Лиорн - Стивен Браст

В афише было обещано «четырнадцатое Тсалмота», то есть через три дня.

Три дня, поморщился я. Для Дерагара и Крейгара это будет очень долго.

Три дня, и это если ее величество сможет выбраться на премьеру. Если же она согласится, но пожелает, чтобы это был другой день — получится еще дольше.

Значит, мне нужно спросить ее, и чем быстре, тем лучше.

Интересно, знает ли императрица, что теперь возможно подслушивать псионическое общение? А если да, Держава ведь сможет воспрепятствовать любому, кто попробует подслушать ее разговор. И это ж каким дураком надо быть, чтобы так рисковать, да? Точно?

Я понимал, что это уже даже не паранойя, а нечто через край, однако все равно отыскал бумагу и огрызок карандаша, составил послание, плюхнул горячего воска и припечатал перстнем. Нашел ближайшего мальчика на побегушках и вручил ему послание.

— Ее величеству Зерике, Императорский дворец, — сказал я.

Он уставился на меня круглыми — круглыми очами, потом уточнил:

— Это реплика такая?

— Прости?

— Ты же репетируешь? Я ведь не…

— Нет, я не репетирую. Я вручаю тебе послание, которое нужно доставить. Именно этим ты тут и занят, так? Бегаешь с поручениями для театра?

— Да, но…

— Но?

Я не сразу сообразил, затем кивнул.

— А. Ну да. Принеси во дворец и передай в руки одному из пажей.

Скажешь, срочное послание от графа Сурке. Запомнишь? А дворцовый паж уже доставит письмо Ее Величеству.

— А. Да. Граф Сурке. — Ему сразу стало легче. Порой я забываю, что теклы такие теклы.

Он принял послание, изобразил неуклюжий поклон и умчался.

Что ж, это все, что я могу, пока не получу ответ ее величества, а значит, пора обратить внимания на другие вопросы.

«Босс, ты просто инкак не сумеешь добыть пристойной еды, не покидая театра.»

«Может, одного из посланников на это подрядить?»

«Босс.»

«Что?»

«Мне эта снедь ненавистна так же, как и тебе, если не больше. Но…»

«Ладно, ладно. Но что мне еще делать — то? С судебным иском я помочь не могу, сделка с продажей театра и так закрывается — скорее уже закрыта — без моего участия, с парой джарегов, которые хотели вывести из дела деньги, мы разобрались — ладно, Демон разобрался, — а я, похоже, тут застрял еще дня на три как минимум. Надо же чем — то заняться.»

«Может, тебя тут поучат вокалу.»

«Ха.»

Я нашел Пракситт, которая следила, как император спорит со своими советниками, и велела им «раскрываться больше», что бы это ни значило. В паузе между эпизодами она перевела взгляд на меня:

— Да?

— Мне нужен сценарий.

Она повернулась к моложавой тсалмот, что сидела рядом, и кивнула. Та поднялась и проговорила:

— Пошли со мной.

Я последовал за ней, сообщив:

— Я и не заметил, что ты тут сидишь.

— Такое со мной не редкость.

— Ты случаем не родня Крейгару?

— Кому — кому?

— Неважно.

Я поднялся с ней на самые стропила, а потом в крохотный кабинет, где она вручила мне сценарий, взяв его из стопки уже готовых. Я поблагодарил, а она сообщила, мол, сиди тут и читай сколько нужно, что я и сделал.

«Стратегия Дювани в противостоянии с цензором состояла в следующем.

Во — первых, он пытался продемонстрировать, что пьеса в оригинальном своем виде, даже если она и подрывает репутацию лично Валенды (что он, впрочем, подтверждать отказывался и на самом деле оспаривал данное утверждение несколько раз), никоим образом не покушается на репутацию ни империи как таковой, ни Дома Лиорна. Затем он высказал тезис, согласно которому посягательство на достоинство императора не должно быть предметом Имперского надзора, ибо в противном случае сие урезает полномочия Совета принцев, поскольку тем самым императору дозволяется вмешиваться во внутренние дела Великих Домов «по личным соображениям», а не, согласно традиции, лишь в делах имперской надобности. Таким образом Дювани использовал одну Кодифицированную Традицию, дабы, как выразился один из современников, отвесить полновесную пощечину другой.

Выполняя первую часть своего замысла, он погрузился в историю Дома Лиорна вплоть до Четвертого цикла и сумел доказать, что конкретно лиорны всегда различали оскорбления, нанесенные личности, и оскорбления, нанесенные Дому, на каковом основании и заявил, что поскольку различие это значимо, для лиорна, даже когда тот занимает императорский трон, невозможно согласиться, что нечто оскорбляющее лично его отражается на всей Империи…»

Прочитав первый день, я нашел пару местечек, которые вроде как должны были подойти моим нечестивым целям.

«Запомнилось словечко, да, босс?»

«Вероятно.»

Я прокрутил план в голове вместе с тем, что сейчас знал относительно первого дня мюзикла. И поскольку мне лучше думается в движении, я спустился вниз, в ту комнату с зеркалами, которая сейчас была пуста, и достал шпагу, собираясь попрактиковаться. Как раз начал, и тут услышал:

— А ты не хочешь поработать с партнером?

Я развернулся и опознал хореографа — его, я уже был в курсе, называли Волчком, но было это имя, или прозвище, или так всегда зовут хореографов, опять — таки не знаю.

— С удовольствием, — отозвался я, — а ты знаешь, как работают клинком?

— Я хореограф.

— Ну да, знаю, но…

— Я ставлю все боевые сцены.

— Правда? Я думал, на тебе танцы.

— Бой — это просто танец, только музыки меньше, а крови больше.

— Ха. Что ж, что — то в этом есть. Но я правда не думал, что бои ставит хореограф.

— А как же. Иначе кто — то и пострадать может.

Забавно прозвучало, но я не стал углубляться. Хотя не