Владимир Журавлев - Время дракона

Миа тоскливо глянула на нее. Без магии в душе пустота.

— Понимаешь, часть сокровищ клана хранилась под землей и, скорее всего, уцелела. Но вот как найти?

— Тропка поиска! — изумилась девочка. — Вы же сами меня учили! Только у меня не получалось ничего… Но сейчас я и без тропы вижу! Вот здесь оно и лежит — глядите!

Миа зачарованно смотрела, как девочка плавно идет к угольям и опускается на корточки.

— Дальше надо руками, оно же тяжелое, я не смогу поднять — я же девушка!

Ну, поднять для Миа как раз было просто. Лишь бы нашлось! Она копала пепелище сучком и судорожно пыталась думать. Считалось — и вполне обоснованно! — что дочь Хора уродилась полной бездарью. Кто только не пробовал будить ее способности! Даже Лиззи-Пламя приложила ручку, и впустую. А что сейчас? Понятно, что магических энергий вокруг немерено. Убийца же магию не уничтожает, только рассеивает… Энергии столько, что бездарная девочка черпает ее, как черпают воду ведром из речки. А вот в магических каналах клана Кошек пусто. И мощный энергетический насос Миа простаивает. Понятно, что ему качать, коли в трубе пусто! Энергия — вовне… А если, как она, по-детски? Ну-ка… Уй! Больно как! Это сначала надо поломать все, что укрепилось в мозгах за всю бытность в клане. И времени потратить столько же — то есть сотню лет. Ну… тоже вариант. Спешить вроде некуда?

Миа заметно воспряла духом и принялась рыть с удвоенной энергией.

Подземный схрон девочка определила точно. Там оказалось немало всего, вдвоем точно не унести. Но всего и не требовалось. Золото — дело наживное. Лишь бы хватило на первое время, время скитаний. Сума и карманы заметно потяжелели, и Миа повеселела. Ничего не потеряно! Остались сокровища, остались воинские умения, осталась девочка, о которой необходимо заботиться — значит, можно жить!

Миа утерла пот рукавом, глянула на извазюканную мордашку девочки и поняла, что им необходима река воды.

— Как зовут тебя в действительности, будущая глава клана? — полюбопытствовала Миа.

— Кинсари. А почему…

— Значит, будешь Кинсари Первая, впоследствии Великая! — заключила воительница. — Вперед, к вершинам славы, симпатяшка-замарашка!

Тамара проводила их стволом, но не стала стрелять. Не стрелять хотелось, а скорчиться на камне и тихо выть. Игнатий лежал у костра какой-то просветлевший, умиротворенный и ничего не желал. Раны, нанесенные безжалостным Каэдроном, понемногу кровили. А что творилось внутри богатырского тела, страшно было представить. И это не лечилось! Тамара уже перепробовала все, что умела, что уловила интуицией, что нашептала ей волшебная эльфийская кровь — но только и смогла, что унять боль. Частично унять, частично перевести на себя.

— Не плачь, — прошептал Игнатий. — Глаза покраснеют, губы опухнут, фу как некрасиво!

— Фигня! — огрызнулась немедленно Тамара. — Поменяю сущность, делов-то!

— Да одна у тебя сущность, — заметил Игнатий и непривычно мягко улыбнулся. — Бродяжка, деревенская красотка и эльфийская принцесса — это все ты. Лицо и тело те же, разве не замечала? Меняется всего-то чуть-чуть: немножко полнота, осанка, пластика — и очень многое внутри. Но все же это все ты. И это всегда с тобой.

— Как я буду жить без тебя? — пробормотала она невпопад. — Ну почему так, Игнатий? Дура я. До меня доходит, сколько хорошего для меня сделали, только когда я кого-то теряю! Я и принца всю дорогу презирала, а он… Он передал мне свой Дар, а ведь это не так уж безобидно, как кажется, верно? Он навредил себе, я правильно поняла?

— Правильно, принцесса. Хотя и поздно. Умер он. Без дара эльфов ему не возродиться, вот такая его плата.

— А ты? Чем ты расплатишься за то, что заслонил меня от Владык? Только честно, Игнатий! Тоже умрешь, да?

Воин зашелся кашляющим смехом. Тамара глядела на него во все глаза. Таким она Игнатия никогда не видела. Глаза искрятся весельем, и легкая улыбка, а не привычный оскал, и… и оказывается, он очень красивый, Игнатий Могутный! Надо же, как вовремя дошло. Дура она, точно.

— Дракон, конечно, сильнее всех, — сообщил Игнатий, отсмеявшись. — Однако убить меня даже ему не под силу, я ведь и так давно мертвый! Не горюй. Я не вернусь в этот мир, только и всего. Тело изношено, мочи нет терпеть… Пойду в иные края, там тоже интересно. Но я буду скучать. Срединный мир мне люб, здесь друзья мои, мои враги…

Игнатий замолк и ехидно глянул на нее.

— Здесь каждая третья тебе дочь, — мрачно добавила Тамара. — Так ты возродишься младенцем и все забудешь?

— Фу, еще чего! Младенцами рождаются те, кто ума не нажил, вот вроде тебя! Я же — ученый, не ровня прочим!

— Игнатий, не умирай пока, а? — жалобно попросила Тамара. — Как я без тебя?

Воин помрачнел.

— Не знаю, — прошептал он. — Спаси мир… Люб он мне…

— Как спасти?!

— Да как и прежде. Доверши начатое. Бей сильных мира сего, чтоб не забывали, кого клялись защищать…

Игнатий стал окутываться слабым свечением, голос его резко приглушился, словно шел теперь через преграду.

— Игнатий!..

Воин легко поднялся, подхватил копье — и положил к ногам Тамары.

— Не могу поделиться знаниями — для них надобен великий ум. И ума не дам — самому потребуется. А прими же в последний дар вот что, тебе понравится…

— Игнатий! — завопила Тамара. — Не уходи! Как я без тебя?!

Игнатий легко поклонился, беззвучно прошептал прощание — и вспыхнул свет! Когда Тамара проморгалась, Игнатия не было, только копье сиротливо лежало у костра. Да не рассеивалось остаточное свечение.

Сначала Тамара вволю выплакалась. Потом деловито перебрала мешок воина — раз с собой не захватил, можно порыться. Остатки боезапаса она решительно отодвинула: крови на ней и так предостаточно! Склянки осторожно отодвинула — пусть Игнатий сам разбирается со своими ядами! О, еда! И дамский ножичек, ну надо же! И? И браслеты. На тонкую руку. Голубые и янтарные. Красиво! Ай да Игнатий. И какую это деревенскую красотку он планировал соблазнить яркой безделушкой? Ай да мертвец.

Она вдруг поняла, для кого предназначались драгоценности. Вспыхнула аж до корней волос — но никто же не видит? И решительно застегнула браслеты на запястьях. И чехол с ножичком повесила на пояс.

Путь она продолжила в изначальном облике. Не для кого больше быть эльфийской принцессой. Замечала она, что Игнатий часто любуется ей, для него и старалась, хранила эльфийскую трепетность да хрупкость. А теперь не для кого.

Горы закрывали горизонт. За горами недобро отсвечивало — шли Прирожденные! Путь выглядел нелегким, хотя и вполне посильным. Только времени недоставало.