Анна Клименко - Кубок лунника

– А я уж думала, вы уедете. По крайней мере, его светлость приходил за вашими вещами, и я не посмела ему перечить.

– Мой друг убит этой ночью, – устало и невпопад сказала Малика, – почему все только и ждут, что я уберусь восвояси? И вы, и его светлость…

– Потому что так будет лучше для вас, моя милая, – тихо заверила ее девушка.

– Терпеть не могу, когда из меня пытаются сделать дуру набитую, – буркнула Малика, – и вы туда же.

– Я вас не понимаю, – улыбнулась хозяйка гостиницы.

Но, конечно же, все она понимала. И, как и все лунники в Ловенне, была в курсе последних событий, но предпочитала хранить при себе маленькие секреты луны.

Девушка мягко усадила Малику за стол у окна, чемодан аккуратно поставила к стене.

– Отдохните, госпожа Вейн, вы сами на себя не похожи. Я быстро!

И она унеслась на кухню, бойко стуча каблучками по деревянному, отполированному сотнями ног полу. Малика откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Йоргг! Да после ночных событий тащить чемодан через пол-Ловенны было чистой воды безумием! И в то же время этот отчаянный марш-бросок сделал одно полезное дело: в голове Малики воцарилась приятная пустота.Мысли одна за другой вывалились по дороге как яблоки сквозь прореху в мешке.

– Ваш чай, госпожа Вейн.

Малика лениво приоткрыла глаза, оглядела девушку – ну просто картинка: серенькое платьице, белоснежный передник с оборками, поднос в руках, а на подносе – круглобокий чайник и горка румяных пышек.

– Побудьте со мной, – попросила ведьма, – мне так плохо… после того, что я пережила.

И она выдавила одинокую слезинку, хотя, положа руку на сердце, ей не нужно было прикладывать для этого значительных усилий. Румяное лицо девушки смягчилось.

– Я сочувствую вам, госпожа Вейн, и мне искренне жаль господина…

– Игиро. Его звали Марио Игиро.

– Такой видный был мужчина, – вздохнула лунница.

– Как вас зовут? – вдруг спросила ведьма.

– Марисия.

– Посидите рядом, Марисия, пока я буду пить чай. Прошу вас.

Лунница поставила на стол поднос, сама уселась на свободный стул, и Малика подумала, что самое время начать претворять свой план в жизнь.

– Расскажите мне о Ловенне, – попросила она, прихлебывая ароматный напиток. Чай оказался хорош: в сложном букете переплелись мята, смородина и мед. Пышки – и того лучше. Будучи плохой поварихой, Малика не находила ничего зазорного в том, чтобы восхищаться чужой стряпней.

– А что вы хотите узнать, госпожа Вейн?

От ведьмы не ускользнуло, как насторожилась лунница. Ей даже померещилось, что остренькие ушки Марисии стали торчком. Малика успокаивающе прикоснулась к розовой руке девушки.

– О, не волнуйтесь, Марисия. Мне вовсе не хочется вытягивать из вас какие-нибудь местные секреты, которые не следует знать чужакам. Расскажите, кто и как здесь живет, кто чем промышляет. Я ведь всегда мечтала попутешествовать, чтобы лучше узнать Этернию. А вот теперь путешествую, да сама не рада. Лучше бы дома сидела… – ведьма демонстративно зевнула, – а еще мне любопытно, как это так получилось, что в Ловенне лунники живут бок о бок с людьми. Поверьте, Марисия, в других землях Империи дела обстоят куда более печально!

Марисия помялась, размышляя над тем, что можно говорить, а о чем лучше промолчать. Но Малика с умильной улыбкой попивала чай, взирая на лунницу с видом первого пророка, только что увидившего Всеблагого. И девушка сдалась, отчаянно теберя кулон на потемневшей серебряной цепочке.

– Красивая вещица, – похвалила ведьма, – кажется, изумруд?

– Да, – рассеянно проронила Марисия, – раньше их здесь было куда больше чем сейчас…

– Это, конечно, грустно, – посочувствовала ведьма, не забыв взять на заметку и то, что раньше, оказывается, в Ловенне было много этих камешков приятного зеленого цвета.

– Вообще, говорят, раньше Ловенна была богаче, – грустно продолжила Марисия, – но я молода, и мало что знаю.

– Вы знаете, что происходит в Ловенне сейчас? – напрямую спросила ведьма, вглядываясь в золотистые глаза девушки. В конце концов, Марисия – не граф. Может быть, она проговорится?

– Н-не… знаю.

– Знаете, – гневно проговорила ведьма, перестав притворяться дремлющей кошкой, – все здесь знают, и все молчат. Почему, Марисия? Мой друг, господин Игиро, был неплохим человеком. А теперь вот его тело лежит в леднике и дожидается очередного назначенного сюда инспектора. И Анри, ваш инспектор, тоже с ним. Кто-то убил их, а помимо того еще троих. Ты знаешь, чем все это закончится? Тем, что прибудут имперские отряды, и лунников попросят уйти из Ловенны. Попросят – это мягко сказано! Йоргг! Половину перебьют, а вторая половина будет вынуждена бросить свои прекрасные дома и улепетывать в горы, как раньше! Вы ждете именно этого? Или нет?

Губы Марисии задрожали, как будто она собиралась разреветься, но глаза оставались сухими.

– Простите, госпожа Вейн, но я вам ничего не могу сказать, – она глубоко вздохнула, словно перед прыжком в воду, а затем отчеканила, – все, кто живет в Ловенне, дали клятву верности верховному лорду.

– Ага! Значит, и верховный лорд немного в курсе происходящего?

Марисия затрясла головой и сжала кулачки.

– Я этого не говорила, госпожа Вейн, не говорила!

– Допустим, – Малика мурлыкала, загоняя мышь в угол, – как зовут верховного лорда Ловенны?

Руки Марисии упали на передник и она затравлено уставилась на ведьму.

– Вы ведь не…

– Именно. Я сама пойду к нему, раз ты не хочешь говорить.

– Не надо, – голос Марисии упал до шепота, – он же… он такой могущественный, что ему ничего не стоит убить и вас, и меня, и всех… невзирая на то, что его светлость пытается вас защитить…

– Меня?

– Ну да, – лунница удивленно моргнула, – граф Рутто.Все чувствуют его присутствие в вас.

– Только этого мне не хватало, – растерянно буркнула Малика, – так кто у вас Верховный лорд?

– Лорд Сильван, – выдохнула Марисия и поднялась из-за стола, – уезжайте, госпожа Вейн.Это только для вашего же блага. Вряд ли вы нам поможете…

– Ошибаешься, душенька, – Малика через силу улыбнулась, – именно я могу вам помочь, поскольку никому не давала никакой клятвы верности. В этом есть свои плюсы, не так ли? Так что… Давай договоримся, Марисия. Ты отнесешь письмо Дэйнору Сильвану, а я, так и быть, не буду упоминать в разговоре твое имя.

Ни к одному из свиданий Малика Вейн не готовилась с таким старанием. Она приняла ванну с маслом бергамота, заставила Марисию расчесать волосы и заплести их в косы, которые затем собрала и уложила на манер короны. Она переоделась в лучшее белье и лучшее платье из тех, что привезла, накрасила губы блестящей помадой и хотела надушиться, но вовремя передумала, вспомнив о предпочтениях Дэйнора Сильвана. Уж ему-то, если, конечно, он не врал бессовестно на том памятном балу, никакие духи не нужны. Под конец она мрачно уставилась в зеркало, подумав, что не стоит даже пытаться делать неотразимым то, что таковым никогда не было и не будет.