Дем Михайлов - Наследие некроманта

Оставшийся в одиночестве паук медленно пятился назад от мерно шагающего вперед ниргала, не обращающего внимания на стегающие по доспехам удары лап. На первый взгляд, ниргал вообще не замечал магических потуг паука, но я с тревогой заметил, что когда паук испускал из глазниц ярко-алую вспышку, на долю секунд воин замирал на месте и начинал крениться к земле. Рывком приходил в себя и вновь делал несколько шагов вперед.

— Помогите ему, — хрипло буркнул я, обращаясь к застывшим рядом ниргалам. — Убейте тварь.

Зашелестело доставаемое из ножен оружие, и один из ниргалов неспешно зашагал по направлению к отступающему пауку. Как и следовало ожидать, второй охранник остался на месте, настороженно поводя по сторонам черными бойницами смотровых щелей.

Видя, что к противнику идет подмога, паук нервно задергался и засверкал глазницами по сторонам, ища возможность убежать. И вновь я поразился этому извращенному инстинкту самосохранения. Изначально мертвая тварь, собранная из кусков человеческих костей, нежить, и так бороться за сохранение своего существования… Ведь они не могут бояться, переживать. Созданные лишь для одной цели — убийства. Более логично было бы броситься в бой и постараться забрать с собой как можно больше врагов. Но паук отступал. Пятился к деревьям, переводя глазницы с одного ниргала на другого и выжидая момента, чтобы развернуться и кинуться наутек. Преследующий тварь по пятам ниргал запнулся, взмахнул руками, чтобы удержать равновесие, и костяной паук не упустил своего шанса — одним резким движением крутнулся на месте, вздымая снежную пыль, и устремился прочь, проворно переставляя огромные лапы.

Именно лапы его и подвели — вернее их размер. Рука ниргала метнулась вперед и, словно тиски, сомкнулась на одной из задних лап. Упершись ногами в землю, ниргал рванул лапу на себя, намереваясь вырвать с корнем, но конечность оказалась необычно прочной, и назад потащило всего истошно визжащего паука. Ниргал не растерялся и, бросив меч в снег, перехватил лапу обеими руками. Напружинился и, рванув тварь на себя, резко повернулся вокруг своей оси. Паук взлетел в воздухе и, пролетев вокруг ниргала, со всего размаху грянулся о вековой ствол сосны. Во все стороны полетели обломки костей, визг моментально затих, словно отрезанный. Отлепившись от ствола, паук безжизненной костяной массой упал к подножью дерева и, словно ставя окончательную точку, его накрыл упавший с ветвей дерева сугроб. Готовая могила. Однако посланный мною на подмогу воин так не считал — подойдя к сугробу, он тяжело подпрыгнул и всей своей массой приземлился на останки твари. И еще потоптался там, с противным хрустом дробящихся костей, вбивая паука в землю. Наклонившись, внимательно изучил смешанные со снегом обломки костей и, удовлетворившись увиденным, мерно зашагал ко мне, пряча так и не пригодившийся меч в ножны.

Очнувшись, я захромал к лежащему на земле гному, лихорадочно вспоминая, какие лечебные травы у нас имеются в сумке, что собирал Стефий. Склонившийся над Тиксой рыжий поднял голову на шум шагов и, увидев мое искаженное лицо, поспешно заверил:

— Все в порядке, господин. Дышит. Ран нет.

Облегченно выдохнув, я обессиленно опустился снег и вытянул ушибленную ногу. Колено ныло нещадно.

— Простите меня, господин, — неожиданно пробубнил Лени, пряча глаза. — Оплошал.

— Да нормально все, — отмахнулся я. — Это не ты, а ниргалы оплошали. А ты молодец — бежать не кинулся, просто замешкался.

— Как есть замешкался, господин, — обрадованно затараторил рыжий. — Я ж не понял ничего! Тикса с лошади рухнул, ниргалы вас прочь тащат, а я посередке остался. Как тут не замешкаться?

— Да понял я уже, — кивнул я, с гримасой разминая колено. — На будущее — я своих не бросаю. Ежели повторится такое — кидайся в бой. Понял?

— Да, господин, — ответно закивал Лени, подсовывая под голову Тиксы меховую шапку. — Видел я, как вы с лошади брякнулись… э-э-э… то есть спрыгнули молодецки и в бой кинулись.

— Ага, — рассмеялся я. — Спрыгнул молодецки. Хорошо все кости не переломал. Правильно ты говоришь — брякнулся, словно куль с картошкой. Дай-ка мне флягу Тиксы, вон она, на поясе висит.

Получив искомый предмет, я с наслаждением сделал несколько глотков настойки и почувствовал, как в желудке разгорается пламя. Вернув флягу Лени, я велел и ему сделать пару глотков — для сугрева и успокоения нервов. Не помешает.

Пока рыжий булькал настойкой, я огляделся по сторонам. Оставшиеся втроем ниргалы стояли у меня за спиной, чуть поодаль валялся обезглавленный паук, под сосной высился неопрятный сугроб с торчащими обломками костей, лошади…

— Лени, а где еще одна лошадь? — спросил я у рыжего, встревоженно крутя головой по сторонам.

Поперхнувшись, Лени вскочил на ноги и в свою очередь начал осматривать поле боя. Хлопнул себя ладонью по бокам и выпалил:

— Ах ты ж! Убегла проклятая! Как Тикса упал, так она и деру дала!

— Так, это не дело. Лошадей терять нельзя, — буркнул я, с досадой ударив кулаком по земле. — Надо найти.

— Найдем, господин, — уверил меня Лени. — На снегу кажный след видать. В момент найдем!

— Вот и найди, — кивнул я, с кряхтением поднимаясь на ноги. — Только не один — возьми с собой ниргала.

Повернувшись к ниргалам, я наугад ткнул в одного из них пальцем и велел:

— Пойдешь с Лени. Оберегать и защищать его как зеницу ока.

Короткий лязг стального кулака о грудь, и ниргал зашагал за Лени, уже садящимся в седло.

Два всадника умчались по следам сбежавшей лошади, а я решил заняться делом. Хромая и ругаясь на каждом шагу, я достал из сумок два одеяла и укутал спящего Тиксу со всех сторон, оставив лишь маленькое отверстие над лицом — чтобы не задохнулся. Убедившись, что теперь коротышке не грозит смерть от холода, я направился к куче костей, некогда бывшей пауком.

Не то чтобы я горел сильным желанием покопаться в некогда человеческих костях, но эти пауки были крайне необычными. И судя по размерам, на их создание пошли не человеческие останки.

Присев над костями, я осторожно смахнул снег рукавицей и пораженно уставился на торчащую из снега лапу. Такого я еще не видел, хотя пауков и мертвяков насмотрелся достаточно. Чего только последняя осада стоила. Но эта кость была совсем другой — желтая от старости, ее покрывала сетка трещин и царапин. Ни малейшего следа живой ткани — ни клочков мяса, ни куска жил, ни следов крови или хотя бы запаха. Ничего такого. Абсолютно чистая кость. Я перевел взгляд на остальные кости и убедился, что они все такие — чистенькие, пожелтевшие и потрескавшиеся от времени. Времени?

— Вот оно что, — пробормотал я. — Да ты у нас настоящий реликт. Это сколько же лет надо, чтобы кости так пожелтели и покрылись сеткой микротрещин? Да и шурдов поводырей я что-то не заметил. Так, а где твоя головенка?