Александр Мазин - Игры викингов

Викинги поселились в соседней хижине. От первой она отличалась большей высотой и здоровенным установленным вертикально каменюкой в центре. На каменюке вытесано примитивное изображение лица (ловко использованы естественные неровности), рот и глаза истукана вымазаны чем-то красным.

Явно местный бог.

За кого дикари принимали викингов, Санёк выяснить не сумел, а остальных это не интересовало.

А еще у дикарей имелась бражка. Они делали ее из ягод, щедро добавляя мед. Меда у дикарей хватало. А вот мяса – нет. Даже летом. Ловить зверье в ямы или силки они не умели. Завалить сколько-нибудь крупное животное с их примитивным оружием было трудновато. Да, зверье было непуганое. Ближе двадцати шагов всё равно не подпускало, а на этой дистанции оружие дикарей «срабатывало» очень редко. Зато рыба имелась в избытке. Дикари жрали ее практически сырой. Варить ничего не умели, поскольку не в чем. Вообще, готовку пищи им нельзя было доверять: или сожгут, или полусырой останется. Зато ягоды, мед и уже упомянутую слабенькую бражку викинги употребляли с удовольствием.

– Как они зимой выживают? – удивлялся Дахи.

– Рыбу вялят, ягоды вон, мед… Но этой зимой их много умрет, – сказал Келль. – Мы у них почти половину мужчин побили да половину оставшихся с собой заберем. Жаль, девок у них нет, все уже пробитые. За красивую непробованную девку можно много денег получить… Хотя зачем нам девки, если мы на тот же вес можем золота набрать?

– Золото нести надо, а девка сама бежит, – возразил Кетильфаст.

– Девку кормить надо, – напомнил Келль. – А золото есть не просит.

Некоторое время они лениво диспутировали о том, что лучше, но в конце концов сошлись на том, что золото приоритетнее.

Санёк подумал: было бы гуманно научить дикарей чему-нибудь полезному. Чтоб как-то компенсировать отсутствие кормильцев. Поговорил об этом с Дахи. Тот засомневался: научишь этих диких, а они против тебя же используют.

– Ага! Силки для птиц тоже используют, да?

– Силки – нет, – согласился Дахи. Кликнул парочку диких потолковее и пошел показывать им «высокие технологии».

Глядя на него, загорелся и Медвежья Лапа: решил обучить народ, как правильно выделывать и дубить шкуры. Многих ингредиентов не хватало: например, тратить драгоценную соль Лапа не собирался. Но многое можно было заменить и обычной мочой, которой уж точно было в достатке. Попутно Лапа научил дикарей лепить из глины сосуды и обжигать их на огне. Три четверти продукции в процессе обжига трескались, но глины хватало и рабочих рук – тоже.

К обучению подключились и другие хирдманы – делать-то все равно нечего, только жрать, трахаться и охотиться на дичь, которая запросто подпускает на выстрел из лука и даже на бросок копья.

Сначала было интереснее: брали медведей. Но их в окрестностях стойбища оказалось всего двое: матерый самец и медведица с медвежатами. С ней пришлось повозиться – больно ловкой оказалась.

Санёк в охоте непосредственного участия не принимал: не хватало квалификации. Но никто его и не уговаривал. Поохотиться на опасного зверя викингам было за счастье.

Когда первого мишку приволокли в стойбище, дикари просто охренели. Ходили вокруг, трогали… Всё никак не верили, что он мертвый.

Местных осчастливили. Викинги забрали себе только окорока и немного нутряного жира. Остальное – им. Пусть попируют.

Кое-каким боевым приемам дикарей всё же научили. Пользоваться пращой, например. А лук они сами попробовали скопировать. Не слишком удачно, но Торд Сниллинг снизошел и исправил технологические ошибки. Еще объяснил, что для этого не всякое дерево годится. А какое годится, тоже годится не всегда. И еще его надо высушивать. И тетиву из жил снимать регулярно. И перья к хвостовику не приматывать теми же сухожилиями, а ставить в прорези под определенным углом и фиксировать капельками смолы.

Изготовленную таким образом стрелу с кремневым наконечником он тут же испробовал: убил зайца на расстоянии пятидесяти метров. Правда, из собственного лука.

Результатом этой благотворительной деятельности стало то, что викингов больше не воспринимали как врагов, и вокруг склонных к педагогической деятельности хирдманов постоянно терлись местные, готовые чем-либо угодить или чему-нибудь научиться. Смерть сородичей от мечей пришельцев дикари не воспринимали как нечто плохое. Они сами напали, их убили. Вдобавок пожалели: убили не всех. Хотя запросто могли бы.

Здесь обычно так и делалось. Наткнется одна группа диких на другую – и сражаются до полного истребления мужчин одной из сторон. Мальчиков старше пяти лет тоже убивают. И стариков со старухами. Оставшихся присоединяют в своей группе.

Так и живут.

Что дикари умели делать лучше хирдманов, так это прятаться или подкрадываться. Викинги в этом деле тоже были мастаки, но местные – лучше. Санёк с удовольствием научился бы так же. Даже некоторые приемы подсмотрел, с постановкой ноги например. Но главное было в том, как дикари двигались. Бесшумно и мягко, но не непрерывно. Сделает полшага и замрет. Потом еще полшага. И все время следит за жертвой. Только та отведет взгляд, дикарь отлипнет от дерева – и уже в другой позиции.

Мастера.

А викинги расслабились. Жизнь легкая и приятная. Во всех отношениях. Опасностей нет. Поклоняются как богам, что тоже приятно щекочет самолюбие.

Так что, когда ярл собрал хирдманов и объявил: «Через три дня уходим», – многие огорчились. Но, понятное дело, возражать не стали.

– Мы должны отобрать трэлей, которых возьмем с собой, – сказал Хронир. – Кетильфаст, займись.

– Ярл, я не уверен насчет трэлей, – пробасил кормчий.

– Что так? – нахмурился ярл. – Чем они плохи? Сильные, здоровые, покорные, что тебе не нравится?

– Всё так. Сильные, здоровые, покорные… Но – покорные нам. Я бы не назвал их мирными людьми. И они любят свободу.

– Думаешь, будут бунтовать?

– Думаю, они способны на большее, чем стать рабами. Некоторые из них – точно. Они смышленые, быстро учатся, довольно послушны и при этом умеют убивать.

– Говори прямо, Кетильфаст! – потребовал ярл.

– У нас мало людей, – сказал кормчий. – Мы можем купить драккар, но нам некого сажать на румы. Эти дикари сильные. Их можно научить воевать, я уверен. И они смогут грести.

– Они – трусы, – брезгливо произнес ярл. – Когда Ворчун резал их сородича, они отворачивались и плакали.

– Они не привыкли. Зато тот, кого резал Ворчун, разве он попросил пощады?

– Да он орал так, что я едва не оглох! – вмешался Ворчун.

– Орал, но не плакал и не умолял. Они признают силу, ярл. И не чувствуют себя сильными. Мы сделаем их сильными. Дадим наши имена, научим языку, научим держать строй. И они будут верны тебе, ярл. Вернее, чем те, с которыми ты сговоришься на знакомых землях. Эти не уйдут. Некуда им уйти будет.