Антон Грановский - Плащаница колдуна

– Ладно… – пробормотал он. – Ладно, пусть будет так, как ты говоришь. Я пойду к озеру. Но я вернусь. Вернусь и помогу своим.

Охотник кивнул.

Глеб помолчал еще немного, потом вздохнул, поправил на поясе меч, повернулся и, не произнеся больше ни слова, зашагал к озеру.

С запада надвигалась черная грозовая темень. Время от времени набегал ветер и колыхал вершины деревьев.

Прорубаясь к берегу через густые заросли камыша и рогоза, Глеб в одном месте наткнулся на обглоданное тело волколака. Плоть чудовища рвали с таким остервенением, что в нескольких местах выгрызли вместе с мясом и куски костей.

Глеб отвернулся и пошел дальше.

Картина, открывшаяся Глебу, когда он вышел из камышей, заставила его остановиться и ахнуть. Последние лучи заходящего солнца воспламенили озеро. Небо было под стать озеру – багровое, зловещее, в серых и черных подтеках.

У берега покачивалась на волнах черная лодка. В ней Глеб разглядел сгорбившуюся фигуру, закутанную в плащ с накинутым на голову капюшоном. Человек в лодке сидел абсолютно неподвижно, словно дремал.

Положив пальцы на рукоять меча, Глеб неторопливо подошел к кромке пепельно-серой воды и громко окликнул лодочника:

– Эй, на пароме! Подкинешь до острова?

Лодочник медленно поднял голову, и на Глеба глянули два пустых, темных глаза. Это был упырь.

Глеб схватился рукой за рукоять меча, но вытягивать меч из ножен не спешил. Уж больно чудной был упырь – спокойный, угрюмый, невозмутимый. Глядя на Глеба пустыми глазами, упырь разомкнул спекшиеся, изъеденные червями губы и сипло выдохнул:

– Плата.

Глеб не поверил своим ушам. Живой мертвец требовал от него плату!

– Ты хочешь, чтобы я тебе заплатил? – спросил Глеб, растерянно усмехнувшись.

– Плата! – повторил упырь безжизненным голосом и протянул костлявую бледную руку.

Глеб сунул руку в карман, достал золотую монету и вложил ее в ладонь мертвеца. Упырь поднес монету к лицу, осмотрел ее, скривил губы и швырнул в озеро.

– Плоть! – рявкнул он. – Живая плоть!

– Ты хочешь, чтобы я расплатился с тобой живой плотью? Где же я тебе ее возьму?

Глеб ненадолго задумался, затем вынул из ножен кинжал, быстро надрезал ладонь и, сжав пальцы, выдавил кровь в ладонь упырю. Тот поднес ладонь к лицу, понюхал кровь, а затем жадно слизнул ее синим языком.

Глеб перешагнул через борт лодки и уселся на деревянную скамью. Упырь, не глядя на Глеба, заработал веслами, неуклюже отчалил от берега и, широко загребая пепельно-багровую воду озера, направил лодку к острову.

Как только Глеб оказался на твердой почве, упырь-переправщик развернул лодку и поплыл обратно по пепельно-багровой поверхности озера.

– Эй! – окликнул его Глеб. – А как я вернусь?

Упырь не отозвался и не поднял голову.

– Чертов жмурик! – выругался Глеб, поднял камень и швырнул его вслед уплывающей лодке.

Затем повернулся и взглянул на виднеющийся вдалеке черный саркофаг Погребального шатра. Стояла странная тишина. Багровое небо все сильнее затягивалось хищными тучами.

Глеб поправил на поясе меч и решительно двинулся вперед.

Все ему здесь было знакомо. Вот вонючий ручей с серебристой, как ртуть, водой. На поверхности по-прежнему плавают алые цветы, похожие на раскрытые пасти, усыпанные острыми зубами.

Вот старый деревянный мостик. Глеб не без опаски ступил на его полусгнивший настил. Несколько осторожных шагов – и Глеб уже на другом берегу.

Слева – небольшой могильный холм, поросший пробуди-травой. А впереди уже виднеется черный саркофаг Погребального шатра. Глеб зашагал к шатру, и походка его была твердой. На этот раз он войдет в саркофаг и узнает, что или кто прячется внутри.

Вот и Погребальный шатер. Стоило Глебу приблизиться, как саркофаг замерцал, словно кто-то раздул рядом невидимый огонь. Блики от него упали на черные гладкие стены.

Глеб остановился у входа, похожего на черный провал, за которым не было ничего, кроме клубящейся тьмы. Ну, вот. Осталось только шагнуть внутрь.

Сердце Глеба учащенно забилось, в горле пересохло. Однако отступать он был не намерен. Постояв еще немного, Глеб поправил на поясе меч, перекрестился и хотел шагнуть в черный провал, но на пути у него встала высокая, сухопарая фигура.

– Осьмий! – выдохнул Глеб.

Старик усмехнулся:

– Пришел? Не остановили тебя, значит, мои посланники. Не на тех положился, будет мне уроком.

Осьмий выглядел так же, как пять лет назад. Только седые волосы его стали длиннее, а борода заметно поредела. Одет старый упырь был в темную власяницу. С плеч старца, подобно концам длинного шарфа, свисали чьи-то бледные руки.

– Я хочу войти, – сказал Глеб.

Осьмий покачал головой:

– Тебе не стоит это делать.

– Я войду в Погребальный шатер, – упрямо повторил Глеб. – Даже если мне придется въехать туда на тебе верхом.

Осьмий прищурил темные, глубоко запавшие глаза. Длинные нелепые руки, лежащие у колдуна на ключицах, слегка шевельнулись.

– Что ж… – сипло проговорил упырь. – Ты можешь туда войти. Я не в силах тебе помешать. Но как только ты это сделаешь, дверь за тобой захлопнется навсегда, и ты никогда уже не сможешь вернуться домой.

Глеб озадаченно нахмурился. Такого поворота он не ожидал.

– Если я войду в эту дверь, я уже никогда не смогу вернуться в свое время? – уточнил он.

Осьмий кивнул седовласой головой.

– Не сможешь.

Глеб сглотнул слюну и глянул в черный провал за спиной у Осьмия.

– А что за этой дверью? – спросил он. – Что там?

Старик прищурил глаза и ответил:

– Ответы на вопросы.

– И что будет, если я их узнаю?

– Тебе станет очень больно. Знание не приносит ничего, кроме скорби, поверь мне. – Старик помолчал и добавил: – Тебе решать, Первоход. В этом месте каждый делает свой выбор. Твой выбор не так уж и сложен.

Глеб надолго задумался. То ли Осьмий нагнал на него чары, то ли воспоминания нахлынули некстати, но он вдруг сильно затосковал по дому, по знакомым лицам, по комфорту и привычному укладу жизни.

Какого черта он вообще тут делает?

Глеб посмотрел на дверь. Ну, что он может за нею увидеть? Оригинал Корана? Полыхающий куст? Замшелую балку от креста, на котором был распят Иисус? Супермена с бластером в руке?

Глеб усмехнулся – лезет же такая галиматья в голову. Скорее всего за дверью будет какая-нибудь глубокомысленная обманка вроде «темного зеркала». Войдет туда Глеб, увидит свою небритую рожу в зеркале и мигом прозреет. Поймет, какой неправильной и неправедной жизнью он жил до сих пор.

Да только нужно ли ему такое прозрение?

Глеб облизнул пересохшие губы и снова глянул на Осьмия. Тот стоял перед дверью и терпеливо ждал.