Александр Забусов - Кривич

Монзырев поднялся на площадку башни, слегка выдвинутую вперед наружу, и в бойницу разглядывал утыканную стрелами, словно спина ежа, стену.

«Хорошо. Запасец-то стрел у противника большим быть не может. Только то, что на вьючных лошадях везут, да на заводных, да по паре тройке в колчанах, и все. Красота. Еще пяток таких обстрелов и голой жопой дикообраза атаковать будут. Ай, молодца, князек! Чем бы тебя еще так разозлить?».

Рядом, сопя, стоял Акун, кроме него на площадке находилось еще трое бойцов. С приходом боярина, они отложили на расстеленную, прямо на доски пола холстину, нехитрую снедь. Простовато пытались понять, чему обрадовался лидер сопротивления.

— Че, хохлы прищурились? — развеселившись, глядя на их непонятливые лица, спросил Монзырев. — Небось, сала захотелось?

— О чем ты, боярин? — лупая глазами, произнес Акун.

— Да, все забываю, что анекдотов еще не изобрели. Ну, с почином нас, бойцы. Завтра на штурм пойдут.

— Отобьемся, боярин, к ведунье не ходи, отобьемся.

— А куда мы нафиг с подводной лодки денемся.

За рвом, по всей протяженности стены, были видны лежавшие, убитые печенеги. Раненых противник утащил за собой при отступлении, за мертвецами придут ночью. На крепость опустились легкие сумерки. Наступали ночные часы передышки. Впереди была неизвестность завтрашнего утра.

Южная ночь беспросветно темна. Она ласкает уставшего воина своей теплотой, стрекотом сверчков и цыкад, при легком дуновении ветерка, мириады светляков перелетают с одной полянки на другую, фосфорной, светящейся дорожкой рассекая ночную темноту. Так будет до самого рассвета. Лишь предутренняя прохлада пахнёт на травяные озера и ночная сказка развеется с приходом туманной дымки, настанет предверие нового дня и новых забот. Что ожидает нас за туманом? Какие заботы ждут впереди?

С первыми лучами солнца в печенежском лагере все пришло в движение. В котлах варилась конина, на кострах жарилось мясо, из той же конины. Дурманящий запах, вызывал слюну у воинов, долгое время питавшихся молоком. Великий князь приказал резать лошадей, воины должны идти в бой сытыми. Для кочевника зарезать лошадь в походе — это, практически, преступление, но орда должна быть сильной.

— Кого мы выставим на поединок? — задал вопрос собранным у ставки сотникам и приближенным великий князь Кулпей. — Нужен воин, который сокрушит любого. Войско должно увидеть, на чьей стороне будет победа.

— Предлагаю Карташа, — выступил вперед малый князь Сак-мат. — На сходе великих князей орды он не проиграл ни одного поединка. Вчера потеряли под стенами полторы сотни воинов, ну и около сотни раненых. Его победа поднимет боевой дух войска.

— Повелитель, может Зар-мат будет достойным противником русам? — задумчиво проговорил Кур.

— Пусть будет Карташ, я помню его. Теперь так, князь Сак-мат с тысячей воинов атакуют северные ворота. Сотник Солон с тысячей атакует южные, еще тысяча воинов пойдет на западную стену крепости, штурмует ее сотнями по всей протяженности. Сотник Азам поведет их. Прикрывают эту тысячу стрелами сотни Тарсама, Сура, Аркаи, Чулпена и Хадати. На восточную стену поведет тысячу Мун-мат.

— Повелитель, не слишком ли мы распылим силы? — задал вопрос Кур.

— Нет. Русов в крепости много быть не должно. Это обычное селище, обнесенное вместо частокола крепостными стенами. Лестницы готовы?

— Да, великий.

— Сегодня при штурме ворот главное вырубить цепи из бревен подвесных мостов, если вырубим, мосты упадут, и если не возьмем сегодня стены, завтра пробьем тараном ворота. Сак-мат, Солон, поставьте с топорами самых сильных в орде воинов к мостам. Пока рубят нам победу у ворот, большими щитами надо прикрыть их от стрел.

— Понятно, повелитель.

— Я с оставшимся резервом нахожусь в ставке. Сам решу, когда и куда его бросить. Поедят воины, начнем штурм.

Летнее солнце светило еще по-утреннему. Вода в реке не успела нагреться и несла прохладу к крепости, окруженной почти полным кольцом воинов в черных халатах. Черная масса инородцев, прикрывшись щитами и подняв копья кверху, ожидала приказа, за спинами у них сновали конные разъезды охранных сотен. Смотреть со стороны на скопление людей, готовых растерзать все, что встретится им на пути, было страшно.

Последние мгновения перед боем. Еще нет приказа на штурм. Еще можно что-то изменить, что-то поправить. Еще все целы и нет павших. Как рассудит бранная удача? Кто вернется в стойбища родных степей, а кто останется в русской земле навечно.

— Карташ, хоп! — слышен возглас младшего князя Сак-мата, и два всадника, рысью скачут в проход между спешенной ордой печенегов, в сторону северных ворот крепости. Выехав на свободную площадку перед плотной шеренгой орды, печенег, закованный в броню, в хазарском шлеме с тяжелым, окованным железом щитом, останавливает своего коня и поднимает к небу копье. Второй, старый знакомец переговорщик, подъезжает к самому рву у ворот. Остановившись, подняв вверх дубленое солнцем и степными ветрами лицо с редкими усами на нем, выкрикивает:

— Эй, русы, где боярин ваш? Пусть выставит своего воина против нашего бойца на поединок. Боги решат, кто победит в сегодняшнем бою.

— Маленько обожди, черножопый, боярин подойдет. Погрейся пока на солнышке.

Через небольшой промежуток времени, на стене появился Монзырев, глянув на ожидавшего его сановника печенежского князя, наклонившись со стены, спросил:

— Чего тебе надобно, ущербный?

— Я советник великого князя орды, Кулпея. Мой господин, предлагает тебе рус, выставить своего воина против нашего. Дабы определиться, на чьей стороне будут боги в сегодняшней битве.

Еще следуя к северным воротам, Монзырев, оповещенный по какому поводу позвали, решил сломать привычный ход событий для печенежского князя.

— Давай выставим Халега, Николаич, — посоветовал, стоящий рядом воевода. — Поверь, он сильный боец.

— Нет.

Свесившись со стены, крикнул вниз:

— Эй, советник. А я решил никого не выставлять против твоего олигофрена.

— Это почему?

— А вот не хочу. Мне это не надо, я и так знаю, что уделаю вас всех здесь под крепостью. Всю орду.

— Ты обязан, мы вызываем на поединок, традиции воинов.

— Ничего я тебе и твоему князю не обязан. А традиции мы поменяем.

— Вы — трусы, держитесь за бабьи юбки.

— Зато не дураки, которые пришли грабить, а сами попали в мой капкан. Князю своему передай, что он мудак великий, ему лечиться надо, а он на гоп-стоп приперся. Пока вы тут у стен моих топтаться будете, две сотни русских воинов уже у вас в гостях находятся, в вашем стойбище отдыхают, вашу рухлядь шерстят, да баб трахают. Пусть радуется, у его жен будут красивые дети, не похожие на него. Так что прощевай, болезный, не хочу больше с тобой говорить, скучный ты и предсказуемый.