Андрей Белянин - Посрамитель шайтана

Наша следующая история особой поучительностью не отличается, хотя и в ней есть свои интересные фишки. Вроде бы жизнь с завидным терпением опытного педагога заставляет нас вновь и вновь не судить о людях, не узнав их. Но мы – плохие ученики в школе бытия… Поэтому данное повествование я бы озаглавил так: «Сказ о великом Багдадском воре, его друзьях и юном падишахе Самарканда, у которого они почти украли знаменитую Ириду аль-Дюбину!» Ключевое слово – «почти»…

– …Дворец как дворец, арабский стиль, где-то чем-то смахивает на Тадж-Махал, – неопределённо пожала широкими плечами самая высокая женщина в плотной парандже. Рядом стояли ещё четыре разновозрастных ханум и один подозрительный ослик, без паранджи. То есть ослики так и так паранджу не носят, но доброй души Оболенский из голубенького холста смастрячил для лопоухого друга детсадовскую панамку. Прохожие мусульмане невольно оборачивались, но сам Рабинович был на седьмом небе от счастья, он любил шокировать толпу…

– Главное – проникнуть внутрь, а там, почтеннейшие, у каждого свой путь и своя задача. В последнее время я уже начал привыкать шастать по неприступным дворцам великих владык, как у себя дома… – добавила вторая тётка, пониже и потолще, с корзинкой белья на голове.

– Но мы не будем там делать ничего, противоречащего шариату, правда? – несколько натянуто уточнила самая худая и к тому же традиционно босая девица с медным тазом в руках. – Я только заберу свою любимую жену и больше ни на что не покусюсь (покушусь? покусаюсь?!), тьфу на вас, дети греха!

– Не ругайтесь при тётушке, уважаемый, – строго потребовала самая женственная из всех. – Она и так слабо слышит, видит плохо, но всё помнит и очень громко кричит, если её огорчают!

– Короче, Ахмедка, накройся медным тазом и молчи. Джамиля, ласточка, поторопи тётю, нам долго здесь торчать на солнцепёке? Я бы хоть крем для загара взял…

Молодая вдова, оставив трёх «подруг», что-то вежливо уточнила у пожилой родственницы на ушко. Тётушка два раза переспросила, потом почему-то громко хихикнула, хихиканье переросло в надрывистый кашель, потом она ещё раз потребовала у племянницы напомнить суть вопроса и лишь после этого двинулась вдоль каменной стены, опоясывающей дворец, к заднему входу.

Там тоже стояли надёжные, окованные железными полосами, ворота, но не такие высокие и красивые, как парадные. Здесь вовсю сновали люди – стражники, слуги, дворцовая челядь, и на наших переодетых героев никто даже не обратил внимания. Демократичность и беззаботность падишаха Самарканда по идее должны были бы настораживать, но если кто и задержался на этом моменте, так только Лев.

– Всё, мы вперёд, на дело. Тётю жди обратно на закате, надеюсь, она нас в лицо не видела и опознать не сможет. А ты отправляйся домой прямо сейчас…

– Прямо сейчас?! – едва не заплакала от обиды Джамиля. – Но за что? Почему мне нельзя с вами?!

– Потому, что воровать чужих жён – это грубая, мужская работа. А ещё потому, что я тебя люблю… и не хочу тобой рисковать.

– Я буду очень-очень-очень осторожная!

– Зато я буду очень-очень-очень нервный и наверняка где-нибудь проколюсь, украв для Ахмеда не ту толкательницу ядра! Иди, пожалуйста, и приготовь что-нибудь вкусное на ужин… хотя мы вернёмся к завтраку… ну, в самом крайнем случае заверни кастрюлю в одеяло, чтобы в тёплом виде передать мне в зиндан. Шучу!

Оболенский быстро обнял повесившую нос девушку и, не оборачиваясь, припустил за остальными. Никто не знал, что стражникам ещё утром был дан странный приказ – пропускать во дворец всех подряд, не чиня препятствий. В особенности если пройти внутрь на экскурсию пожелает голубоглазый великан с белой кожей и русыми кудрями. Этого человека следовало не только впустить, но ещё и незамедлительно охранять от всяких случайностей…

В тактическую задачу нашей группы захвата входило: 1) выяснение месторасположения гарема; 2) извлечение оттуда Ириды аль-Дюбины; 3) общее бегство. Пункт второй делился на два подпункта – «мирное уговаривание» и «тапкой по башке, а там дотащим»… Причём, памятуя мощное сложение богатырствующей девицы, вопрос «кто будет бить тапкой?» так и не поднимался. То есть теоретически силы могло хватить только у Оболенского, но и он всё ещё хотел жить…

Рассредоточивались по одному: Ахмед – на кухню, Ходжа – в прачечную, Лев – на осмотр близлежащих территорий. Часа четыре успешно проваландались все, а уже после захода солнца три женоподобные фигуры, широко расставив ноги, встали перед входом в богато изукрашенное крыло падишахского дворца – гарем…

Напоминаю, что никто по-прежнему не обращал внимания на их трогательную шайку-лейку, кроме, может быть, очень одинокого шайтана. На этот раз нечистый бдил, высунув свой порочный, свиноподобный и непотребный, на взгляд истинного мусульманина, нос из мусорного ведра, забытого во дворе слугами…

Как ни парадоксально, шайтан вообще вёл в этой истории свою собственную, и весьма активную, роль. Думаю, он и сам не до конца понимал, почему так вцепился в этого северного парня…

Но явно любовь здесь точно ни при чём!

Глава 49

В спортзале запрещается: курить, ругаться матом, стрелять…

– Охраны нет, – задумчиво отметил Оболенский.

– Возможно, падишах Самарканда настолько силён добропорядочностью своих жён, что не видит нужды в увеличении числа стражников, – неуверенно протянул домулло.

Ахмед, не говоря ни слова, только мялся с ноги на ногу, поочерёдно дёргая за рукав платья то одного, то другого соучастника…

– Огни в окнах не горят, и тихо как-то, неужели все тётки скопом завалились спать, время-то детское?!

– После вечернего намаза и заката солнца честной мусульманке в отсутствие мужа и подобает сразу же предаться сну. Если она будет с лампой под одеялом тайно читать любовные рубаи твоего деда, то сумеет довести себя до греха и без присутствия мужчины. Так что это очень правильно, раз они все просто спят…

– Ты меня так успокаиваешь?

– А зачем ты меня так запугиваешь?!

– Вай мэ, ну можно, я уже туда пойду, почтеннейшие, – тихохонько взвыл башмачник, и Лев махнул на него рукой:

– Иди. Размножайся. Понадобится медицинская помощь – зови! До утра мы подежурим тут.

– Держи. – Насреддин со вздохом извлёк из-за пазухи заветную склянку. – Но помни, раз уж верблюду достаточно двенадцати капель, то тебе будет довольно и трёх! Подержи на языке, проглоти и потрать не менее получаса на красивые разговоры об истинной любви. Тот факт, что твои слова не пустое бахвальство, она увидит сама, и нет такой женщины, которая бы не захотела убедиться и воспользоваться…