Джо Аберкромби - Кровь и железо

Джезаль беспокойно поерзал на стуле.

— Вест неплохо со всем справляется…

— О, еще бы! — фыркнула Арди. — Коллем Вест славный парень! Он ведь победил на турнире, да? Первым прошел сквозь брешь при Ульриохе! Правда, у него нет знатных предков, и он никогда не сравняется с вами, но он очень славный для простолюдина! Жаль, что сестра у него нагловата, да еще и не в меру умная. Говорят, — тут она перешла на шепот, — что она даже выпивает, представляете? Эта девица совершенно не знает своего места. Позор! Лучше делать вид, что ее не существует. — Арди снова вздохнула. — Да, чем скорее я вернусь домой, тем лучше будет для всех.

— Мне это не принесет радости.

Черт! Неужели он сказал это вслух?

Арди рассмеялась, но не слишком весело.

— Конечно, ужас как благородно с вашей стороны говорить так. Кстати, почему вы не на тренировке?

— Маршал Варуз сегодня занят. — Джезаль мгновение помедлил. — Собственно, сегодня в роли моего учителя по фехтованию выступил ваш друг Занд дан Глокта.

— Правда? Он, должно быть, сказал вам что-то особенное?

— Да, разные вещи… Он назвал меня дураком.

— Подумать только!

Джезаль нахмурился.

— Ну да. В общем… Фехтование надоело мне не меньше, чем вам — эта книга. Именно об этом я и хотел поговорить с вашим братом. Я решил бросить тренировки.

Арди разразилась хохотом — всхлипывающим, булькающим, задыхающимся. Все ее тело сотрясалось, вино выплеснулось из бокала и лужицей растеклось по полу.

— Что же здесь смешного? — оскорбленно вопросил капитан.

— Да просто… — Она утерла слезу. — Просто мы с Коллемом поспорили. Он уверял, что вы продержитесь, так что теперь я на десять марок богаче!

— Не сказал бы, что мне нравится быть объектом вашего пари, — резко сказал Джезаль.

— Не сказала бы, что меня это хоть сколько-нибудь волнует.

— Для меня все очень серьезно!

— Ничего подобного! — отрезала она. — Вот для моего брата все действительно было серьезно: у него не оставалось другого выхода! Если между твоим именем и фамилией не стоит «дан», никто тебя не замечает. Кому это знать лучше, чем мне? Вы — единственный человек, кто потратил на меня хоть какое-то время, когда я приехала сюда. Да и то только потому, что Коллем вас заставил. У меня почти нет денег и совсем нет родословной, я не существую для таких, как вы. Мужчины не обращают на меня внимания, женщины игнорируют. У меня здесь нет ничего и никого. И вы считаете, что вам тяжело жить? Помилуйте! Может быть, мне стоит заняться фехтованием, — с горечью произнесла она. — Спросите при случае лорд-маршала, не возьмет ли он еще одного ученика? У меня хоть будет с кем поговорить!

Джезаль моргнул. Это уже не интересно — это грубо.

— Постойте, ведь вы же представления не имеете, что это такое…

— Ой, да перестаньте вы хныкать! Сколько вам лет, пять? Может быть, пора пойти к мамочке и пососать сиську, деточка?

Он едва верил своим ушам. Как она смеет?

— Моя мать умерла, — сказал он.

Ха! Это заставит ее почувствовать себя виноватой, принудит извиниться…

Не сработало.

— Умерла? Значит, ей повезло: не надо выслушивать ваше дурацкое нытье! Все вы, избалованные богатенькие мальчики, одинаковы. Получаете все, чего захотите, и закатываете истерику, если приходится самим наклоняться, чтобы это поднять! Вы просто жалки. Меня от вас блевать тянет!

Джезаль выпучил глаза. Лицо горело, словно его отхлестали по щекам. Уж лучше бы отхлестали. С ним никогда никто так не говорил. Никогда! Это еще хуже, чем Глокта. Гораздо хуже и совершенно неожиданно. Джезаль осознал, что сидит с полуоткрытым ртом. Он закрыл его, крепко сжал зубы, с размаху поставил свой бокал на стол и поднялся, чтобы уйти. Он уже повернулся к выходу, когда дверь внезапно распахнулась, и Джезаль оказался лицом к лицу с майором Вестом. Мужчины уставились друг на друга.

— Джезаль, — проговорил Вест, глядя на него сначала с удивлением, а потом, увидев раскинувшуюся на диване сестру, с легким подозрением. — Что ты здесь делаешь?

— Э-э… Я, собственно, хотел поговорить с тобой.

— Вот как?

— Да. Но это подождет. У меня дела.

И Джезаль, протиснувшись мимо друга, вылетел в коридор.

— Что это все значит? — услышал он за спиной голос Веста. — Ты пьяна?

С каждым шагом ярость Джезаля возрастала, пока он не почувствовал, что вот-вот задохнется от гнева. Он стал жертвой нападения, подвергся диким и несправедливым обвинениям! Капитан остановился посреди коридора, трясясь от злости, раздувая ноздри, до боли сжимая кулаки и тяжело дыша, словно пробежал десять миль. И это сделала женщина! Женщина! Безродная простолюдинка! Да как она посмела? А он потерял с ней столько времени, смеялся ее шуткам, находил ее привлекательной! Она должна быть благодарить, что ее вообще заметили!

— Стерва! Долбаная сука! — прокричал Джезаль.

Он страстно захотел вернуться и сказать ей это в лицо, но было поздно. Он огляделся по сторонам в поисках чего-то, что можно разбить. Как отплатить ей? Чем?

И тут Джезаля осенило. Он докажет, что она ошибается!

Да. Он докажет, что они оба ошибаются — и Арди, и эта хромоногая гадина Глокта. Они увидят, как упорно Джезаль может работать! Они увидят, что он не дурак, не лжец, не избалованный ребенок. Эта идея нравилась ему все больше. Он выиграет проклятый турнир — вот что он сделает. И сотрет с их лиц улыбки. Капитан быстрым шагом двинулся по коридору, чувствуя, как в его груди зарождается странное, новое чувство.

Стремление к цели — вот что это было. Возможно, еще не слишком поздно для пробежки.

Как дрессируют собак

Практик Иней стоял возле стены абсолютно неподвижно и абсолютно безмолвно, едва заметный в глубокой тени, словно был частью здания. За прошедший час с лишним альбинос ни разу не двинулся, не пошевельнул ногой, не моргнул; Глокта даже не замечал, чтобы он дышал. Остановившиеся глаза практика всматривались в перспективу улицы перед ними.

Сам Глокта тихо ругался, беспокойно ерзал, морщился, почесывал лицо, посасывал беззубые десны.

«Что их задерживает? Еще несколько минут, и я засну, упаду в этот вонючий канал и утону. Вот будет удачно! — Он посмотрел на маслянистую зловонную воду, плескавшуюся внизу. — Тело, найденное возле доков, раздутое от морской воды, за пределом возможности опознания…»

Иней дотронулся в темноте до его руки и показал большим белым пальцем вдоль улицы. Трое человек медленно двигались по направлению к ним, ступая кривовато, как люди, что проводят много времени на борту корабля и привыкают удерживать равновесие на качающейся палубе.