Степан Мазур - Игры Смерти

В глазах акробата плясали искорки света. Мир плыл вместе с головой, кружащейся, словно глобус вокруг оси. Ким лежал на земле…

Над лицом его склонился спаситель в белой накидке. Ким узнал знакомые черты.

— Дементор… — прохрипел он.

— Рад тебя видеть, Ким. Лежи, отдыхай.

Дементор усмехнулся, похлопал товарища по руке.

Шатаясь, к ним подковылял Зевс, подбежали Валькирия, Ведьмочка и Эльфийка.

Сражение по всей гигантской арене было завершено. Кое-где ещё вспыхивали отдельные вспышки пламени или озаряли горы трупов вспышками молний, но в целом было понятно — юные маги одержали свою первую решительную победу. Звездочёты, вернее единицы из них, оставшиеся в живых, улепетывали к стенам Колизея, из которых совсем недавно победно вышли, чтобы уничтожить молодых магов. Остальных добивали. Десятки и сотни выживших Аколитов, Странников и Отшельников сидели, лежали, бродили по полю трупов, отдыхая после боя, радуясь победе, отыскивая «своих»…

— Старцы сами себя добили, — возвестил Зевс, объясняя произошедшее на «редуте», вытирая грязной ладонью лицо, и обращаясь к Киму. — Огненные шары, предназначенные для тебя, поразили их самих. Кажется… заклинание левитации, так? — он посмотрел на Дементора.

— Да. — Запросто кивнул тот. — Я просто приподнял всех Игроков над песком примерно метра на четыре. Несложно, но отнимает уйму сил.

Он усмехнулся.

Друзья обнялись. Только Дема, увидев Эльфийку, смущенно опустил глаза. Рана, нанесенная на прошлом Уровне, по прежнему терзала ему душу. Зевс взял его под руку, подвёл к подруге и заставил смотреть друг на друга.

— Не знаю, что у вас там произошло, — непререкаемым тоном заявил он, — но сейчас вы про это забудете. Договорились?

— Да, — тихо ответила Эля.

— Да? — блондин перевёл взгляд на рыжего.

— Да, — чуть слышно обронил тот.

— Вот и отлично. Так что снова вшестером, снова под огнём, — многозначительно сказал Зевс, цитирую давешнюю песню Кима.

— Скользим по лезвию бритвы, в преддверии новой битвы, — улыбнувшись, продолжил Дементор. — Да, я слышал. Кажется, это напевал Ким… — он обернулся к акробату. — Слышишь, что это за стихи?

Акробат, сидя на корточках рядом с друзьями, смотрел на них и устало поглаживал серый меч.

— Это припев. Я придумал для нашей общей песни, пока плелся по пустым коридорам в зал Полусфер. Мне вас не хватало, так что… Это гимн, так сказать. Для тех, кто пройдет эту чертову Игру. Куплеты до финала ещё напишу, не беспокойтесь. — Ким улыбнулся. — Надо же чтобы сразу каждую строку золотом и в века. Чтобы потомки, внуки которые, пели и восхищались. Лишь бы… лишь бы пройти, ребят. До победы я имею в виду дожить. Я прав?

Все помолчали.

Несмотря на победу всех шестерых душила тоска и печаль.

Игра, которая началась, как простое воскресное развлечение, была уже не просто «ловушкой». Она стала частью их жизни. Причем, возможно, лучшей, самой значимой ее частью.

Прыжками по лезвию бритвы.

Для школьников, выросших в комфортном техногенном мире экологических Куполов, не знающем бед и проблем, голода, боли, войны, Игры Смерти не могли не стать новой реальностью. Более яркой. Более страшной. Более горькой. А значит — более НАСТОЯЩЕЙ.

— Тогда мы обязаны выжить, — внезапно и очень настойчиво заявила Ведьма. — Хотя бы для того, чтобы спеть эту песню вместе. Вы слышите?! Это цель. Больше чем просто выиграть. Больше чем дойти до конца. Мы обязаны спеть наш гимн! Гимн «Шестерых»! Мы встретимся снова. Все!

Ведьма открыла рот, готовясь крикнуть что-то ещё, но звук ее голоса потонул в какофонии, с которой мир вокруг них стал растворяться, превращаясь в цветной туман.

Краски заката заставляли Зевса невольно залюбоваться. Огненный круг очередного неземного светила величаво опускался за горизонт, растворяя золото перламутром. Местное солнце опускалось на удивление быстро. Если бы Зевс оставался на Земле, он решил бы что находится близко к экватору. Как и у Кима, местная география и космогония вызывали у Зевса много вопросов, ответов на которые из-за краткости пребывания на каждом игровом поле найти пока не удалось. Как бы там ни было, закат получился не просто быстрым — стремительным!

За какие то мгновения прекрасные небеса почернели и покрылись россыпью ярких звёзд.

«Это только кажется или звезды действительно ближе, крупнее и ярче?» — спросил себя блондин.

Затем мигнул и внезапно понял, что сходит с ума. Закат ЗЕЛЕНЕЛ.

Глюки Игры? Бывший Тёмный Аколит помотал головой, но наваждение не прошло.

Странно, но зелёный закат на фоне сиреневого шарика солнца выглядел зловеще. Даже более зловеще, чем чёрное небо. Но взгляд отвести было невозможно, настолько прекрасным получился этот необычный вид. Сравнить было не с чем. Небо манило. На мгновение показалось даже, что солнце мигнуло.

«Нет, — нахмурился Зевс, — это определенно глюки программы».

Как один из тысячи уцелевших Мастеров Тьмы, Зевс вгрызался коваными сапогами в сухую землю. Тысяча выживших в Колизее Тёмных Игроков-мужчин стояла посреди бескрайнего вымершего ландшафта, растительность которого ограничивалась лишь редкими засохшими деревцами, да чахлым кустарником, покрытым вместо листьев шипами.

После удивительного зелёного заката цвет небес снова поменялся. Небо затянуло серой непроглядной мглою — опять за какие-то несколько секунд. При этом не было даже намёка на новый восход или появление нового светила. Едва солнце окончательно скрылось, мир окончательно погрузился во мрак. Пустота.

— Всё страньше и страньше… — прошептал Зевс фразу, сказанную когда-то Кимом.

«Чудны преобразования Игры, — размышлял он. — Что ж, темнота, так темнота. Да делайте солнце хоть прозрачным. Мне уже всё равно. Я знаю, что дойду, и никто меня не переубедит… — он усмехнулся. — Только что был на пути магии, теперь стою с мечом в руках. Конечно, мне больше по душе меч, но магических сил нет. Или есть?»

Зевс вытянул червлёный, двуручный меч перед собой. В кои-то веки за Игру в руках его было настоящее, мощное и красивое оружие. Даже по приблизительным прикидкам, весил клинок не меньше тридцати-сорока килограмм. Если бы не силы Игры, Зевс просто не смог бы его держать на вытянутой руке и уж тем более сражаться.

Проведя оружием по воздуху и направив острие в темноту — туда, где, предположительно, не стоял никто из выживших на прошлом этапе товарищей, Зевс интуитивно, неосознанно зашептал слова заклинания, вкладывая в них воображение и добавляя прану, которой так щедро делилась игра. Заклинание он произносил на привычном, совершенно обычном языке, без всяких загадочных фраз, звуков, знаков или имен.