Четырнадцать дней для Вероники (СИ) - Наталья Алексеевна Мусникова
— Не уходи. Мне одному страшно.
Береника тяжело вздохнула и прилегла на самый краешек кровати, принялась поглаживать молодого дракона по голове, рассказывая ему сказки, под которые и сама в детстве засыпала. Когда Эрик, наконец, угомонился и заснул, внучка травницы хотела было уйти, но тут её подопечный стремительно повернулся и сгрёб её в объятия, притянул к себе, словно мальчуган любимого мишку, блаженно всхрапнул и разулыбался во сне, даже что-то невнятно забормотал.
— Вот влипла, — пробурчала Береника, стараясь устроиться поудобнее, — нет, я, конечно, хотела близкого знакомства с драконами, но не настолько же!
День одиннадцатый. Тобиас
Утро для меня началось с убийственной какофонии звуков, цветов и запахов — типичного последствия сильнейшего магического и физического переутомления. Какое-то время я лежал, по крупицам выуживая из превратившейся в осиный улей головы самые необходимые сведения: кто я, где, что делаю и почему мне так паршиво. Даже на эти банальные и в обычном состоянии не вызывающие никаких затруднений вопросы ответы пришлось вырывать с боем, причём каждое новое сражение с самим собой приносило не только крупицы желанной информации, но и убийственную вспышку головной боли, приступ тошноты и невероятную слабость. Вероника, без труда уловившая моё состояние, прижалась ко мне пушистым боком, замурлыкала, всеми силами пытаясь мне помочь. Родная моя, заботливая… Я повернулся и погладил тёплый пушистый бочок. Мурчание усилилось, а вместе с ним стало улучшаться и моё состояние. Всё-таки не зря мудрецы древности утверждали, что в мурлыканье кошки таится величайшая магия, не подвластная никому иному, даже драконам. Кстати, о драконах, надо Эрика проверить, узнать, в состоянии ли он разговаривать, и если да, узнать, что он о вчерашнем дне помнит. Я глубоко вздохнул, как учили наставники, максимально расслабился, представляя себя рекой, выбрасывающей на берег всевозможный загрязняющий воды и мешающий течению мусор. Многократно опробованная на собственном опыте техника не дала сбоя и в этот раз. Голова прояснилась, боль и слабость растворились без следа, тело налилось силой и бодростью. Я поцеловал Веронику в холодный и мокрый нос и одним прыжком покинул кровать. Меня ждал очередной день расследования, и сегодня я намерен был во что бы то ни стало выйти на след коварной отравительницы.
Честно говоря, в глубине души я надеялся, что Эрик уже полностью восстановился после забудь-травы, в конце концов, он же дракон, а не обычный человек. Увы, мои мечты развеялись прахом, едва я увидел свернувшегося клубочком и закутанного до глаз молодого дракона. Около кровати беспомощно топталась Береника с зажатой в руке большой глиняной кружкой, в которой плескалась болотного цвета жижа.
— Это надо выпить.
Девушка честно пыталась, чтобы её голос прозвучал строго и внушительно, но тот предательски дрожал и срывался. Мда, лицедейка из внучки травницы так себе, на «ни капли не верю». Эрик, безошибочно улавливающий самые тонкие оттенки настроения и интонаций, не проникся показной строгостью и на требование Береники не отреагировал. Хотя и не спал, в этом я готов был ручаться собственным инквизиторским опытом. Чародейка затравленно посмотрела на меня, облизнула губы и обиженно протянула:
— Ну, Эри-и-ик.
Дракон засопел громче и старательнее.
— Не так с ним надо.
Я решительно отобрал у Береники кружку и гаркнул так, что девушка даже присела от неожиданности:
— А ну, немедленно прекращай балаган!
Эрик, подлетевший едва ли не до потолка, причём без всяких крыльев, шлёпнулся на кровать и воззрился на меня с видом оскорблённой святой невинности, однако моя совесть была весьма прихотливой дамой и на подобные провокации никогда не велась. Я сунул в руки другу кружку и негромким тоном, от которого по коже начинали в панике метаться мурашки, спросил:
— Сам выпьешь или напоить?
— Злой ты, — оскорбился молодой дракон, демонстративно шмыгая носом, — уйду я от тебя. Насовсем уйду.
Я не стал отказывать себе в удовольствии немного подразнить друга:
— Не получится.
— Это почему ещё? — взвился оскорблённый в лучших чувствах дракон.
— Если зелье не выпьешь, сил не хватит.
Эрик заглянул в кружку, принюхался и поспешно отодвинул посудину, судорожно сглатывая и зажимая нос:
— Я сомнительные зелья от чародеек-недоучек не пью.
Береника возмущённо вскинулась, но я властно поднял ладонь, не давая разгореться перепалке, которая непременно увела бы разговор в другое, не нужное лично мне русло.
— Ой ли? Где же ты тогда и, самое главное, с кем вчера забудь-травы нахлебался?
Эрик озадаченно нахмурился, насупился, перевёл пытливый взор с меня на Беренику, лоб потёр, даже отвара задумчиво хлебнул, после чего отчаянно скривился и пропыхтел, яростно отплёвываясь:
— Не помню. Не было ничего такого.
Угу, не было. А паршивое состояние и провалы в памяти сами по себе появились, их ветром дурным, тьму приносящим, надуло. Я вздохнул тяжело, Эрику слабо улыбнулся:
— Прости.
Молодой дракон удивлённо глазами захлопал, а я у него из рук кружку забрал, да всё зелье возмущённо замычавшему Эрику в рот и влил, ещё и челюсти другу крепко стиснул, чтобы ему не пришло в голову отваром целебным плеваться. Сначала Эрик протестующе бился, затем притих, сердито сверкая на меня глазами с вытянувшимися в щель зрачками. Отлично, можно выпускать пленника на волю.
— Ты что, ошалел? — начал гневно-патетическую речь дракон, но тут же побелел, за горло схватился и быстрее ветра метнулся к скромно стоящему в уголке ведру.
Выворачивало Эрика долго, зато, когда утих последний спазм, дракон смог не только уверенно на ногах стоять, но и весьма обстоятельно объяснить, где именно и в каких позах он
