Инна Живетьева - Орлиная гора

   – Где Леон?

   Взгляд заметался: и сказать не мог, и соврать не имел права. Темка тряхнул за шиворот:

   – Тут? В доме?

   Полный ненависти взгляд был подтверждением. Темка дернул – заперто.

   – Стучи! – он толкнул ординарца к двери. – Ну?!

   Тот снова зыркнул через плечо, помедлил, но все-таки ударил негромко кулаком пару раз. Темка скривился: надо было приказать дать условный сигнал, а теперь уже не придраться. С досады оттолкнул мальчишку с крыльца – тот кубарем слетел в лопухи. Крикнул:

   – Отпирайте!

   Шуршание за дверью. Тихо.

   – У меня приказ коннетабля! Ну?!

   Нет, не будет рисковать Леон – удовольствие унизить княжича золотого рода стоит дорого, но не дороже благоволения главнокомандующего. Стукнул засов.

   Темка рванул дверь, метнулся через полутемные сени, чуть не сбив с ног солдата, ворвался в комнату.

   Митькин мундир валялся под порогом, и кто-то успел плюнуть на белые аксельбанты. На середину комнаты выволокли лавку, и сержант держал в руке хлыст. Скоты! Темка оттолкнул Леона с дороги, бросился в угол – там, на полу, между сапогами виднелась светловолосая Митькина голова.

   Дин сел, прижимая к переносице ладонь. Из-под пальцев капала на разорванную рубашку кровь. Гора – не меньше Орлиной – свалилась с Темкиных плеч. Не успели! Видно, только начали избивать. А пленник сопротивлялся: мундир стащили, а рубашку снять не смогли. Зато, видно, поизгалялись вдоволь: глаза у Митьки потемнели от ненависти.

   Темка вернулся к порогу, подобрал мундир.

   – Кто плюнул?

   Испуганные взгляды в ответ – и княжич только сейчас ощутил, что стиснул пальцы на рукояти пистолета. Темка вытер плевок о стоящего рядом солдата.

   – Вот приказ коннетабля, – бумагу, не глядя, сунул Бокару. Шагнул к Митьке, протянул мундир. Друг натянул поверх разорванной рубахи, выпрямился – и Темке вспомнилась душная спальня в Северном Зубе: по углам комнаты таилась в засаде боль, выползая при каждой перевязке. Она как раз пробовала княжича на зуб, когда вошел Митька, бережно неся мундир с золотыми аксельбантами… – Где его оружие?

   – У меня.

   Темка глянул внимательно на Леона: нет, не показалось, действительно Бокар предвкушает какую-то гадость.

   – Дай сюда.

   – Я верну. Если ты, княжич Торн, объяснишь, откуда у предателя короны взялось вот это, – на короткопалую ладонь лег нож в знакомых ножнах. Сохранил Митька!

   Показалось лезвие и снова скрылось. Леон растянул в улыбке толстые губы:

   – Может, мне тоже стоит сходить к коннетаблю? Как ты заступаешься за Дина! Или одной веревочкой повязаны?

   Ах как хочется Леону раскрыть заговор! Выслужиться. А пуще того – чешутся кулаки сбить одним ударом на пол, поставить на колени мальчишку-княжича серебряного рода. Спасибо, Олень-покровитель, что Темка сказал коннетаблю про узы побратимства.

   – Вперед, – он усмехнулся, хотя больше хотелось дать в рожу, чтобы не лапал оружие. – Я с удовольствием посмотрю, как ты выставишь себя дураком. Между прочим, князь Кирилл не слишком остался доволен, что ты своевольничаешь с пленным. Жаль, не увижу, какое наказание он тебе придумает.

   Леон замялся. Предвкушение сменилось нерешительностью. Темка оглянулся: Митька уже застегнул мундир.

   – Княжич Леон, я требую вернуть мне родовое оружие, – он отчеканил слова, положив ладонь на эфес шпаги.

   Искушение, ах какое искушение бурлит за широким лбом! Но княжич Бокар не будет рисковать. И так, поди, уже жалеет: припомнит ему князь Кирилл дурость.

   – Нож, – Темка протянул руку, вложив в голос как можно больше уверенности. Подумать только, какой-то княжич не геральдического рода посмел забрать кинжал-побратим.

   – Да подавись ты!

   Если бы Леон швырнул на пол, Темка выхватил бы шпагу, не дожидаясь, пока вооружится противник.

   – Радуйся, что король запретил дуэли. – Княжич повесил нож на пояс, подумав со злорадством: не знают они, что у королевского порученца есть клинок с гербом Орла. – Ты на Поле? – он повернулся к Митьке, который слушал разговор безучастно, безвольно уронив руки. Друг отрицательно качнул головой. – Пошли.

   Проводили ненавидящими взглядами. Леон и раньше не жаловал княжичей из геральдических родов, Темка сам слышал, как он задирал Марика, чуть ли не плевался вслед. А сейчас Бокар стал настоящим врагом. Из тех, что будут внимательно следить за каждым шагом. И не приведи Создатель оступиться!

   Ну и шакал с ним. Вот к коннетаблю уже опаздывают – это да!

   – Быстрее!

   Митька стрельнул взглядом из-под ресниц и прибавил шаг.

   Князь Кирилл ждал, сидя за столом. Карты, бумаги – все было убрано или слепо смотрело изнанкой. Темка остался стоять у двери. Адъютант ухватил княжича Дина за плечо, подтолкнул на середину комнаты. Темка с тревогой следил за лицом коннетабля, но тот был слишком опытен, чтобы позволить мальчишке разгадать намерения.

   – Как умудрился попасть в плен?

   – Ехал к королю.

   Ох, ни фига себе! Темка не сдержался, расплылся в улыбке. Митька, какой же ты молодец, что решился!

   – Князь Дин?

   – Уехал вчера ночью.

   – Куда?

   – Я не знаю. Спасибо Матери-заступнице, я действительно не знаю.

   Улыбка замерзла на Темкиных губах. Это не то отречение, которого требовал Эдвин год назад. Это – предательство. Олень-покровитель! Темка чуть не бросился вперед – подхватить, удержать. Но побратиму не требовалась помощь: он стоял прямо, не опустив головы. Вот только голос был чужим, не Митькиным.

   – Князь Наш вчера ночью уехал к королю. Все важное я передал с ним.

   Так вот откуда знал Эдвин!

   – Карту.

   Адъютант развернул новую, без пометок.

   – Покажешь?

   Да что же ты делаешь, Создатель!

   – Да.

   Прозвучало знакомо, но голос все равно был не Митькин.

   С картой княжич работать умел, перо легко касалось бумаги. Закончил быстро.

   – Это все.

   Рука опустилась, качнулись испачканные чернилами пальцы. Темка вспомнил: так говорил Александер сразу после ампутации.

   – Свернем, – Темка показал еле заметную тропку. – Дальше в горы, лошадям нужно передохнуть. Мы тут обычно останавливаемся. Когда-то здесь жила травница, а сейчас дом заброшен. – Он молол языком, лишь бы не тянулось неловкое молчание.

   Митька кивнул, тронул коня.

   Тропа вывела к поляне, огороженной высоким забором. Некоторые жерди вывалились и гнили в траве. Из бреши выскочил кудлатый пес, кинулся в ноги Деге.