Максим Субботин - Хозяин земли Духов - 1 (СИ)

"Интересно, а имя у него есть?"

Он не дошел до поля, преодолел примерно половину расстояния. Остановился и поднял руки. Зрители на стене стихли.

— Швободные шители Княшьей горы! — провозгласил громко. — Как шапишано много лет нашад на деревянных шкришалях нашими предками — долшно нам исбирать тех, кто шпуштитшя в лоно Белой штольни, дабы доштать оттуда шидкое шеребро. Но шеребро ядовито, потому повелели нам предки шменять друг друга, а выбор оштавить не на волю шлучая и не на пуштую ошередность. Выбор оштавить за раздрягой!

Зрители на стене взорвались одобрительным гулом.

Глава рода снова поднял руки.

— Шегодня наш штанут потешать… Вургл-Курум и Артем! Их воины шильны и быштры. Их воля — штальной клинок. Их цель — чешть клана и благополучие рода!

— Это ритуальные слова, или он специально для нас их припас? — спросил я.

— Кашдый рас он говорит што-то новое, но шмышл оштаетшя неишменным, — ответил Гуран-Абур.

Сопровождавшие главу рода двоедушники разошлись по обе стороны поля, положили щиты на траву, сразу за линией из камней. Сами же отступили чуть дальше. С собой они принесли все-таки копья. Их бросили на траву.

Перед тем как разрешить игрокам ступить в очерченный камнями периметр, каждого из них обыскали. Проблема возникла с моим магическим камнем. Объяснить "судьям", что тот физически снимается только вместе с головой обладателя, оказалось крайне непросто. В конце концов, они все же сдались, но предупредили, что малейший намек на использование магии тотчас отправит меня в Белую штольню.

Что ж, законно. В наших же интересах, чтобы участники игры придерживались правил.

— Выпейте это… — Анум-Дараван протянул мне и Найдене по небольшому стеклянному пузырьку мутного стекла.

— Что это?

— Уймет боль. На время. Беш этого не выштоите.

— Добро предлагает, — кивнул Гуран-Абур.

— Почему сами не пьете?

Анум-Дараван ухмыльнулся.

— Нет доверия — нет победы. Мы привышны к игре. Вы — люди. Вам будет больно. Шнадобье уймет боль шейшаш, но вернет ее пошше.

— Наркотик, что ли?

Двоедушник ничего не ответил.

— Ладно, давай…

Снадобье оказалось почти безвкусным, немного освежающим. По телу разлилась приятная расслабленность, но она быстро прошла.

— Теперь вы готовы, — продолжал ухмыляться Анум-Дараван.

Ветер бросил в лицо первые капли дождя. Небо стремительно затягивалось серым.

Наверное, ночью, пока не спал, надо было придумать какой-то громкий девиз или хотя бы клич, который поднял бы дух нашей команды до небес и придал ей уверенности. Но клича не было.

— Предки любят сильных, — повинуясь нахлынувшей решимости, сказал я. — Сильных телом, сильных духом, сильных разумом. Сделаем так, чтобы предки встали у нас за спиной и возрадовались своему выбору.

Двоедушники сверкнули зубами, оценив слова человека.

Мы выстроили клином. Друг напротив драга — две команды, два противника, один из которых в случае проигрыша будет обязан спуститься в ртутную шахту. Стимул не проиграть весьма велик.

На острие клина у нас встал Анум-Дараван, по бокам и чуть за спиной — Гуран-Абур и его воин, имени которого я не знал до сих пор. Последними стояли мы с Найденой. Наша задача — не лезть в откровенную мясорубку, а действовать по мере сил, опираясь на собственную скорость. Расстановка не совсем идеологически верная, так как на острие клина принято действовать главе клана, но мы наплевали на обычаи.

Зрители на стене стихли. Некоторое время ничего не происходило, лишь ветер полоскал нас напоенными дождевой влагой порывами. А потом раздался короткий рев горна.

Игра началась.

Два клина сошлись в ожесточенном желании завладеть мячом. С приглушенным рыком двоедушники молотили друг друга руками, пока мяч вдруг не вылетел на стороне противника.

Плохо!

Его сразу же подхватил игрок, по дуге бросился на нашу сторону. Я рванул ему наперерез. Пытаться вытолкать здоровяка за пределы поля — дохлое дело, а вот завалить… Прыжок в ноги застал его врасплох. В самый последний момент он отмахнулся, но сжатый кулак лишь рассек воздух. Я грохнулся на землю, обхватил его ниже колен. Что-то вскользь ударило по затылку, в глазах ненадолго потемнело, но своего я добился — двоедушник повалился, выставив руки перед собой. При падении он выпустил мяч, и тот тут же подхватила Найдена. Но не успела она сделать и пары шагов, как в нее врезался другой игрок. Оба вылетели за пределы поля.

Раздался рев горна.

Я бросился к Найдене, помог подняться. Несколько секунд ее глаза оставались мутными, затем прояснились.

— Нельзя стоять на месте, — улыбнулась девушка.

— Как ты?

— Хорошее снадобье.

— Шлабаки! — презрительно бросил двоедушник, только что сбивший Найдену с ног.

— Игра покажет, — я старался говорить как можно спокойнее.

Мы снова выстроились в центре.

Я видел, как Анум-Дараван дотянулся до мяча, как толкнул его назад — и тут же стоящий перед ним Вургл-Курум умудрился выпрыгнуть и в прыжке ударить коленом снизу вверх. Анум-Даравана будто ветром снесло — отбросило на несколько метров.

Возле мяча мы с Найденой оказались одновременно, оба, практически не сбавляя скорости, наклонились, чтобы подобрать его. Оба бросились дальше, уходя от свалки в центре поля. Противники не сразу сообразили, кого преследовать — и их промедления хватило, чтобы преодолеть примерно треть пути до вожделенного щита.

Мяч оказался плотным и тяжелым, а сквозь его швы выступало что-то скользкое.

Заметив движение двоедушника в свою сторону, немного сбросил скорость. Противник несся тяжелым паровозом и мог бы проломить стену. В последний момент я резко вильнул в сторону и прибавил шагу. Двоедушник не успел среагировать — проскочил мимо. Еще несколько метров — бросок. На этот раз с ног сбили меня, но мяч уже отправился к ожидавшей его Найдене. Итог заранее спланированной комбинации я сначала услышал и лишь потом увидел.

Рев горна возвестил о нашем первом копье — мяч лежал точно на щите команды противника, а Найдена возвращалась обратно. Ее лицо сияло.

На стенах послышались первые неуверенные крики поддержки.

Сбивший меня двоедушник выругался, проводил испепеляющим взглядом.

Снадобье Анум-Даравана действительно оказалось очень действенным. Ни намека на боль, хотя в грудь приложили знатно. Сам же двоедушник после удара коленом выглядел вполне бодро, довольно скалился, не обращая внимания на сильно разбитый нос.