Юлия Панченко - Аннотация

- Алекс, это вовсе не обязательно, куда спешить? Я устроюсь на работу, подкоплю...

Не успела договорить. Он так взглянул, что пришлось заткнуться.

- Работать пойдешь? Подкопишь? Девочка, ты меня удивляешь. Моих денег хватит нам еще лет на пятьсот - даже если каждый день покупать дома и вкладывать в имущество. Тут и говорить нечего. Завтра все закажем.

Я спорить не стала. Алекс злился и этого не скрывал. А я не хотела его дразнить. Хочет, пусть платит. Возразила только насчет работы.

- Алекс, можешь дуться сколько влезет, хоть тресни, но работать я буду. Не столько из-за денег, сколько из-за интереса. Да и не вечно же мне на шее у тебя сидеть?

Мастер снова посмотрел странно, но промолчал. Удивительное дело. Наверное, это был компромисс.

Рая постелила нам в моей старой спальне. Орк обретался по соседству. Заглянул к нам, предварительно постучав, и сунул голову в дверной проем.

На его смуглом лице опять была та самая пакостная ухмылочка.

- Скучно тут - как в селе. Только сеновала нету - девку и ту позвать некуда, - пробасил Дар и подмигнул Алексу. - Давайте в картишки?

Орк подкинул на ладони колоду и выжидательно склонил голову набок.

Мы как раз распаковали вещи, приняли душ и собирались поваляться часик-другой.

- Где ты только их находишь таких языкатых? - подивился Мастер, а потом протянул мне руку. - Идем.

И мы спустились на кухню, позвали демонов и принялись играть.

Велес забрался ко мне на колени, обнюхал Мастера, немного на него пошипел, но через некоторое время подобрел - полез к нему на руки.

Мы играли в переводного, смеялись, и неловкость постепенно сошла на нет.

Даже Алекс перестал реагировать на похабщину орка.

- Тебя как сюда занесло? - между делом спросила я Дара.

Он улыбнулся чеширской улыбкой и дурашливо протянул:

- Дела, милая. Родная страна обнищала, а жрать каждый день хочется, причем по нескольку раз и желательно не только черствый хлебушек. Подался на заработки. Колесил по мирам, нигде душа не лежала задерживаться. А тут пригрелся, - и орк подмигнул.

Я фыркнула и расспрашивать его перестала.

Время летело. Мы гостили у демонов уже вторую неделю. Выбрали мебель, заказали кухню и прочее. Вечерами гуляли у реки, шатались по городу, держась за руки и это было забавно, а еще до странного романтично.

И все было так нереально хорошо, что поневоле стали появляться дурные мысли. После всего того, через что пришлось пройти, счастье не казалось мне чем-то абсолютным - ведь рано или поздно всему приходит конец. И это пугало. Страшно было понимать, что идиллия не вечна. Что когда-то произойдет нечто плохое, что поставит на счастье точку. Я гнала эти мысли, старалась отвлечься, но они нет-нет, да проскакивали. Это портило настроение и жизнь в целом казалась затянувшимся фарсом. Психанув на себя за глупые мысли, решила, что пусть все идет как идет.

Мы с Алексом выбрались за город. Устроились у подножья редкого леса, где через пару десятков метров начиналась пустыня. Пришли сюда, когда уже стало смеркаться. Жара спала, небо понемногу усеивалось звездами, взошли луны - одна спутник Земли, другая спутник Имана. Вторая была гораздо больше размером, ярко синяя, без пятен и не такая бледная, как ее сестрица. На природе дышалось легко, вечер выдался упоительным и каким-то тягучим. Нам с Алексом хотелось побыть наедине, вдалеке от суеты демонов и шуточек орка. Мы разожгли костерок, устроились с удобствами на плотном покрывале и принялись жарить зефир. Вдалеке горели огни города, но сюда не доходил шум жизни цивилизации.

