Выбор варианта (СИ) - Ром Полина

— Если будут спрашивать, что я хотела — скажите, что заказала самый лучший кинжал в подарок цезусу…

На улице солнце брызнуло в лицо так сильно, что я на мгновение зажмурилась. А когда открыла глаза, увидела, что брат Аграус неуверенно топчется возле повозки. Подскочила к нему, потянула за рукав и заговорила:

— Ну пожалуйста, брат Аграус! Мы только попробуем! Если что, всегда можно будет вернуться!

Двое жрецов, словно почуяв неладное, направили своих коней к нам. Матиуш и охрана стояли возле ворот, перекрывая вход… Один из охранников пошел в нашу сторону.

— Ну, пожалуйста, брат Аграус!

— Раз вам так не терпится…

И он несколько раз коснулся пальцем порго и произнес непонятную фразу на странном языке.

Врата открылись прямо перед нами, отсекая и приближающихся монахов, и охранника… Они были так же красивы, как и тогда, когда я видела их в первый раз и так же чужеродны на фоне этого мира.

Аграус взял меня за руку и мы дружно шагнули в переплетение светящихся плоскостей…

Мир брата Аграуса оставил у меня смутное впечатление. Я чувствовала себя семидесятилетним пенсионером, которому предложили за два дня научится пользоваться айфоном. Мир энергетических полей и искусственного света, пластика и металла, странных социальных отношений и неизвестных мне проблем.

Порго, который так любезно перенес нас в новый мир, тут же слил информацию о прибытии.

Я не успела даже толком понять, что место, куда мы вышли, не гигантский коридор, а просто пустынная улица. Через несколько минут перед нами остановилась ртутная капля, образовала темный овальный проем и озвучила фразу на незнакомом языке глубоким женским контральто. Разумеется, я не поняла ни слова, но Аграус снова взял меня за руку и потянул в овальный темный проем.

— Нужно идти, рава… Это приказ высших.

И слегка подтолкнул в спину…

Больше я его никогда не видела. Сама я через этот портал вышла на небольшой островок, к теплому и ласковому морю.

История повторялась — мне стало жарко и я сняла свой полушубок. Состояние было странным — некое эмоциональное оцепенение. Метрах в пятидесяти от берега стоял дом. Довольно обычный дом с каменными стенами и огромными окнами. На пороге стояла самая обычная женщина, молодая, темноволосая, в пестрой развевающейся одежде. Вот к ней я и направилась.

Нет смысла пересказывать, как за час, посадив меня под купол розоватого света, меня обучили языку. Приезжали люди, живые люди, а не биосистемы, как та женщина в пестром платье. Я пробыла на острове несколько дней, не могу сказать точно — сколько. Со мной разговаривали, обследовали, впрочем — достаточно деликатно. Много спрашивали о моем мире, о том, почему после попадания я приняла то или иное решение. И, кажется, я все время была под дозой успокоительного. Но для принятия решения меня «разбудили»…

— Елена, вам предстоит решить, как вы захотите жить дальше.

У меня было ощущение, что с глаз упала туманная пелена. Я могла думать и говорить, а не плавать в блаженном тумане.

— Мне добавляли в еду успокоительное?

— Не совсем. Это, скорее, облучение, в понятных для вас терминах, а не химическое вещество.

Мужчина, сидевший в кресле напротив, был молод. Не мужчина даже, молодой парень. Лет двадцать пять, не больше. Но в нем не было той «пластмассовости», которая отличала брата Аграуса. Живая мимика, легкая морщинка между бровей.

— Вам не стоит волноваться, Елена. И у вас еще есть время на принятие решения. Можете обращаться ко мне — Том. Это, как я понимаю, удобное для вас имя. Вы что-то хотели спросить?

Я замялась. Я даже не была уверена, что ношу ребенка. Но вдруг ему навредили?

— Я… Том, меня осматривали медики?

— Да. С вашим здоровьем все в порядке. И детишки развиваются отлично.

— Детишки?!

— Да, у вас мальчик и девочка. Они вполне здоровы и физически, и эмоционально.

