Евгений Щепетнов - Нищий

Шаг, еще шаг — вдруг странное чувство: не хочу опускать ногу на этот участок пола. Аж пот прошиб — вот не хочу, и все тут! Подумал, разогнался и прыгнул — перекатился, встал — нормально. Что в голову взбрело? Почему перепрыгнул — сам не знаю. Вот только я привык доверять своим ощущениям, может, потому и жив до сих пор. Наверное, там все-таки что-то было — или магическая ловушка, или замаскированный люк.

Длинный коридор вывел в большой зал — люстры, какие-то инкрустированные костью и серебром столики вдоль стен — богат канцлер — похоже, бальный зал или что-то подобное. Высоченные двери — открыл, аккуратно выглянул… и чуть не напоролся — мелькнула сабля охранника, я чудом ушел от удара — метнул сразу два ножа — один он отбил, второй воткнулся ему в шею, охранник захрипел, выронил саблю и упал. Ну кто мог знать, что возле дверей стоит пост охраны? Он так притаился… Подобрал саблю, взял в правую руку — убитого убирать с дороги не стал, теперь уже слишком наследил, некогда.

Вперед, только вперед! Где искать канцлера? Где его спальня? Где больше охраны, там и он — так думается. В глубину дома… Нужен «язык». Выглянул из-за угла — двое стражников. Один стоит на месте, второй идет сюда… высовываюсь, хватаю его и придушиваю захватом, — обмяк, упал. Второй идет проверить, куда пропал первый, — бросок ножа — мертвец. Пока все идет нормально. Прежняя схема — зажал рот придушенному мужику, лезвие ножа к глазу:

— Покажи, где спальня канцлера! Покажешь? Без шума, иначе прирежу… — Нож к горлу охранника, прикрылся им, иду вперед.

Через метров двадцать показывает глазами — вон там. Рванул ножом по горлу — опустил булькающее кровью тело на пол.

Дверь в комнату — большая, крепкая. Заперта или нет? А зачем ему запирать? Если надо вызвать слугу — что, каждый раз отпирать засов, чтобы впустить? Охранников туча — вряд ли запирается. Проверим… Толкнул слегка — подалась без шума и скрипа. Вхожу в темную комнату — большая постель под балдахином посреди зала. Один спит или нет? А тебе не все равно? Валить придется всех — меньше шума будет… вот только неприятно. Присмотрелся — один. Больше никого нет.

Мужчина, лет сорока с небольшим, крепкий, сопит, выводя рулады носом. Не спросил описания у капитана — он, не он? — да ну, скорее всего, он. Сейчас спросим… Схема отработанная: мужика за горло, придушил, связал, кляп в рот. Похлопал по щекам — открыл глаза, силится что-то сказать, мычит.

— Сейчас я выну у тебя кляп изо рта, и мы будем разговаривать. Любое движение, крик — я тебя убиваю. Мне достаточно будет, если я тебя просто убью. Все, вытаскиваю кляп. Ты Гроткорн?

— Я Гроткорн! Как ты посмел?! Кто ты такой вообще? Ты понимаешь, что влез в дом к первому лицу государства? Тебя теперь будут преследовать по всей стране! — Физиономия мужчины исказилась от ярости. — Сейчас же развяжи и сдайся!

Я молча выслушал его монолог, потом сильно ударил ладонью по его лицу — так, что из уголка рта показалась струйка крови.

— Я тот, кого ты искал и к кому послал своих людей. Хочу, чтобы ты, урод, пояснил, почему ты посмел напасть на меня и на моих друзей! Мне хочется понять это. И еще — где мои камни и мои деньги? Несколько сотен золотых?

— Деньги? Какие деньги? Несколько сотен золотых? — надменно спросил канцлер. — Мне не нужны ваши жалкие гроши. Вероятно, мои люди прихватили себе, в возмещение хлопот. Я понял, ты тот самый Викор, который хотел продать камень! А камней тут нет — я же не идиот таскать их с собой, как ты. Они лежат в банке, и ты их оттуда никак не достанешь. Почему я не купил их, а предпочел получить все бесплатно? А зачем мне платить какому-то проходимцу, который, конечно, где-то их украл. Это и государственное дело, и возможность получить неплохие деньги — содержание дома требует немалых вливаний, понимаешь ли… — усмехнулся канцлер. — Все думают, раз большой чин, значит, у него денег полны сундуки… Глупец, ты же не уйдешь отсюда, не усугубляй свою вину! Так, может, отделаешься галерами. А в противном случае, если меня не отпустишь, умрешь страшной смертью!

— Ты отдавал приказ убить моих людей?

— Приказ? Приказ был один: проникнуть в гостиницу, обыскать и найти украденные у казны камни, украденные государственным преступником Викором, и устранить всех, кто там был. Этого требовала государственная необходимость, а государство — это я. Раз это надо мне, значит, надо и государству. Вот только непонятно — как ты выжил? Мне сказали, что все в гостинице погибли! Впрочем, это уже не имеет значения — скоро погибнешь и ты. Каждые четверть часа посты обходит проверяющий — сейчас ты будешь обнаружен.

— Последний вопрос: капитан Блисторн был в курсе твоих планов?

— Этот болван? Он все еще в плену своих понятий о чести, глупые разговоры об офицерстве, о чести боевого офицера! Дурак! Для политика слово «честь» не только пустой звук — это вредное, разрушающее политика понятие! Неужели ты думаешь, что я стал бы канцлером в таком молодом возрасте, если бы придерживался каких-то представлений о чести?

— Мне все ясно. Пора умирать, канцлер, — мне надо идти.

Гроткорн, видимо, так до конца и не верил, что его пришли убивать, — такие важные государственные люди почему-то думают, что они бессмертны, что их защитит эта куча охранников, деньги, государство, которое они нещадно обкрадывали.

Нож вошел ему в сердце легко, как в масло. Я, когда представлял этот момент — то, как я буду казнить негодяя, видел, что отрезаю ему части тела и он умирает в муках… Но разве мне от этого станет легче? И я просто убил его. Он дернулся пару раз и затих.

В коридоре послышались голоса, шум:

— Здесь! Они вошли к канцлеру! Все уже подняты, им не уйти! Вы идите под окно, остальные пусть стерегут тут — им не уйти!

Да, похоже, ты влип, братец Витя… «Наверх, вы, товарищи, все по местам, последний парад наступает»?[2]

Осмотрелся — что я имею? Выхода нет. Похоже, кирдык?

За дверями крики:

— Эй, сдавайтесь! Все равно возьмем! Лучше сами!

Шалите — лучше себе глотку перерезать, чем сдаваться. Сел на кровать рядом с трупом, положил голову на руки, опершись на локти в позе роденовского мыслителя, задумался…

Вот так, всему конец? Витя, сознайся, а зачем ты перся сюда? Ведь из чувства вины, не так ли? Покончить с собой хотел? Ведь ясно, что канцлер не лох, что охрана у него будет совсем не лоховитая, ты же знал, что отсюда не уйдешь? Решил себя наказать? За погибшего Катуна, за девушку, за матушку Марасу и Амалона?

А какой смысл в моей жизни? Разве может быть смысл в том, чтобы все время приносить смерть? Чужим, своим — всем, кто рядом? Неужели такое мое предназначение в жизни? Сейчас вот подружился с гномами, эльфами — и им погибать? А может, и правда мне сдохнуть — всем станет легче… Только вот как-то глупо уйти из жизни без боя — я никогда не сдавался и сейчас не хочу. Можете взять меня — идите, пробуйте. Ваша работа — убивать таких, как я. Ну а я — ходячая смерть… Смерть? Ну, держитесь!