Алекс переоделся в одежду Рома - белую футболку и светло-песочные бриджи и выглядел до ужаса забавно. Я смеялась с него, а он шутливо фыркал. Сама я была в светлом сарафане, волосы собрала в мудреную косу. Рая, провожая и передавая корзинку с едой, улыбнулась и зачем-то перекрестила в дорогу. Алекс закатил глаза, а я пихнула его локтем в бок - чтоб уважал чужие убеждения.

Мы сидели обнявшись и любовались звездным небом.

- Как хорошо сейчас, даже не верится, - сказал Мастер, и поцеловал меня в висок.

- Да, романтично. Ты наверняка отвык от всего этого конфетного периода, - улыбнулась я в ответ.

- Не поверишь, за всю долгую жизнь, мне не приходилось заниматься этой чепухой. Все не до того было - то работа, то амбиции, никакой личной жизни, - ответил Мастер.

Я вздохнула. Не говорить же ему, что не верю?

Он словно почувствовал мое настроение - наклонился и нежно поцеловал в губы.

Мы немного увлеклись, но Алекс отстранился первым.

- Снова наброшусь на тебя, наговорю гадостей, порой даже побаиваюсь, - и он грустно улыбнулся, прислонившись к моему лбу своим.

- Сколько не думала, так и не поняла, зачем тебе это? Не то чтобы я принимала слова близко к сердцу, просто не ясно, - отведя в сторону глаза, прошептала я.

Алекс отодвинулся, вгляделся вдаль. Прошла минута, следом еще одна, и я уже не надеялась на ответ, но он заговорил:

- Это злость, девочка. Огромная злость на самого себя - за то, что сам все своими руками испортил. На тебя - за то, что ты существуешь. Я даже не подозревал, что могу так попасть. За один твой взгляд я готов отдать все, что имею. Это одержимость - хочется видеть тебя рядом, касаться, обладать. От одной мысли, что ты уйдешь, накатывает паника - сильная, мощная, от которой холодеет спина и трясутся руки.

Да, это неимоверно глупо звучит, в какой-то мере даже пафосно, но поверь, так и есть. Сейчас я с огромным трудом разжимаю зубы и говорю это. Говорю просто для того, чтобы ты попыталась меня понять. Я говорил и делал гадости, осознавая какую боль приношу, и делал это потому что хотел вытравить чувства из себя, хотел избавиться от зависимости. Это не просто непривычно, это страшно - вот так любить. Любить и ждать - сегодня ты уйдешь или завтра. А может через год, когда тебе надоест сидеть в моем дурацком доме среди старых книг и наблюдать вечно злобную ухмылку на моем лице.

И я решил запереть тебя, брать силой, мучая тем самым нас обоих. Ты права, говоря что я - это я и другим не буду. Девочка, может быть через год или десять лет, я снова испугаюсь и стану самым настоящим придурком, но я знаю точно - не вытравлю эту одержимость, не избавлюсь от нее. Не смогу. Буду мучить и тебя и себя.

Мастер давно договорил, а я все молчала. Как всегда - не находилось правильных слов. Я понимала его как никто. В этой одержимости он был не одинок.

Простила ли я его - не знаю. Это затишье было прекрасным. Мастер старался, был нежным, открытым, тьма из него не хлестала, но она всегда в нем была и навсегда там останется. Я приняла его всего - вместе с ревностью, собствиничеством, диктаторскими замашками, садистскими наклонностями и периодической жаждой убивать. Но я не забыла измен. Боль от предательства все еще была острой, и накатывала даже в счастливые мгновения - отравляла, мешала радоваться, из-за нее сердце вдруг ни с того, ни с сего пропускало удар. Я боялась. Боялась пережить это еще раз. Увидеть его в объятиях другой, услышать его сладкие стоны. От одной только мысли руки в кулаки сжимались и боль жаркой волной лилась по венам. Я зареклась говорить с ним на эту тему. Как бы я его не обожала, как бы не боготворила, просить верности не стану. Не унижусь. Это единственное, что для меня было непозволительным - просить. Пусть унижает и говорит гадости, пусть злится и несправедливо запирает - переживу. Не переживу только предательское желание обладать другой.