Антон Грановский - Тайный враг

На конопатом лице негодяя появилась презрительная усмешка.

– Кто со мной говорит? – осведомился он сквозь губу.

– С тобой говорит Крев Вессан, ловчий первой категории! Подними руки, падаль, пока я не выжег в тебе дыру размером с твою тупую голову!

Рах ухмыльнулся.

– Ты не выстрелишь, Крев. Здесь ребенок. А за его спиной – ускоритель. Если заряд попадет в ускоритель, мы все взлетим на воздух!

Крев перевел дух, еще крепче стиснул выжигатель в побелевших пальцах и жестко проговорил:

– Я гоняюсь за тобой больше десяти месяцев, тварь. И, если понадобится, я убью тебя, даже если при этом погибнут все дети земли.

Несколько секунд Рах раздумывал, а затем ощерил желтоватые зубы, крепче прижал к себе мальчишку и сказал:

– Давай – стреляй! Убей нас обоих! Но чем ты тогда отличаешься от меня?

– Я не получаю удовольствия, убивая людей, мразь! – отчеканил Крев.

– Да ну? – Ухмылка Раха стала еще шире. – И поэтому ты так жаждешь моей смерти?

Крев, продолжая держать рыжего маньяка на прицеле, стал просчитывать возможные варианты. Рах заметил сомнение, мелькнувшее в его глазах.

– Ты блефуешь, Крев, – издевательским тоном заявил он. – И ты жалок. Опусти ствол и убирайся отсюда к черту.

Рука Крева начала подрагивать от ярости.

– Не вынуждай меня, Рах, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Если бы ты знал, как мне хочется нажать на спусковую панель и очистить от тебя мир!

Усмешка сползла с губ Раха, а голос его стал холодновато-презрительным.

– Ты слишком много о себе возомнил, ловчий, – отчеканил он. – Позови ко мне своего начальника. Я не разговариваю с холуями. А что касается тебя, то…

Договорить Рах не успел. Легкое нажатие на спусковую панель, и реальность, окружающая Крева, превратилась в пылающий ад.

Это все, что помнил Крев. А теперь… Кусты и деревья, проносящиеся мимо, влажное похрустывание валежника под лапами, спазмы в желудке и невыносимая жажда крови – вот она, его новая реальность.

Тоска сжала сердце ловчего железным обручем, он поднял кверху морду и, не прекращая бег, издал долгий, пронзительный, тоскливый вой.

2

Жуткое кишеньское кладбище осталось позади, и теперь путники шагали по влажному лесу. Лес здесь был малорослый. Там и сям на фоне редких, скрюченных пихт и елей белели тощие березки. После встречи с упырями Евдокия и Ставр не скрывали облегчения.

Что же касается Глеба Первохода, то он выглядел в точности так же, как всегда, – спокойным и сосредоточенным. Он продолжал нести на спине мальчика, и походка его не была усталой. Ставр и Евдокия едва поспевали за ним.

– Слышь-ка, Первоход, – окликнул его Ставр, улыбаясь во весь рот и доставая из сумки-ташки флягу с водой. – А я уж думал, нам конец. Эти проклятые упыри лезли отовсюду. Клянусь Велесом, я никогда такого не видел!

– Ты много чего не видел, – отозвался Глеб, не оборачиваясь.

– Да, – согласился молодой ходок. Он отхлебнул из фляги, поморщился и вытер рот рукавом. – Но такие битвы дорогого стоят. Мы ведь первыми прошли через этот жальник, верно, Первоход?

– Верно.

– Прошли и остались живы. А мне Жерец с Ясенем рассказывали, что любой, кто сунется на кишеньское кладбище, превратится в уродливого нелюдя.

– Они не врали, – сказал Глеб.

– Чего? – не расслышал Ставр.

– Они не врали, – повторил Глеб.

Ставр захлопал глазами:

– Как это?

– Да так. Разве ты не заметил рогов, которые выросли у тебя на голове?

Лицо Ставра вытянулось от изумления. Он вскинул руку к голове и торопливо ощупал ее.

– Все шутишь… – Ставр усмехнулся и снова отпил из фляги. – Ладно, шути. Я не в обиде. Ты ведь тоже испугался, только не подаешь вида.

Глеб на это ничего не ответил. Он шагал вперед спокойно и уверенно, бросая по сторонам быстрые взгляды. Ставр тоже шел молча, но затем не выдержал тишины и заговорил снова:

– А видели, как я прикончил того бородатого упыря? – блеснув глазами, спросил он. – Р-раз – и готово! А того тощего! Срубил ему башку с плеч – он даже охнуть не успел!

– Не шибко-то резвись, – посоветовал парню Глеб. – Путь еще не закончен. – Он оглянулся, искоса посмотрел на Евдокию, несущую в руке костяной компас, и спросил: – Верно ли идем?

– Верно, – ответила проповедница.

– «Верно», – передразнил Ставр. – Только и слышишь от тебя, что «верно» да «верно». А конца и краю нашему походу не видно.

Парень снова отпил из фляги и передернул плечами. Глеб замедлил шаг и подозрительно покосился на флягу.

– Что это у тебя там? – спросил он.

– Это? – Глаза Ставра забегали. – Так, ничего. Водичка.

– Говоришь, водичка? А не водка?

Ставр хотел нахмуриться, но вместо этого расплылся в улыбке и погрозил Глебу пальцем.

– А ты и вправду видишь людей насквозь, Первоход. Расскажи, как ты это делаешь?

Евдокия возмущенно взглянула на парня.

– Ты притащил в Гиблое место водку? – не поверила она своим ушам.

– Ну да, – кивнул Ставр. – А что тут такого? Старые ходоки всегда так делают. Разве нет?

– Я не беру водку в Гиблое место, – жестко возразил Глеб. – По крайней мере, сейчас у меня ее с собой нет. А ну, дай сюда!

Глеб вырвал флягу из пальцев парня и с размаху зашвырнул ее в кусты.

– Ну зачем ты! – возмущенно воскликнул Ставр. – Знаешь, сколько она стоит!

– У нас впереди мертвый город, – сухо отчеканил Глеб. – А ты уже пьян.

Ставр качнул головой.

– Я не пьян. Я просто… немного навеселе.

Глеб сплюнул под ноги, повернулся и зашагал дальше. Молодой ходок пару секунд стоял, хмуро глядя на удаляющегося Глеба и нагоняющую его Евдокию, вздохнул и пошел за ними.

– Плюнул, да? – пробормотал он. – Ну и плюй! Я не обижусь. Я вообще человек не обидчивый.

Глеб глянул на него, усмехнулся и сказал:

– Я это заметил.

– Нешто не так? Дерусь я редко, а коли дерусь, так только с сильными. И то сказать, в поединке на мечах мне нет равных во всем княжьем граде!

Глеб хмыкнул.

– Не веришь? – возмутился Ставр. – Меня дядька Видбор сызмальства учил. А он – первый ратник в княжестве. С десяти лет учил и спуску не давал. А кончил учить, когда я его самого побил да к дереву мечом прижал.

Глеб покосился на парня.

– Ты одолел в поединке Видбора? – недоверчиво спросил он.

– Одолел, – кивнул Ставр. – Не веришь, спроси у него, когда вернемся. Да ты и сам видел. Нешто плохо я с тобой сражался?

Глеб не ответил. Некоторое время Ставр шел в молчании, но потом зуд словоохотливости вновь одолел его. На сей раз он избрал своей мишенью матушку Евдокию.

– Матушка, а матушка! – окликнул проповедницу Ставр. – А тебе кто-нибудь говорил, что ты настоящая красавица?