Юлия Фирсанова - О грозных пиратах, спящих силах, влюбленных кочевниках и прочем

— Опять логика? — выгнул бровь пират.

— Немного сведений о пустыне и надежда на божественную удачу, — мягко поправила принцесса. — Если уж мы угодили в такое неприглядное место, так хоть по мелочам нам теперь должно везти по-крупному!

— Ага, закон компенсации, — сообразил Элегор, плюхаясь на расстеленный для всех вместо скамьи и кровати по совокупности плащ Кэлберта.

— Значит, бассейн с девочками где-то за поворотом? — 'понадеялся' пират.

— Не настолько по-крупному, — рассмеялась богиня.

— Жаль, — подхватил ее смех бог.

Через полчаса напиться, пусть и не вдосталь, удалось каждому. Мутноватая вода показалась лучше самых изысканных Лиенских вин. Вечер, проведенный за мирной беседой, перешел в глубокую ночь. В пустыне ночь не подкрадывалась исподтишка, притворяясь невинными сумерками, а одним махом, словно изрядно изголодавшийся зверь набрасывалась на добычу. Вот только что барханы купались в багрянце и расплавленном янтаре заходящего солнца, а в следующий миг покрывало тьмы укутало мир так властно, словно намеревалось владеть им вечно.

Пусть версия Богини Логики о вычищенном мире казалась ее спутникам весьма и весьма правдоподобной, но на кратком совете в первую ночь решено было выставить стражу для наблюдения и защиты от гипотетической опасности. У оной вполне могло отсутствовать смутное чувство логики, зато присутствовать ярко выраженное ощущение голода. Как мужчины не пытались возражать, но Элия решительно настояла на том, чтобы получить свою долю ночного бдения. Смирившись с тщетностью попыток переспорить упрямую женщину, спутники единогласно включили ее в расписание вахт. Очередность дежурств разыграли в 'огонь, вода, сталь и ветер'. Первым нести караул досталось Кэлберту, великодушно оставившему свой 'плащ-кровать' спутникам.

Мелиор бросил беглый взгляд на сестру, молчаливо спрашивая ее, не стоит ли и кому-то из них остаться бодрствовать, чтобы последить за пиратом. Совместная добыча воды не настолько сплотила мужчин, чтобы интриган стал доверять попутчику безоговорочно. Хотя, безоговорочно он вообще не доверял никому. Однако богиня, понимая, как важен для Кэлберта первый весомый знак доверия, отрицательно и весьма категорично мотнула головой: 'даже не вздумай'. Смирившись, Мелиор фаталистично пожал плечами, дескать: 'Я пытался, но услышан не был. Теперь все во власти Сил, но если пират вздумает перерезать нас, как овец на бойне, ты вспомнишь, что я тебя предупреждал, дорогая'. Стоит ли говорить, что герцог такими сомнениями не страдал, сам давший клятву, он был абсолютно уверен в словах нового приятеля.

Заблаговременно постелив на быстро остывающий песок кое-что из одежды (особенно пригодился широкий плащ пирата) боги улеглись, отпуская шутливые реплики насчет того, что никто не догадался захватить с собой в бой палатку. Жалкая и довольно жесткая постель, единственным преимуществом которой была относительная ровность, не могла сохранить дневной жар. Но путешественники и не претендовали на такую роскошь, они всего лишь рассчитывали хоть немного отгородиться от вездесущего песка, норовящего проникнуть в каждую дырочку и всласть поцарапать тело. Особенно нелегко пришлось Мелиору и Элии, родственники возились пытаясь устроиться поудобнее, но, в конце концов, затихли и они.

