Степан Кулик - Витязь в медвежьей шкуре

— Да, ваше сиятельство, — кивнул один из загонщиков, наверно старший в группе.

— Тогда ступайте. И помните, если обнаружите лазутчика — брать только живым.

— Целым? — уточнил тот самый.

— Мне нужно, чтобы он мог говорить. Остальное — как получится. В общем-то, руки и ноги его мне без надобности. Но смотрите, если по вашей вине пленник истечет кровью или умрет от ранений раньше, чем я успею с ним потолковать — повешу всех.

Бывшие браконьеры дружно изобразили поклон, развернулись и, как стая волков, ниточкой потрусили к лесу. В том, что они найдут кого угодно, не было и тени сомнения. А если и остальные их товарищи, отобранные из всей компании Рыжим Лисом, не хуже — то вражескому лазутчику, прячущемуся рядом с замком, оставалось только посочувствовать. Тьфу ты! Лезет же в голову всякая ерунда!.. Какой, нафиг, еще лазутчик? Облаву устроили на Людоеда, защитника купеческого обоза. То есть на меня!..

— Фридрих!

— Слушаю, господин барон?

— Бери всех остальных, кроме Степана и Жнеца, и скачите по дороге на Западную Гать. — Теперь стало понятно, почему часть ландскнехтов держала под уздцы оседланных лошадей. — Примерно через лигу оставите коней под присмотром кого-то одного, пусть не спеша ведет их обратно, а сами — широкой цепью двинетесь к опушке. Если наш Людоед не дурак, он будет сидеть на дереве. А если нет — думаю, такой след вы точно не пропустите.

— Шутите, господин барон?.. — широко усмехнулся Лис. — Слепых я с собой не брал…

— Не понял?..

Это произнес я, потому что и в самом деле ничего не понял в затее фон Шварцрегена. Негромко. Но стоявший рядом Жнец расслышал.

— А говорил: лес знаешь… — насмешливо хмыкнул он.

— Знаю.

— Что-то незаметно.

— Слушай, — я насупил брови и вообще сделал ту еще морду, — не ерничай. Объясни лучше. В чем подвох?

— Загонщики поднимут шум, но так как они не охотятся, а собирают грибы — то есть смотрят себе под ноги, Людоед спрячется на дереве. Если уже там не сидит. А наши люди как раз на деревья будут смотреть. Ну а когда к опушке приблизится основная группа, и он поймет, что охотятся за ним — будет уже поздно убегать.

— Почему?

— Солнце взойдет. Понял?

— Нет… — я честно помотал головой.

— Извини, Степан, но либо ты тупой, либо леса у вас какие-то странные… Перед рассветом роса ляжет. И пройти по ней, не оставив следа, не удастся даже кузнечику. В лучах солнца лес будет сверкать и искриться, словно бриллиантовый. А там, где роса сбита — все будет чернеть, как свежая пашня. Такого следа только слепой не увидит. Теперь ясно?

— Да. Теперь ясно. И я не тупой… — Я и в самом деле не настолько туп, чтоб с ходу не придумать достоверную отмазку. Универ и не тому научит. — У нас, в горах, больше полугода в лесу снег лежит, а летом… Когда вокруг только сосны да ели, под ногами такой ковер из сухих игл, что верхний слой даже после ливня сухим остается. А ты говоришь — роса. Для росы трава и листва живая нужна…

Все это я объяснял Жнецу с самым серьезным видом, одновременно не забывая краем глаза посматривать в сторону барона и Фридриха, которые зачем-то отошли в сторону и там тихо переговаривались. При этом капитан ландскнехтов несколько раз непроизвольно посматривал в мою сторону и быстро отводил глаза, как только натыкался на мой взгляд. Неприятная, должен заметить, тенденция… наводящая на размышления…

— Ну а мы с вами… — барон отпустил вторую группу загонщиков и подошел к нам, — проверим предположение Степана… — при этом фон Шварцреген указал на трех коней, которых как раз вывели за ворота слуги. — Готовы?

— Господин барон… — я решил сразу прояснить ситуацию. — Если разрешите, я пойду пешком.

— Что такое?

— Не приучен я к лошадям…

— Не умеешь держаться в седле? — удивился рыцарь, для которого езда верхом наверняка приравнивалась к умению ходить.

— В горах конь только обуза, — пожал я плечами. — А на козах далеко не ускачешь. Но я не отстану, вы не сомневайтесь… — Убежденности моему голосу придавала вычитанная где-то информация, что на длинные дистанции пеший гонец всегда обгоняет всадника. Особенно если тот не в весе мухи, а нормальный мужчина. То есть пудов на шесть, не меньше.

— Как знаешь, — хмыкнул барон. — Можешь держаться за стремя… Впрочем, мы никуда особенно не торопимся. Так что бежать не придется. Правду говоря, после того, как купец согласился усилить охрану обоза моими кнехтами, сейчас мы просто проверяем удачу. А вдруг этот Людоед достаточно глуп и попадется без особых затей? Как считаешь?

— Откуда мне знать? Я же его ни разу не видел…

— Ну да, ну да… — барон снова хмыкнул, словно брал под сомнение мой ответ. — Видишь ли, Степан. Как ты, наверное, и сам понимаешь: найти опытного и осторожного человека в лесу очень сложно, ведь он может быть где угодно. Кто ему мешал пройти вперед по пути следования обоза, например, не милю — а все десять? Или вообще ждать купца в заранее условленном месте? Так что мы и в самом деле, скорее, ищем следы, указывающие на то, что это самый воин — то ли хранитель, то ли охранник — вообще существует… а не плод людской молвы — созданный всего лишь рядом стечения обстоятельств. Поскольку от этого зависит мое окончательное решение.

Барон ловко запрыгнул в седло и чуть тронул коня шенкелями.[61] Охота на Людоеда началась.

Время уверенно приближалось к полудню, когда фон Шварцреген остановил коня, а потом и вовсе развернул обратно.

— Дальше нет смысла… — проворчал барон в обычной своей манере, вспугнув каких-то птиц, затаившихся в отдалении. Мне стало ясно, почему он все это время не раскрывал рта. Похоже, рыцарь просто не умел говорить шепотом.

«Ну, тебе виднее, ваше благородие, на то ты и сиятельная светлость. А мне что наступать — бежать, что отступать — бежать. Причем в самом прямом смысле. Километров шесть, не меньше отмахали. Пять — так уж наверняка. Эх, сейчас бы на травку завалиться да покемарить минуток сто».

— А вы уверены, что дальнейшие поиски бессмысленны, господин барон? — как истинный варвар я не мог не выразить свое неодобрение прекращению поисков. Не по нраву нам так быстро сдаваться, даже обстоятельствам.

— Если его нет вблизи замка, — делая вид, что не на вопрос отвечает, а рассуждает вслух, ворчливо произнес фон Шварцреген, — то он может быть вообще где угодно… Вон у того дуба местечко хорошее. Дадим роздых лошадям…

Барон спешился и с хрустом потянулся.

— Хорошо…

— Прикажете костер разжечь, ваше сиятельство? — предложил Жнец. — У меня тут, с собой… Не так чтоб… Но если на огне разогреть…