Наталья Бульба - Охотники за диковинками

Я остановилась на нижней ступеньке, пытаясь сообразить, какая из двух дверей может скрывать за собой кухню: та, что была под лестницей или та, которая едва виднелась в нише в конце этой небольшой гостиной. Но не успела еще определиться, доверяя не столько своей интуиции или подсказкам логики, сколько обонянию, как услышала тихий стон.

Такого поворота событий я явно не ожидала. Еще шаг, в надежде, что мое богатое воображение решило со мной развлечься, и вновь звук. Но теперь это уже не стон, а полу-вздох, словно сквозь стиснутые зубы. И я уже без всяких проблем ловлю направление, откуда он исходит.

Теперь понятно, почему я никого не увидела. Массивное кресло, стоящее рядом с камином, повернуто высокой спинкой в мою сторону, не давая разглядеть того, кто сидит в нем. Остается лишь понять, почему в таком случае я его не ощутила.

Я, несмотря на то, что ковер и без того совершенно скрывал мои шаги, стараясь ступать как можно мягче подошла к креслу. Испытывая смутное сожаление о том, что не захватила с собой хотя бы кинжал. И это после того, как мне едва ли не поклялись, что в этой избушке лично я буду в полной безопасности. Впрочем… иногда я забывала, что, будучи анималом, сама являюсь оружием.

Треснул уголек, разлетевшись фейерверком искр, сделав на мгновение сумрак не таким вязким. И картина, представшая моим глазам, резанула ощущением того, что я стала жертвой идиотского розыгрыша. Ничем иным мертвенно бледное лицо Марка с легкой испариной на лице и его бессильно опавшее в кресле тело объяснить было нельзя.

И я уже хотела высказаться по поводу того, какие шутки не считаю уместными, но вдруг почувствовала, как темноте комнаты начали проявляться очертания рыжей проказницы ленны. Не скажу, что это прибавило мне оптимизма. Чтобы тотемный зверь пришел не по зову хозяина, а по собственной воле… такого в моей жизни еще не было. Хотя я и знала, что это может значить.

Кошка посмотрела на меня укоризненным взглядом, и опустилась у ног Марка, продолжая не сводить с меня своих, ловящих редкие отблески почти угасших угольков, глаз.

— Да поняла я, поняла. — Тихо прошептала я, обращаясь к своей приятельнице.

Не люблю я, когда меня воспитывают. Тем более те, кого я сама должна опекать.

Я коснулась ладонью лба мужчины, оказавшегося неожиданно холодным. Дотронулась до ладони, стиснувшей подлокотник кресла. Та была не теплее. Не знаю, что с ним творилось, но мне это совершенно не нравилось.

Как не пришлась мне по душе и мысль позвать на помощь. Потому что то, что я видела, было скорее похоже на привидевшийся во сне кошмар. А для того, чтобы избавить его от этого, суетящаяся вокруг толпа точнее не была нужна. А разбудить его так, чтобы не внести в творящийся в видениях ужас новые нотки, я могла и сама.

Когда я коснулась его лица во второй раз, мои движения были легкими и нежными. Тронула губы ласковым поцелуем, чтобы одарить своим теплом. Скользнула пальцами в густые волосы, поймав судорожное движение. Вернулась, рисуя подушечками пальцев на висках замысловатый рисунок, то надавливая сильнее, то играя воздухом рядом с кожей. Теперь лоб, разглаживая тревожные морщинки, чуть коснуться длинных ресниц, вновь вызвав пробежавшую по его тело волну и едва слышный стон. И хотя в нем еще слышится внутренняя боль, но она уже не столь глубока.

Ленна тихонько заурчала, так, как может сытый и довольный своей охотой зверь, предаваясь заслуженной неге. И в комнате стало по-домашнему уютно. Дернувшийся резко хвост, отозвался волной воздуха, чуть раздувшей угли в камине. И пусть пламя было робким, но и его хватило, чтобы метнулся прочь сгустившийся вокруг мужчины мрак.

Я чуть улыбнулась, когда его дыхание, до этого неровное и едва слышное, стало спокойнее и глубже.

— Это лишь сон. — Я опустилась на ковер рядом с ленной, и дыханием прошлась по его скрюченной ладони.

Потерлась об нее щекой, и вновь улыбнулась, поймав изумление в глазах своей питомицы. Впрочем, я и сама удивилась: для кошки такая нежность была сродни признанию прав хозяина. Но из нас двоих: меня и его, об этом знала только я. К тому же… он этого не видел.

— За что?!

Его тихий шепот заставил меня вздрогнуть и спрятать улыбку. А скользнувшая по его щеке одинокая слеза замереть, теперь уже не зная, что делать дальше. Было ясно, что он так и не может избавиться от кошмара, который терзает его душу, но увидь он меня здесь, когда откроет глаза, вполне мог испытать чувство неловкости. Все-таки… он мужчина. А по их представлениям показать свою мимолетную слабость женщине… было сродно бесчестью.

Но колебалась я не долго. Возможно, это ему и прибавит поводов для переживания, но оставлять его одного в таком состоянии я не собиралась. Как и звать кого-либо. Потому что…

Следующую мысль я выдала с решимостью пловца, бросающегося в ледяную воду. Потому что… это был мой мужчина. И его защита была не только моей обязанностью, но и желанием. И если кто-то собирался со мной спорить, я бы не советовала ему этого делать. Мы, кошки, никогда не отступаем от задуманного и своего не отдаем.

Скинув халат на пол, и оставшись в одной ночной рубашке, которая только-только прикрывала мои бедра, скользнула к нему на колени. Ладошками пробралась ему под спину, удивляясь насколько безвольным и холодным ощущалось его тело даже через ткань одежды. Прижала к себе, не только согревая своим теплом, но и, поймав ритм его дыхания, вытягивая его за своим.

Угольки в камине уже не тлели, замечаясь взглядом лишь мгновенно исчезающими язычками, когда моя рыжая красавица в очередной раз дергала своим хвостом. То ли выражая недовольство тем, что он никак не возвращается из своего путешествия по темным уголкам своего сна, то ли тем, как уютно чувствую я себя рядом с практически незнакомым мужчиной.

А потом и это ушло, растаяв в ударах сердца, которые становились все мимолетнее, исчезая из моего сознания…

— Я тебя напугал?

Похоже, я ненадолго задремала, уткнувшись носом в его шею, потому что не ощутила, когда он проснулся.

Но поразилась я не этому, а тому, что он не стал задаваться вопросом, что это я делаю в его объятиях (когда его руки сомкнулись за моей спиной, я тоже не заметила). И это наводило на невеселые размышления о том, что нечто подобное случалось с ним и раньше.

— Скорее, не дал мне перекусить. — Даже не вздрогнув, ответила я, и с легким рыком добавила: — А голодная я обычно злая.

Я чуть пошевелилась, давая ему понять, что он вполне может меня отпустить. И с удовлетворением отметила мелькнувшую в его глазах тень сожаления. И пусть это еще ни о чем не говорило, но… я вызывала у него интерес, и это было хорошим знаком.