Почти неслышно и удивительно мирно сопел переполненный дневными впечатлениями деятельный Элегор. Неподвижно замер скованный дремотой недоверчивый принц, светлые волосы рассыпались, чуть прикрыв сосредоточенное даже в минуты отдыха лицо. Только Элия, обычно засыпавшая легко и быстро, никак не могла сомкнуть глаз. Нахальный изменщик сон почему-то не шел. Промаявшись с час и решив, раз уж не удается заснуть, стоит немного пройтись, принцесса осторожно, чтобы не потревожить спящих, скатилась со своего кусочка плаща. Силуэт Кэлберта виднелся невдалеке справа. Пират методично обходил лагерь круговым дозором, зорко вглядываясь во тьму. Поднявшись на ноги, богиня тихонько удалилась от бивуака на несколько метров.

Элия повернулась спиной к лагерю и, постелив свой эльфийский плащ, присела на верхушке ближайшего невысокого бархана. Положив на колени сцепленные руки, женщина устремила взор в бездонную, безжизненную черноту ночи. Тонкая рубашка не грела тела, но, как принцесса сказала Элегору, запевшая кровь вампиров не давала ей почувствовать ледяного прикосновения холода пустыни. Напротив, сердце стучало чаще, чем обычно. А тонкие ноздри раздувались, стараясь уловить запах живого. Тщетно…

Богине доводилось несколько раз бывать в пустынях, но никогда еще не встречала она такой мертвенной пустоты. Не стрекотали насекомые, не летел перекати-поле, подгоняемый озорником-ветром, не пересвистывались в норках грызуны, не шуршали змеи, не приветствовали ночную прохладу вышедшие на охоту хищники. Если б не легкое потрескивание остывающего песка, безжалостная стерильная тишина могла бы свести с ума. Тишина и яркие, как глаза демонов, огни далеких звезд, рассыпавшихся по темному небу.

— Не спится? А может, решила проверить несу ли я добросовестно вахту или мстительно точу на вас саблю? — чуть насмешливый, глубокий бархатный голос неслышно подошедшего пирата разорвал тоскливую магию безмолвия. Элия уже ощущала его приближение, чувствуя жаркий ток буйной крови и мощное ровное биение сердца, но, занятая своими размышлениями, воспринимала Кэлберта как-то отстранено. Слова пирата разбили тонкую паутину мыслей богини.

Принцесса прервала непрерывную обкатку многочисленных версий, касающихся нынешней ситуации, и мягко ответила:

— Просто не идет сон. Ты ведь не настолько глуп, чтобы убить нас раньше, чем выберешься из этой передряги, брат. А посему никаких проверок. К чему тратить лишние силы…

— Угу… — пробормотал Кэлберт, немного потоптался на месте и, все-таки присел рядом с Элией (богиня подвинулась уступая ему кусочек места на плаще). Чуток помолчав, бог задал беспокоящий его вопрос:

— Почему ты стала называть меня братом?

— Факты — вещь упрямая Кэлберт, а доказательства родства получились, на мой взгляд, чересчур очевидные, — принцесса горько усмехнулась, обведя рукой окрестности.

— Н-да, но я же ублюдок, — мужчина словно выплюнул из себя ненавистное слово, все еще преследовавшее его далеким эхом из детства, — сын шлюхи, как сказал Мелиор. И, будь проклят мой породистый родственничек, он прав…

— Не имеет значения, — весьма категорично отрезала богиня. — Кровь королевского дома Лоуленда сильнее любой другой, и именно она течет в твоих венах, никакие случайные примеси не сделают ее голос слабее. Извини, мне нет дела до того, кем была твоя мать, брат, достаточно того, что я знаю, кто является твоим отцом. А ты истинный сын Лимбера, вы с ним настолько похожи, что установить родство можно на глаз. Мало портретного сходства, есть и повадки. Кроме того, — принцесса сделала многозначительную паузу, давая пирату возможность подготовиться к своей следующей фразе, — породистость, как ты выразился, — признак легко изменяемый. Существуют прецеденты, когда незаконнорожденных отпрысков признавали официально, вплоть до присвоения титула, приравнивающего их к детям, зачатым в законном браке.