Башня мертвых - Пьяная вуаль
Название второго — «Ложное вымирание», посвящено концу эпохи Бессмертия.
Название третьего — «Золотые земли».
Этот зал был куда более мирным, чем предыдущий, хотя и был посвящен историческим событиям, которые развернулись в землях от Юсдисфала до бывшей Терадонской республики и, наконец, до Ритонии. Тут и там батальные полотна вымещали красивые пейзажи. Нередко повторялась схема: было и стало. Например, сначала Авитан изображал тихие и мирные луга при Орилее, а на следующей картине нашпиговывал их трупами, ставшими результатом войны, развязанной Шорданом. Или вот еще: обычная, мирная, ничем не примечательная земля, на которой внезапно возникает башня, от которой расползается смерть и разложение.
Наконец, четвёртый зал — «Зло».
Здесь творец дал волю всем своим чувствам. Дикие топи пожирающие лошадей и всадников, дети, кромсающие тело матери длинными зазубренными кинжалами, вид издалека на то, как оживший Кафиниум пожирает Юсдисфал своей жуткой пастью. Из золотых башен реками льется кровь, здание Подиума распиленное пополам раскрыло свой секрет — в его недрах нежился чудовищный зародыш, к которому везут телеги, набитые трупами. На месте, где в первом и втором зале весел портрет короля, улыбкой барракуды улыбался принц Рацерик. Длинные клыки проклятого принца вонзались в тело младенца и струйки крови текли по зубам вверх.
Здесь она его и увидела. Человек, с которым она так долго обменивалась письмами. Некий Кейцлер. Он рассматривал картину Рацерика и то и дело вздыхал, подмышкой у него был тяжелый на вид сверток.
— Вам не страшно здесь находиться? — спросил он.
— Разве что, совсем чуть-чуть.
— И вас не смущает, что здесь никого нет? Никто не протирает пыль, никто не сторожит, никто не ворует. Удивительно ведь, да?
— С учетом того, что происходит в городе… не очень-то удивительно.
— Хм. А я всегда думал, что даже в конец света будут те, кто до своей смерти будут охранять сундук с золотом, — сказал Кейцлер и повернулся лицом, — А ведь эти картины и правда золото.
Тэвия представляла его по-другому. Бледная кожа, лицо вытянутое, впалое, словно долго голодал. Но блеск в глазах есть, и они не черные — уже хорошо. Одет он был просто, как оделся бы возрастной аристократишка, которому уже давно плевать на то, как он выглядит. Но этот человек был молод, возможно даже моложе ее самой. В лице были некие, едва уловимые, благородные черты. В другое время и в других обстоятельствах, он бы обворожил ее. Во взгляде преобладала ученость и сознательность с ноткой гордости. Волосы — черные-черные, как уголь.
— Итак, Кейцлер. Не будем ходить вокруг да около. Мне нужно знать наверняка — враг ты или друг, нахожусь ли я в ловушке или порхаю, как свободная бабочка. Кто ты?
Он улыбнулся. Загадочно, но по-доброму и сделал несколько шагов в сторону, поклонился и указал на зловещий портрет. Когда детали сложились воедино, Тэвия обратила внимание на корни его волос. Родной цвет — серый, а цвет крови — голубой.
— Рацерик Юсдисфальский, — объявил он, — Более известный, как проклятый принц. Но я не люблю, когда меня так называют. Будет лучше просто Рацерик или Рац. Наемник, с которым я путешествовал, называл меня так, и мне нравилось.
Тэвия не смогла выдавить из себя и слова.
Рацерик подошел к ней и встал на одно колено:
— А теперь позвольте достойно поприветствовать принцессу Ритонии, — он взял ее руку и холодно поцеловал, — Я был в вашей стране. Удивительно красивое место.
— Благодарю.
Рацерик поднялся:
— Насчет вашего вопроса… Я бы очень хотел быть вашим другом, но боюсь мне сначала нужно дать еще очень много ответов. Что же касается, как вы ее называете «ловушки», боюсь, что мы все в нее угодили. И под всеми я имею ввиду весь Юсдисфал.
— Как бы неприятно это не было признавать — в последнее время я приходила к схожей мысли. — Тэвия сделала шаг вперед, старалась выглядеть уверенно, — Рукописи сейчас лежат в ваших руках, верно?
— Да, здесь все записи вашего мужа, Крау Ардена. Отвечая на встречный вопрос — я под диктовку слово в слово перенес их из уст мастера Авитана.
— Но как вы сделали это, если он заточен в темнице?
— Это… непросто. К сожалению, мастер Авитан сейчас не находится в темнице. Он мертв. Его убили сразу же после того случая на пиру. А я, грешен, способен разговорить мертвого.
— Кто это сделал? Подиум?
— Ответ очевиден. Как вы и сказали.
— Могу я посмотреть на рукописи?
— Конечно, но прежде я бы хотел, чтобы вы выполнили мою просьбу.
Тэвия насторожилась.
— Я долго исследовал Кафиниум и, думаю, вам пригодятся мои комментарии, как и мне ваши. Можете ли вы принять меня в поместье Арден, чтобы мы могли все досконально разобрать?
Опустив брови Тэвия начала все обдумывать. Каким бы безрассудным не было ее решение, все перевешивал один лишь только факт о том, что он мог знать о башне нечто такое, чего не знала она сама.
— Хорошо. Моя карета внизу. Стоит ли нам ждать каких-либо неприятностей?
— Сегодня — нет. Сегодня я слишком силен, поэтому они не рискнут помешать нам. Потому я и выбрал такое символическое для встречи место. Мне хотелось, чтобы для нашей встречи подготовили красную ковровую дорожку, а также — чтобы они знали, что теперь им придется иметь дело с нами в совокупности, а не по-отдельности. Это может предостеречь их на время, хотя его все равно будет мало.
— Слишком силен? Почему именно сегодня? Что за сила?..
Рацерик пальцем приподнял верхнюю губу и обнажил острый длинный клык.
— Я ведь вампир, а у нас свои циклы возрождения и смерти. Сегодня я могу очень сильно навредить тем, кто посмеет нам помешать. Если они достаточно умны, то отложат свой акт насилия на благо своих же планов.
— В это трудно поверить, но… я вам верю.
— Спасибо вам. Тогда предлагаю поспешить… О нет…
Стук каблуков раздался позади. Тэвия быстро обернулась и вытащила Акнет, одолженный у Мэриет. Кто-то медленно-медленно поднимался по лестнице. Рацерик хранил молчание. Он опустил голову и взгляд его исходил исподлобья.
Звуки исчезли, а враг так и не появился.
— Так-так-так… — раздалось из-за спины.
Когда Тэвия протянула Акнет навстречу голосу, Рацерик уже смотрел в его сторону. Картиной проклятого принца любовался мужчина с волосами орехового цвета. Он был одет во все красное с золотыми манжетами. На кончике носа — очки, голова приподнята, чтобы лучше через них всё рассмотреть. Ощущение неуловимого воспоминания пропитало Тэвию. Этот человек явно был ей знаком.
— Никогда не мог понять, как
