Ирина Котова - Королевская кровь. Книга вторая

А еще она вспоминала свой седьмой курс, когда почти так же, но этажом выше, гуляла их компания, и она так же целовалась по углам, и играла в бутылочку, и строила глазки сразу четверым — Алексу, Максу, Мартину и Михею. Потому что они все были классными, и почему-то из всех девчонок в свою компанию приняли только ее, чем она очень гордилась. Она им всем нравилась, и знала об этом.

— Ты самая красивая, — сказал ей как-то Мартин, еще тогда, когда они не вели постоянных военных действий.

Уже потом она из «самой красивой» стала превосходным магом, специализирующимся на бытовых заклинаниях, получила степень по защите, и вторую — по боевой магии, потому что ей хотелось идти вровень с друзьями. Сделала карьеру сначала при блакорийском дворе, как помощник придворного мага, затем почти десять лет жила в Эмиратах, где ей чуть ли не поклонялись, и все это, чтобы доказать, что она не хуже.

Хотелось, чтобы они видели в ней что-то помимо красоты. Собственно, благодаря им она и стала той, кем была сейчас, хотя никто из них не знал, каким трудом ей это удалось. Боги не наделили ее природным талантом, как у Алекса и Мартина, упорством и математическим складом ума, как у Макса, недюжинной силой, как у Михея. Зато Боги дали ей друзей, которые стали для нее кумирами.

Она открыла дверь, зашла в апартаменты, включила свет. Стала раздеваться, и тут ее внимание привлекло какое-то шуршание со стороны окна. Тут же насторожилась, проверила щиты, подошла сбоку, выглянула, готовясь ударить. И чуть не рассмеялась от облегчения.

О стекло снаружи упорно бился бумажный голубок, и Вики открыла окно, впуская его в комнату. Голубок сделал круг и упал ей в руки, превращаясь в обычный сложенный лист бумаги.

Она раскрыла его, и, хихикая, чувствуя, как поднимается упавшее было настроение, пошла в ванну, на ходу сбрасывая туфли. На вырванном из тетради листе была быстрыми штрихами нарисована ее потешная физиономия, с огромными клыками, сведенными в кучку глазами и вставшими дыбом волосами. И, чтобы она точно не ошиблась в идентификации персонажа, снизу неровным почерком было приписано «Кусака Злобная. Подвид: очень красивая».

Виктория выбросила листок в корзину и забралась в душ. Надо было попытаться выспаться, завтра у нее стояла первая пара.

Алина все-таки задремала к концу праздника на коленях рассказывающего ей про свою матушку и про предстоящую военную службу Матвея, и тот, как ребенка, на плече, донес ее в ее комнату. Это она уже помнила совсем смутно. Растянулась на кровати прямо в одежде и заснула, а в ушах еще стоял шум гулянки и песни пьяных студентов.

Максимилиан Тротт отвел последнюю пару и, пока студенты выходили из помещения, собрал со стола материалы и протер доску. Он был доволен — откровенно слабых слушателей было всего ничего, и все они вылетят на первом же зачете. Те, кто останутся, будут тоже постепенно отсеиваться, пока не останется несколько человек, таких же влюбленных в науку, как и он сам.

И тогда, возможно, он подумает о том, чтобы наконец-то взять учеников.

Или не подумает. Гадать, что будет с ним через несколько лет, бессмысленно.

Но он даже был благодарен Алексу, что тот затеял всю эту авантюру с ловлей демонов, потому что не преподавал очень давно и забыл, как ему это нравилось.

Он вышел из лектория, готовясь снова увидеть у двери сидящую на полу Богуславскую с ее синими от холода коленками, но ее не было.

«Неужто сдалась?» — он почувствовал удовлетворение, приправленное, однако, некоторым разочарованием. Впрочем, это к лучшему. Он стал уставать от ее косичек и очков, постоянно мелькающих где-то рядом.

Макс не любил навязчивых женщин и давящих на жалость девочек. Впрочем, людей он вообще не особо жаловал. Исключением были его друзья.

Он прошел по холлу первого этажа, опустевшему после окончания занятий, свернул в коридор. Стены после пар переливались радужной волной — несколько тысяч юных магов на практиках создавали такой кумулятивный заряд, оседающий на древних стенах, что давным-давно здание было зачаровано на послеобеденное «самоочищение» от излишней магии. Накопленный за день магресурс «сливался» по стенам в преобразователь и превращался на выходе в электричество.

И, надо сказать, университет благодаря этому сильно экономил на коммунальных платежах.

— А ну стой, злодей! — прогромыхал голос слева, и профессор Тротт повернулся голову и увидел старого знакомца-камена.

— Здравствуйте, Аристарх, — вежливо сказал он, останавливаясь. К концу седьмого курса имена каждого из ста семидесяти каменов студенты знали назубок. А Макс всегда отличался хорошей памятью.

— Вежливый, ишь ты, — прогудел недовольный голос из-за его спины. — Прям и не скажешь, что на самом деле гад бездушный.

— И вам здравствовать, Ипполит, — с иронией произнес Макс. — Чем я провинился, уважаемые?

— Тем, что на свет родился, — глумливо захихикал камен в рифму, но Аристарх шикнул на него «Не отвлекайся, старикашка!»

Ипполит сразу же состроил важное и суровое лицо.

— Мы тут с Ариком, понимаешь, вспоминали, вспоминали, и вспомнили. Был пятьдесят лет назад один случай. В энтом самом коридоре. Когда некие семикурсники, упившиеся самогону, договорились наколдовать в кабинет тогдашнему ректору зубастых жаб. И то ли перепутали чего, то ли недоучками были, что скорее, но жабы те пожевали до непотребного состояния практически законченную монографию ректора.

— И? — невозмутимо процедил Макс. Веселое было время, да.

— А мы ведь вас не выдали, Максимушко, — тоном опытного шантажиста протянул сзади Аристарх. — А то б не закончили вы сие заведение. А сейчас подумали — Алмазка тут бывает, будет весело поделиться. Он ведь монографию-то так и не восстановил, бедолага. Все грозился поймать жабоделов и заставить писать заново, замуровав в кабинете. Нрав-то у него нелегкий, у сердешного.

— Все, я посыл понял, — перебил издевающегося камена профессор Тротт, стараясь не смеяться — уж слишком забавны были эти морды. — Что вы хотите?

— Прекрати над девчонкой измываться! — гаркнул Аристарх, и гулкое эхо прокатилось по пустому коридору. — Довел бедняжечку, она аж полы моет у старшего курса, чтоб ей твой предмет объясняли. В библиотеке просиживает, а девка молодая, ей гулять надобно, воздухом дышать! На полу сидит, отморозит себе женское, кто ей детей потом сделает, ты?

Лицо лорда Тротта из недоумевающего постепенно становилось понимающим, а потом и раздраженным. А камен продолжал, подвывая на особо прочувственных местах:

— Ууусушил молодицу дочерна уууже, и емууу хоть бы хны — рожу тяпкой и шагает мимо! Слезы девичьиии его не трогают! Довел — доучилась, на зачет сегодня не пришла! Мало тебя пороли, мало!