Чёрный фимиам (СИ) - Леха
Женщины с трудом осмысливали услышанное. Нити мерцания погасли, в зале повисла тишина, которую нарушали только всхлипывания Аурики.
– Несносная девчонка, – сказала Нита, – как у тебя это получается? Горе у меня, а утешать приходится тебя?
Однако слишком напускная строгость в её голосе мешала воспринимать сказанное всерьёз.
– Она всё-таки была счастлива. Он не врал. Он её правда любил, – сказала девушка, вытирая заплаканное лицо.
– Слабое утешение… – негромко заключила одна из старших жён. – Но теперь…
Что именно «теперь», никто не узнал, потому что воздух в зале внезапно засверкал всеми красками, путаные нити повисли в пространстве, ослепительно сияя.
Многоликие ахнули, видя, как переплетается мерцание. Оно сначала плыло по воздуху, потом хаотично закрутилось, перемешивая, перепутывая нити, а затем взорвалось таким неистовым светом, что женщины громко вскрикнули. Такого они не видели никогда прежде! На несколько мгновений все оцепенели, не смея протянуть руки к плетению. Даже самые опытные из жён не понимали, что произошло и как себя вести.
Наконец неистовое сияние смерклось, перестало слепить, а затем беспорядочное мельтешение нитей замедлилось. Многоликие растерянно переглядывались, когда из сверкающего и переливающегося клубка потянулась яркая лиловая нить, которой раньше там не было. Сбросив оцепенение, Нита успела подхватить ее и завить на указательный палец. Старшие жёны тотчас окружили подругу, пытаясь разобрать спутавшееся мерцание и понять, что происходит.
Тонкие пальцы замелькали в воздухе.
Тем временем в центре плетения словно разлилась безобразная клякса. Впрочем, она почти сразу исчезла, а на её месте возникла тонкая прерывистая изумрудная нить.
Аурика не смогла остаться в стороне от происходящего. Поспешно утерев лицо краешком покрывала, она ловко подцепила эту нить и очень-очень осторожно стала тянуть её из спутанного клубка мерцаний, а потом…
– О боги! Боги… – застонала Нита.
Ее руки ослабели, лиловая нить выскользнула из них.
– О боги…
– Ири жива!!! – радостно и звонко закричала на весь зал Аурика. – Ири жива!
Она вскочила с шёлковой подушечки, на которой сидела, и тут же помчалась прочь из зала.
– Джерт всемогущий! – воскликнула одна из старших жен. – Да удержите же эту безумную куропатку!
– Аурика! – Нита беспомощно огляделась и взмолилась: – Кто-нибудь, догоните её, остановите!
* * *
Аурика неслась вниз по широкой лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Кипящая радость переполняла её. Она видела, точно видела Ири! Позади что-то кричали вслед старшие жены, но девушка не стала прислушиваться. Остановишься – сразу повиснут на руках, начнут что-то говорить, чего-то требовать, запрещать и не пускать. Ну их.
Она летела через широкий двор, и пылающая радость переполняла душу до краев.
Жива! Жива! Аурика совершенно точно её видела, причем даже знала где! И теперь она неслась через храмовые сады, потому что больше всего боялась ошибиться. Ей постоянно говорили, что она неправильная многоликая, что её видения не могут сбываться, что она не умеет их правильно толковать… А ей открылось самое главное, и раньше всех! Пусть теперь думают, что хотят.
Девушка взбежала по ступенькам храмового дома, ворвалась внутрь и стрелой помчалась вперед по широкому коридору. Не эта дверь, и не эта, и не эта.
Вот! Нужная!
Толкнув руками тяжелые створки, Аурика влетела в залитый солнцем покой:
– Ири!
А там и вправду была она. Со своими невозможными рыжими кудрями, похожими на пылающую корону, осунувшаяся, бледная, растерянная, но она.
– Ири! – Аурика подлетела к многоликой и стиснула её в объятиях. Лишь после этого девушка поняла, что в покое царит звенящая тишина, а помимо неё и Ири в комнате находится ещё множество других людей: совершенно опешившие от её громогласного и стремительного появления мечники, храмовые лекари и, наконец, лежащий на мягкой скамье окровавленный Стиг, который стискивал пальцы Ири.
– Стиг! – Аурика вырвала его руку из руки сестры и сжала. – Она нашлась!
