Король-поэт - Илана С. Мьер
Тепло и мягкость окутали его. Он посмотрел на себя. Зелено-золотая одежда, в которой он ушел в замок, вернулась.
— Они пытались соблазнить тебя, но не смогли, — сказала королева. — Это было хорошо сделано. И теперь у тебя имя Теневого короля. То, что ослабит его в нужный момент. Ты будешь моим оружием, Дорн Аррин.
Он вжался в траву, потрясенный. Он ощутил в себе шепот чего-то нового после ее слов. Но это все путало.
— Но… амулет…
— Это была приманка, — сказала она. — Они были умны. И я не могла раскрыть природу твоего задания. Это было бы против правил, — она разглядывала его. — Но среди чар самое сильное оружие — правда. Та, что ближе всего к сердцу. То, что поэты знали с начала мира, пока не утратили свои знания.
Он смотрел на нее. Не было ни слов, ни чего-то еще.
Она протянула к нему руку.
— Встань. Еще осталось время, ты заслужил отдых ночью, — она посмотрела на Этерелла Лира. — Отведи его в его палатку.
Дорн избегал взгляда Этерелла. Радовался, что было темно. Они шли тихо бок о бок, поднялись по холму к лагерю королевы.
Наконец, они дошли до палатки Дорна.
— Постой, — сказал Этерелл. — Ты кричал на меня… что ты имел в виду?
— Не твое дело, — сказал Дорн и закрыл палатку перед ним.
ГЛАВА 22
«Город ждет короля», — так написала Мирина мужу месяц назад. Восточная провинция была на коленях, и Элдакару пора было вернуться в Майдару. Домой.
Но он не ощущал себя там дома. Это все ощущали, но не говорили. Захра была обгоревшими руинами на горе, и Элдакар направился в замок, где не жил, в место, принадлежащее его семье, но ничего не значащее для него. Роскошь Захры — сады, позолоченные комнаты, Башня стекла — пропала. Это место было его жизнью с детства, там были радость и боль, страсти и предательства. Там было все. И это пропало за ночь.
Куда ни пойди в городе, можно было всегда увидеть это. Гора когда-то сияла башнями, особенно стеклянной.
Их процессия пришла подавленной к вратам города. Победа была близко к поражению. И на всех давила казнь, которую провел король, чтобы укрепить свое лидерство. Что-то было получено, да, никто не сомневался больше в его способности править. Но ей казалось, что что-то еще, что невозможно было назвать, было при этом утеряно.
Они прибыли днем, пересекли мост, который отряды Мирины охраняли от Миувьяха. Площадь соколов была яркой на солнце. Место, где правила Мирина, находилось там. Тут Юсуф Эвраяд когда-то жил, пока Захра строилась. У этого места была своя история.
Разобравшись с едой и ночлегом для отрядов Элдакара, Намир Хазан и принц Мансур сопроводили короля к Мирине. Король и королева не видели друг друга с прошлой весны, когда она бросила его и унизила при всей Майдаре.
Можно было понять связь с тем, что Элдакар посчитал необходимым казнить лично тех мужчин. Мужчина, униженный женой, не мог получить уважение. Королю было еще сложнее.
Так думала Намир. Она не знала, сказал бы так Элдакар. Зная его, он отрицал бы, что кто0то еще нес ответственность за его поступки, кроме него.
Он выглядел собранно, пока они шли по мраморным коридорам с высокими потолками и арками окон. Замок был красивым, с историей Эвраядов, но не Захрой.
Перед тем, как они вошли в комнату с королевой, Мансур опустил ладонь на здоровое плечо брата. И они вошли.
Королева Рихаб — нет, Мирина — была одна, без стражи. Она была в скромном наряде, без камней и вышивки. Может, посчитала это неприемлемым во время войны. Говорили, королева на время одевалась как мужчина и носила меч. Не сегодня. Ее темные волосы были распущены, без гребня или диадемы.
Король шагнул вперед. Намир вспомнила, как он прошел в круг, где были связанные братья Акабер, где он казнил их. Он снова шел медленно, но решительно.
Королева смотрела, как он подходил. Намир поразила уязвимость на ее лице. Ошибиться не вышло бы. Уязвимость и отсутствие макияжа, который превращал ее лицо в изысканную маску.
Тут не было королевы, которую Намир видела в прошлом. Чарующей, насмехающейся. Этого не было. Не сегодня.
Элдакар стоял перед ней.
— Я тут, — сказал он. — Мирина, Рихаб. Как бы ты ни называлась.
— Элдакар, — ее голос словно дрогнул. — Прошу. Дай на себя посмотреть.
Он не двигался.
— Я слышала о твоем плече, — сказала королева. — Наши лучшие лекари должны посмотреть на него. Они сказали, операция может помочь.
— Ты вся в делах, — сказал он.
— Нет.
Намир было не по себе там. Может, и Мансуру тоже.
Мирина продолжила:
— Я не буду приближаться, если ты не хочешь, — сказала она. — Важно то, чего ты хочешь. Я твоя. Если хочешь меня.
Он вздрогнул.
— О, любимая, не говори так, — и они оказались в руках друг друга. Мансур кивнул Намир, и они быстро покинули комнату. Намир уже слышала, как королева стонала, это ее смутило. И она ощутила другое. Но не хотела думать об этом.
— Это было быстро, — сказала она Мансуру, пока они шли к площади.
Его лицо было красным.
— Да.
Она могла догадаться о его мыслях. Его жена, оставшаяся в доме ее родителей с их дочерью, получала его верность. Но она знала, что его сердце — хотя бы часть — будет всегда занято королевой. Так было у всех мужчин. Они не могли противостоять Мирине. Ни Элдакар, несмотря на то, что она сделала с ним. Ни Мансур.
* * *
Во дворе она столкнулась с Алейрой Сюзен. Маг отряхивала свою лошадь. Она посмотрела на Намир, вышедшую из дверей.
— Король и королева вместе.
— Еще как, — сказала Намир.
Они не говорили о ночи, когда Намир открылась с магом. Намир была благодарна за это. Но после этого маг почти не поменяла отношение к ней.
После долгого пути среди сотен солдат во дворе было мирно. И тут была тень ароматных лип.
Алейра смотрела на Намир с необычной пристальностью.
— Мелила, — сказала она. Имя звучало мелодично. — Разве тут твое место? Похоже, судьба галицийцев блуждать… так нас заставляли думать. И они заставляли нас так делать. Но с джитана я нашла место. Там может быть место и для тебя.
Намир выдавила улыбку.
— Только ты можешь сказать такое после двух дней пути, — сказала она. — Я пока могу думать только об отдыхе и, может, ванне.
— Правой руке короля должны предоставить ванну, — согласилась
