Шерри Томас - Гибельное море (ЛП)

– Учитель Хейвуд, – позвала Иоланта, – вы как, все еще хотите остаться здесь? Не передумали?

В ответ тот начал было качать головой, но остановился. Улыбка медленно расползлась по его лицу.

– Иола, раз уж ты спросила снова – теперь я верю, что достаточно здесь насиделся.

Леди Калиста не очнулась и после того, как закончилось действие остановки времени.

– Не волнуйся, – успокоил Тит. – После заклинаний памяти маги нередко не приходят в сознание раньше чем через час.

Хейвуд вздохнул:

– Увы, а я считал ее такой очаровательной.

– Нам нужно проверить, нет ли на вас следящих меток.

Пока они искали, Иоланта обратилась к опекуну:

– А как вы познакомились с леди Калистой?

– Через свою подругу, Эйрин. Ваше высочество, вам она может быть известна как генерал Рейнстоун, главный советник регента по безопасности, – почтительно полупоклонился он принцу.

Странно, она так хорошо знала обоих, и принца и учителя, а друг для друга они чужаки. И, по крайней мере, Хейвуд, похоже, собирался старательно соблюдать положенные церемонии.

– Да, я знаю ее в этом качестве. Пожалуйста, продолжайте.

– Мы с Эйрин – генералом Рейнстоун – сидели в кафе. Она сказала, что потом встречается со своей подругой, леди Калистой, в книжном магазине Евгенидеса Константиноса, и спросила, не хочу ли я пойти с ними. Я принял приглашение, и так все и случилось.

Иоланта сняла ботинки учителя, чтобы проверить, нет ли следилок на них или на носках:

– И что делала леди Калиста в магазине? Она не кажется мне книгочеем.

– По ее словам, собиралась забрать книгу, испорченную подругой. С ней было так приятно общаться. Я предложил сам купить эту книгу.

– Энциклопедию зелий.

– Да, а как ты догадалась?

Иоланта прикусила щеку:

– Мы всегда возили ее с собой, хотя ты утверждал, что она ужасна.

– Да, из сентиментальных чувств. Леди Калиста была очень красива, но покорила меня ее живость. Всегда думал, мол, как жаль, что мы больше не встретились, хотя я очень этого хотел. – Учитель Хейвуд замолк, осознав, что сказанное – результат подчищенной памяти, а потом добавил: – Возможно, было бы лучше, если бы мы действительно больше не встречались.

– Что касается меня, более очаровательной я ее не видел, – заметил Тит. – Во всяком случае, она в кои-то веки была честна. Подозреваю, все еще под действием сыворотки правды после допроса.

Когда они убедились, что на Хейвуде нет меток и на них самих тоже ничего не появилось, Иоланта внезапно поняла, что не знает, куда девать опекуна.

– Надо теперь поселить вас в другую гостиницу, пока не найдем более постоянное жилье? – спросила она.

– У меня есть место, которое я с радостью вам предоставлю, – сказал Тит учителю. – Если вы не против того, что оно на другой стороне Ла-Манша.

На другой стороне Ла-Манша?

Париж.

* * *

Парижская осень мало походила на лондонскую. Воздух прохладный, но свежий, голубое небо, пламя заката в чистых высоких окнах домов тихого бульвара. В выбранной принцем квартире комнаты оказались просторными, высокие потолки – нежно-золотистыми. На стенах висели огромные картины с легким налетом ностальгии – изображения немагов прошлых веков, прогуливающихся на природе.

Иоланта даже с больной головой после перескока в две сотни верст, хоть и разделенных на три части, была очарована.

– Как здесь красиво!

Тит дал ей очередную дозу средства для скачков:

– Консьержка внизу считает, что здесь живет несколько человек: дядя и его племянники-двойняшки разных полов. Поэтому ее не удивит ничей приход, ни юноши, ни девушки, ни мужчины постарше.

Он выдвинул ящик и вытащил футляры с визитными карточками на имена мистера Руперта Франклина, мистера Артура Франклина и мисс Аделии Франклин.

– Булочная за углом довольно хороша. Закусочная тоже. На площади чуть подальше трижды в неделю работает рынок. У семейства Франклин в «Банке Парижа» есть счет, которого должно хватить на годы.

– Так вот чем ты занимался в Париже, – тихо произнесла донельзя пораженная Иоланта.

– Отчасти.

– Отчасти? А чем еще?

Принц провел их по коридору в другую комнату, с полками вдоль стен и большим письменным столом в центре. На нем лежали вещи, знакомые Иоланте по лаборатории.

– Когда я понял, что твои воспоминания могут никогда не всплыть, то захотел защитить тебя от вреда, наносимого постоянным подавлением памяти. Значит, нужно было найти способ ее вернуть. Я решил воспроизвести защиту, когда-то данную мне. Если кто-нибудь изменит мою память – те, кто имел со мной достаточно долгий физический контакт, все еще способны это сделать, – она восстановится в течение нескольких недель, если не дней. Однако некоторые ингредиенты основы этого зелья нельзя перевозить: они должны быть очень свежими, а от скачков теряют силу. Поэтому пришлось устроить временную лабораторию здесь, в Париже, в ближайшем городе, где нашелся маг-ботаник, способный обеспечить меня нужными травами. Приглядывая подходящее место, я решил, что можно заодно устроить здесь дом, в котором вам удобно будет жить вдвоем, когда вы найдете друг друга.

Учитель Хейвуд низко поклонился. Иоланта ничего не сделала – просто не знала, что делать.

Тит жестом пригласил их к столу:

– Я не рассказывал до сих пор, потому что основа зелья была еще не готова. Не хотел, чтобы ты сочла, будто я пытаюсь облегчить тебе уход из Итона. В смысле... – он пожал плечами, – ты знаешь, что я имею в виду.

Затем принес два стакана и наполнил каждый из них до половины из графина, в котором, по его словам, была морская вода.

– Нужна вода из океана, в который первым ступила ваша нога – полагаю, для вас обоих это Атлантический. Затем вы должны добавить три капли собственной крови и три капли добровольно данной крови кого-нибудь, кто любит вас. Мисс Сибурн, будьте добры, нам бы немного огня.

Иоланта вызвала маленький шарик пламени.

Принц раскрыл перочинный нож, опалил его лезвие и вручил ей. Она выжала по три капли крови в каждый стакан, еще раз пронесла нож через огонь и передала учителю Хейвуду.

Когда тот выжал три капли над собственным стаканом и собирался сделать то же самое над другим, принц его остановил:

– Я хотел бы сам иметь честь для мисс Сибурн.

«Крови кого-нибудь, кто любит вас».

Взгляд учителя на Иоланту был скорее задумчивым, чем удивленным.

После Тит вынул склянку с серым порошком, разделил его поровну между стаканами и перемешивал, пока зелье не стало ярко-золотистым.