Жених смотрел на неё удивлённо и как-то ещё... Как-то странно. Лишь тут юная многоликая с опозданием осознала случившееся.
Ири жива. Стиг...
Тишина в покое стала такой плотной, что показалось, будто её можно потрогать.
– Аурика, – Ири ласково обняла побледневшую сестру за плечи, – как ты повзрослела. Какая стала красивая! И ты научилась видеть. Как я рада!
В комнате по-прежнему было тихо. Мечники переглядывались и, похоже, молились про себя, чтобы поскорее пришли старшие женщины и разрешили случившееся, в котором мужчины попросту не знали, как себя вести.
Ири гладила плечи Аурики, а та вдруг уткнулась многоликой в плечо и громко, по-детски разревелась. Сразу после этого двери покоя снова распахнулись, на пороге появилась запыхавшаяся Нита, а с ней ещё несколько совершенно обескураженных старших жен.
– Джерт всемогущий, – прошептала Нита. – Дочка…
Увы, руки Ири были закрыты для объятий: в них самозабвенно оплакивала свою несбывшуюся любовь Аурика.
* * *
Тинаш шёл по дворцовому коридору в малый кабинет. Давненько у правителя Дальянии не было такого тяжёлого дня, который обещала сменить не менее тяжёлая ночь. Сейчас, как никогда прежде, ему была нужна поддержка Истра, ставшая уже чем-то привычным. Но увы. Брат, даже останься он в умирающем теле, помочь бы ничем не смог, спасибо вспыльчивому Сингуру. В итоге все проблемы легли теперь на плечи Тинаша.
Сперва далеру пришлось выдержать непростой разговор со взволнованными старшими жёнами, которые стали свидетельницами рождения непонятного и пугающего сияния. Подобного действительно не случалось много веков. Те, кто видел это в последний раз и мог опознать, давно стали прахом и пылью. Пришлось объяснять многоликим, что именно произошло, а потом успокаивать. И всё равно они уходили в смятении. Следовало признать: брат лучше находил общий язык с женщинами.
Ещё не давали Тинашу покоя мысли о сестре Сингура, которая оказалась пропавшей несколько лет назад многоликой. Тут уже не отмахнёшься, не скажешь, что Миаджан мёртв много веков. Тут начнёшь сомневаться даже в самом себе. Мало кто из жрецов и тогда был способен на подобную магию – превратить человека в того, кем он не является, дать ему чужую память, чужую внешность, чужие мысли...
А ведь Сингур ещё не подозревает, что сестра мертва! И вот как ему это объяснять? Показать совершенно другую девушку и сказать, что это – Эша? От такого он, пожалуй, половину Дальянии разнесёт. До чего ж хлопотный правдоборец… Разбирайся теперь с ним.
Хорошо хоть Ири и Аурику до поры до времени взяли на себя старшие жёны. Не пристало далеру решать ещё и сердечные дела юных дев. Порядком было других хлопот, куда более важных.
Помимо женщин пришлось успокаивать мужчин. Мечники оказались обескуражены ничуть не меньше многоликих. Храмовых воинов очень впечатлил рассказ Стига о том, как один легкий удар швырнул его через весь зал. А ведь Сингур просто ткнул противника локтем, даже не прикладывая особенного усилия. Храмовые воины не понимали, как такое возможно. Они были сильнее и подготовленнее любого человека, но вот уже второй раз терпели поражение от, казалось бы, обычных людей.
Пришлось объяснять им, что такое маг и что может сделать против него человек. Говоря кратко – ничего не может. Теперь, если Сингур появится снова, мечники знают, как себя вести. Хоть это будет им очень непросто – не нападать и обходить стороной. Но даже самый опытный и искусный воин не сможет противостоять пускай совсем молодому, пускай ничего не умеющему магу. Особенно если этот маг ещё и отличный боец.
Но, разумеется, наиважнейшим во всей этой неразберихе было очередное исчезновение Сингура. Он снова в худшей своей традиции словно в воду канул. Тинаш искренне надеялся, что схватка и последующее исчезновение хоть ненадолго его угомонят. Лучше бы, конечно, на пару недель. Пусть отлежится, придёт в себя. А там Истр вернётся, да и вообще можно будет подготовиться. Но вряд ли беглец даст столько времени. До чего же шустрый…
