умер. Это было в январе тысяча девятьсот сорок второго года. Мама и одна из младших сестер выжили. Пока была жива бабушка, я как-то не задумывался об этом. Этот долг перешел на меня уже после ее смерти.

…За первых два зимних месяца начавшегося нового года наши войска по всему северному побережью Желтой реки заняли более девяноста городов. Теперь стало проще посчитать города, не занятые нами на оккупированной территории Китая, таковых, вместе со столицей, осталось четырнадцать. А без нее — чертова дюжина, что дает недвусмысленный намек. Взять столицу, и дело с концом! Страна получит долгожданный покой. Оставшаяся чертова дюжина мне кажется очень несчастливым числом. Все незанятые города или находятся в кольце осады, или у нас уже не хватает сил ее организовать. Добраться до них мы пока не в состоянии.

Если процесс затянуть, необрабатываемые поля зарастут сорняками, а где и соберут селяне урожай — пропадет. Обе стороны ведут активные боевые действия, не обращая внимания на суетящихся под ногами крестьян. Так продолжать нельзя, в стране может начаться голод. Императору уже все равно, а мне здесь еще жить. И народ хороший. Для начала — объявим передышку: пусть кони и люди отдохнут. Циньские войска вряд ли сейчас способны по собственному почину развернуть боевые действия и продолжить конфликт. Скорее, они воспользуются затишьем для зализывания ран и пополнения армии с ближайших полей и огородов. Но крестьяне хоть что-то соберут для своих семей, успеют припрятать, пока вновь конские армады не понесутся, разбрасывая копытами грязь, через их жалкие засеянные клочки за убегающим врагом, и толпы обезумевших людей в одинаковых доспехах не продолжат заливать кровью улицы и площади городов.