Василий Головачев - Гарантирую жизнь

– Минуту, полковник, – быстро проговорил Никифор. – У меня другое предложение. Мы с Лёнчиком одеты под бандитов, и нам легче сбить с толку охрану базы. Тем более – у нас машина босса.

Секундная пауза.

– Хорошо, начинайте вы, мы поддержим.

Никифор обогнул колонну «зеленых» и лихо подкатил к зданию котельной как раз в тот момент, когда из «Лады» вышли водитель и пассажир и направились к двери в котельную. Услышав шум подъехавшего лимузина, они оглянулись. Одновременно с этим открылась дверь в котельную и на пороге появился детина в сером комбинезоне строителя, держащий в руках длинную картонную коробку; вероятнее всего, коробкой маскировалось оружие.

– Сиди и жди момента, – бросил Хмель спутнику. – Они не знают, что в машине сидит не их босс, а ты.

– На хрена надо было, – хмыкнул Лёнчик, – разрабатывать этот дурайцкий замысел с акцией протеста, если он все равно не пригодился?

– Во-первых, от случайностей никто не застрахован. Не могли же мы предугадать, что кто-то рискнет выручать детей в одиночку, как этот сумасшедший капитан. Во-вторых, даже самый дурацкий замысел можно выполнить мастерски. Все, я пошел.

Капитан выскочил из кабины «Мерседеса», направился к замершему в нерешительности Тарасову, помахал всем рукой, фиксируя все движения действующих лиц. Атаку надо было начинать в самый выгодный момент и ни мгновением позже или раньше, чтобы охрана бункера, в котором похитители держали детей, не успела понять, в чем дело, и приготовиться к бою.

– Салют, академики, – весело крикнул капитан, взмолившись в душе, чтобы Тарасов не начал базар раньше времени. – Я вам барина привез.

– Ты кто? – удивленно спросил водитель «Лады», глянув на все еще раздумывающего Тарасова. – А где Фигура?

– В гнезде, – отрезал Никифор. – Не гони гусей в натуре, голубок[10] вшивый, щас схлопочешь за самодеятельность. Хозяин тебе вставит болт куда надо. Эй, ты, – окликнул он замершего в дверях бугая с коробкой, подзывая его рукой и продолжая приближаться, – подойди к хозяину.

Детина дрогнул, делая шаг вперед, и этого мгновения оказалось достаточно, чтобы Никифор, подошедший к водителю «Лады» и Тарасову вплотную, выстрелил в охранника и направил ствол пистолета на Тарасова. И увидел наведенный на него пистолет капитана.

Охранник упал с дырой во лбу, не успев сообразить, что произошло.

Водитель «Лады» отшатнулся, бледнея, дикими глазами глядя то на убитого приятеля, то на замерших друг против друга Никифора и Тарасова.

– Расслабься, – хладнокровно сказал Хмель, следя тем не менее за пальцем Тарасова на курке «дятла». – Мы на твоей стороне. У нас мало времени, капитан, поэтому если хочешь спасти свою девочку, пошли вместе.

– Кто вы?

– ЧК, слышал о такой конторе?

– Нет.

– Команда по ликвидации бандитов без суда и следствия.

Тарасов раздумывал несколько мгновений, опустил пистолет.

– Хорошо. Но я пойду первым!

– Иди, только возьми мой бесшумник.

Они обменялись пистолетами.

В то же время водитель «Лады» бросился бежать, но успел сделать лишь несколько прыжков, споткнулся, врезался головой в штабель досок и остался лежать без движения. Из «Мерседеса» вылез Лёнчик с пистолетом в руке: стрелял он.

Тарасов мельком глянул на него, метнулся к двери в котельную, исчез.

Из-за полусфер резервуаров показался джип Гвоздецкого, проскочил мимо стоящих машин, направляясь к домикам строителей.

– Я перекрою второй выход! – сообщила рация.

Никифор махнул рукой Лёнчику и рванул к двери котельной, превращаясь в боевую машину, действуя на уровне инстинктов и обостренных до предела чувств.

Небольшой коридорчик с двумя дверями, лестница вниз, в подвал. На ступеньках – тело в кожаной безрукавке.

Никифор прыгнул через все ступеньки, зная, что Лёнчик прикроет спину.

Еще один коридор с бетонными стенами, тускло освещенный лампочкой в наморднике, и еще один труп.

«Лихо работает!» – пронеслось в голове Никифора. Он свернул налево и увидел Тарасова, крадущегося к полуоткрытой двери в тупике коридора. Кроме этой двери, по обе стороны коридора располагались еще две, но они были закрыты.

В следующее мгновение слева распахнулась тяжелая деревянная дверь, из нее выглянул бритоголовый низкорослый молодой человек с раскосыми глазами, похожий на монгола, с помповым ружьем в руках. Увидев спину Тарасова, он вскинул ружье, и Никифору пришлось в ускоренном темпе применять метательные стрелки. Он в течение секунды бросил одну за другой три штуки, вгоняя их в шею и в висок «монгола», тот без звука выронил ружье и рухнул на пол.

Тарасов оглянулся на шум. Никифор махнул ему рукой – не отвлекайся, мол, и прыгнул вперед, ворвался в помещение за дверью, из которой выпал убитый «монгол». Он оказался в тесном и сыром склепе с голыми бетонными стенами, отдушиной под потолком и деревянным топчаном у стены, на котором сидели двое испуганных мальчишек лет семи-восьми. В глазах их отразился свет коридора.

Никифор ощутил ток угрозы, нырнул головой вперед и в полете выстрелил в темную фигуру, падавшую на него откуда-то справа – из ниши, как он понял потом.

Раздался вопль, что-то просвистело над ухом Никифора, он перекатился влево и выстрелил три раза подряд. «Дятел» был скорострельной машинкой и не слишком громкой: выстрелы прозвучали глухо, как кашель в туалете, – но главное, он был «машинкой» боя и врагов не щадил.

Никифор вскочил, прижал палец к губам, показывая детям, что надо сидеть тихо, и выскочил в коридор.

Тарасова уже не было возле двери, он ворвался в помещение, в которое упирался отросток коридора. Лёнчик же стоял у второй двери, все еще закрытой, прижав к ней ухо, и махнул рукой, подзывая напарника.

– Там определенно кто-то есть…

– Стереги пока, – шепнул Никифор, метнувшись к двери, за которой скрылся их неожиданный помощник.

В помещении, состоявшем из двух комнат, где очевидно жили не только пленники, но и сторожа, обнаружилось три трупа. Сам Тарасов стоял во второй комнате и прижимал к себе девочку лет восьми, вцепившуюся в него ручонками. Еще одна девочка – чуть постарше – сидела на корточках в углу между топчаном и бочкой с водой, испуганно тараща глаза на страшных дядей.

– Порядок, – сказал Никифор, опуская пистолет.

Тарасов слепо глянул на него, и у Хмеля защемило сердце: он никогда прежде не видел такого страшного и одновременно счастливого лица у профессионала боя, которым несомненно был этот человек.

– Уходим, капитан, – сказал Никифор.

Тарасов поставил свою дочку на пол, протянул руку другой пленнице, робко подавшей ручонку навстречу.