Владислав Русанов - Серебряный медведь

Сад Каменных утесов с его желтыми глыбами песчаника, обточенными ветром до причудливых очертаний, остался справа. Поющий фонтан, сооруженный умершим лет сто назад мастером, – слева. Они миновали белокаменный храм Вознесения, свернули на улицу Победы при мысе Рапалло.

Увидев трехэтажный особняк с выложенным розовым туффитом крыльцом и выступающими по бокам от него эркерами, лейтенант переглянулся со старшим жрецом. Священнослужитель едва заметно кивнул.

– Самострелы к бою! – скомандовал дель Грано. – Окна под прицел. Второй десяток и третий заходят с черного хода. Первый и четвертый – на крыльцо. В разговоры не вступать! Смерть проклятым заговорщикам!

– Слава императору! – грохнули гвардейцы, на этот раз не скрываясь. Бросились к дому.

Двое с разбегу ударили плечами в дверь. Отскочили, ударили снова. К ним присоединились еще двое.

Из окон второго этажа полетели горшки с цветами, тяжелые вазы, с громким треском разлетелся в щепки столик из желтоватого дерева.

В ответ гвардейцы разрядили арбалеты, принялись вновь сгибать дуги, упираясь ногами в стремечки.

– Помощь врагам государства карается смертью! – выкрикнул лейтенант, желая запугать и склонить на свою сторону многочисленных слуг, наверняка скрывавшихся в здании вместе с хозяином. – Приказываю прекратить сопротивление!

Второй залп по окнам вынудил защитников спрятаться в глубине комнат. Мебель и предметы искусства перестали падать на головы солдат. А может, просто закончились?

Еще одно усилие у дверей, и створки распахнулись. Четверка гвардейцев ввалилась внутрь.

Дель Грано взмахнул мечом, направляя им на помощь еще полный десяток во главе с молодыми лейтенантами. Следом заспешили и монахи. Похоже, их очень привлекала личность скрывающегося мятежного богатея.

– Сдавайтесь! – выкрикнул командир еще раз, обращаясь к зияющим, словно открытые раны, окнам.

И тут внутри дома раздался глухой шлепок.

С треском распахнулись ставни на первом этаже.

Из дверей выкатились два жреца. Словно два гигантских перекатиполя, они пропрыгали по ступеням и распластались на мостовой.

Нутро особняка разразилось криками боли и ужаса. В окнах заклубилась тьма. Более черная, чем безлунная ночь, она шевелилась, как живое существо.

– Три тысячи демонов… – прошептал белый, как мел, лейтенант. Но он быстро взял себя в руки, скомандовав: – Все за мной! Смерть мятежникам!

И первым бросился на крыльцо.

Подбадривая друг друга, гвардейцы потянулись за ним.

Волнующаяся тьма плеснулась им навстречу мягкими щупальцами, обняла, залепила глаза, нос, рот, уши. Лишенный сразу всех чувств, лейтенант не смог определить, откуда пришла смерть. Ему показалось, будто холодные пальцы нащупали его сердце, сжали и отпустили. Жизнь покинула его, истекая, словно сок из кислющего заморского фрукта, которым в последние годы злоупотребляли повара аксамалианской знати. Рядом так же молча, безболезненно, но неотвратимо умерли пятьдесят гвардейцев, из них десять – сержанты, еще пятеро – молодые, не повидавшие ни одной войны лейтенанты. А также десять жрецов Триединого, так и не сумевшие молитвой и ниспосланной свыше силой остановить чародеев.

Непроглядная тьма вздымалась куполом, накрыв уже половину улицы Победы при мысе Рапалло и превысив белую трехгранную иглу обелиска Благодарности. По поверхности гигантского пузыря то и дело пробегала рябь, возникали и исчезали вихри и воронки, напоминающие пасти демонов.

Около мраморной скамейки стена мрака расступилась и выплюнула три человеческие фигуры. Они не носили мешковатых плащей с капюшонами, принятых в Круге волшебников Аксамалы. Обычная одежда богатых горожан. Кафтаны из тонкого сукна, облегающие панталоны и башмаки с золочеными пряжками.

Шедший посредине низенький человек с круглой головой, украшенной высокими залысинами, держал в правой руке трость. На его штанинах виднелись темные пятна, очень напоминавшие кровь. Над ним возвышался широкоплечий мужчина со сломанным носом и тяжелой челюстью, плечи которого украшал короткий плащ с пелериной, отороченный по последней столичной моде мехом горностая. Он хмурился и морщил лоб, потирая ладонь о ладонь. Позади них торопливо перебирал короткими ножками, но все равно с каждым шагом отставал лысый чародей, отмеченный на лбу родимым пятном, похожим на изображение пиратского гнезда, острова Халида, на имперских картах.

– А ведь неплохая работа, мэтр Вальгейм! – со смешком проговорил мужчина с тростью. – Как вы считаете?

– Вам виднее, мэтр Примус, – ответил его спутник с перебитым носом. – Но должен заметить, Великая Тьма себя оправдала.

– Еще бы! – Глава чародейского Круга покачал головой, отчего заколыхались его щеки-брыли. – А вы чувствуете эту Силу? – Он втянул стылый вечерний воздух полной грудью.

– О да! – задыхаясь, поговорил отставший коротконогий волшебник. – В такую ночь можно многое свершить!

– Само собой, само собой… – кивнул Примус. – Было бы желание. Не знаю, как у вас, коллеги, а мне очень хочется растолковать этому быдлу, что не с теми они связались.

– А не прогуляться ли нам ко дворцу императора? – опасно прищурился мэтр Вальгейм.

– О да! – воскликнул меченый. Направил указательный палец на скамейку и, скорчив зверское лицо, крикнул: – Пу!!!

Осколки мрамора брызнули во все стороны, забарабанили дождем по стенам близлежащих зданий.

– Да вы шутник, мэтр Миллио! – хлопнул в ладоши Примус.

Коротышка довольно осклабился, перевел палец на ажурный балкон соседнего дома.

– Пу!!!

Балкон слетел со свистом, увлекая за собой длинные космы плюща.

Колдуны довольно рассмеялись и двинулись по бульвару Трех Звезд по направлению к площади Благодарения, главную достопримечательность которой представляла гранитная плита с именами погибших тридцать семь лет назад целителей-магов. А оттуда и до резиденции императора рукой подать.

Глава 13

После первой же стычки отряд Гурана уменьшился на треть.

Отчаянно размахивающему оружием Регельму раскроили голову мечом. Кузнецу всадили болт в живот, а худощавый горбоносый студент сидел, привалившись спиной к заборчику и левой рукой зажимал культю, оставшуюся от правой.

Вельсгундец считал, что им еще здорово повезло. Гвардейцев оказалось мало. Всего-навсего полдюжины. Они, весело переругиваясь, выламывали дверь небольшого домика с островерхой черепичной крышей и двумя казавшимися игрушечными башенками по обе стороны балкона. Дом выглядел заброшенным – за ставнями не мелькали отсветы, никто не отвечал разошедшимся не на шутку солдатам, не пытался сопротивляться. Гуран даже хотел остановить свое воинство, запретить связываться. Но школяры выхватили корды и бросились в атаку. Остальным волей-неволей пришлось присоединиться. Ударили по гвардейцам сзади. Четверых убили сразу, зато оставшиеся двое оказали ожесточенное сопротивление, лишний раз доказав, что один военный в драке стоит четверых гражданских.