— Зачем меня держали под успокаивающими препаратами? Ну, или облучением…

— Это решение приняли автоматы медицинского центра. Они, в первую очередь, берегут детей. Думаю, вы много нервничали последнее время, а плод всегда прекрасно чувствует настроение матери. К такому решению прибегают редко. Ваша история заинтересовала многих. Поэтому, принято решение, об отключении облучения. Вас признали … Ну, можно сказать — дееспособной. Но я прошу вас, постарайтесь не нервничать больше. Ничего плохого с вами не случится, ваше мнение учтут и ваши решения постараются выполнить. Но если вы, например, впадете в истерику, то успокоительное подключат опять, до момента родов.

— Вы хотите забрать у меня детей?!

— Не говорите глупостей, Елена!

Судя по его лицу он был сильно шокирован… Я выдохнула и сказала:

— Простите, но я уже привыкла, что готовится нужно к худшему…

— Именно поэтому, учитывая состояние вашей психики, автоматы и приняли решение. Но сейчас я говорю с вами как с человеком, способным думать и решать. До момента родов вы можете жить, где пожелаете.

— Вы можете вернуть меня домой? На Землю?

— Можем. Сложно, но возможно. Только до момента родов это крайне нежелательно. Я не медик, но у вас были какие-то травмы. Здесь, под надзором автоматов, вы должны провести хотя бы несколько ваших месяцев. Если, разумеется, вы хотите сохранить беременность.

— А потом — я смогу вернуться?

— Да, если захотите. Проблема в том, что мы не сможем вас вернуть в ваше время. Сто лет вперед или сто лет назад. Самое неприятное то, что определить вектор мы не сможем. Это всегда случайный выбор.

— Я смогу выжить в вашем мире?

— Безусловно. Если вы захотите. Но ваш психоэмоциональный портрет говорит о том, что вам здесь будет… ну, неуютно, что ли. Хотя, если вы примите такое решение — его, безусловно, выполнят.

— А какие еще решения я смогу принять? Какой у меня есть выбор?

— Еще один переход, когда разрешат медики. Есть миры, которые подойдут вам значительно больше, чем Маранго.

— Маранго — это мир, где мы сейчас?

— Да.

На руке у Тома замигал порго и он встал с кресла.

— Вам следует отдохнуть, Елена и ни о чем не волноваться. Я постараюсь вернуться ближе к вечеру. Поверьте, никто не станет вас томить неведением. Я или кто-то из свободных обязательно вам все объяснит. Но сейчас лучше не перечить медицине.

Глава 65

Разговоры, о которых рава Лейна никогда так и не узнала.

— Скажи, Раго… Ну, чего не хватает этим бабам?! Я вот думаю… Может стоило ей найти мужа помоложе?

— Цезус! Да ей и самой чуть не двадцать пять лет было! Кто бы перестарка еще захотел брать!

— Э, нет! Они, странницы эти, очень долго остаются молодыми. Вспомни летопись Сарога. Хотя, ты не читал, понятно дело… Так вот, ученый муж писал, что даже когда Ильде, жене знаменитого Марана было больше сорока, она выглядела как девушка. Они очень долго остаются молодыми, Раго… А еще говорят, хотя Левенц и утверждает, что просто сплетни… Так вот, говорят, что мужчина рядом с ними тоже долго не стареет!

Раго засмеялся.

— Так вот зачем ты хотел ее, цезус! А я понять не мог — жена у тебя молодая и хороша собой, сына родила, всегда послушна… А ты эту… Странницу эту решил с собой тащить в столицу. Давай-ка еще налью, больно у тиргуса вино доброе. Знаешь, цезус… Я даже рад, что сбежала она. Ну их, этих баб. То ли добавят годов, то ли — нет, а жить спокойно не дадут. Может, она по Сейду бы этому тосковала, и жить с тобой не захотела.

Цезус разозлился. Отпил из бокала, поперхнулся, долго откашливался.

— А кто бы ее спрашивать-то стал?! Дело жены — повиноваться мужу! Ты бы был ее мужем, ты бы и приказал!

— Знаешь, цезус, я вот никогда не понимал этих крыс архивных, ну, как вот брат твой. Что за мужик такой — книги он читает! Не священник же, чтобы свитки перебирать… Но иногда и их послушать не грех. А Левенц мне говорил, что они на душу мужчины влиять могут. Взять того же Марана Могучего. Сам ты рассказывал, что умер он через год после жены и тосковал сильно. Так что я даже рад, что сбежала она.