Ведьмина дорога (СИ) - Феверс Анита

Лаума мазнула взглядом по Лису и повернулась было ко мне, но вдруг прищурилась и посмотрела на него внимательней. Парень ответил ей таким же взглядом, но приветствовать, в отличие от Мария, не торопился. Уголки губ водяницы приподнялись в холодной ухмылке, и мне снова стало не по себе. Такая улыбка могла бы быть у охотника, пришедшего проверить силки и обнаружившего в них сразу трех зайцев вместо одного.

Яросвета выглядела гораздо старше, чем на картинках в моих книгах. Ее лицо покрылось сеткой морщин, но спина осталась ровной, будто у княжны. Венок из густых гладких волос, переливающихся серебром, смотрелся богаче любой короны. Когда старшая лаума начала спускаться к нам, ее движения были ловкими и быстрыми. Поравнявшись с замершей возле меня лаумой, Яросвета вытянула стрелу из ее рук и резким движением переломила древко о колено. Лаума вздрогнула и потупила взор, а Яросвета отбросила обломки стрелы и повернулась к женщине спиной. Не поднимая глаз, та отступила к обрыву, забралась наверх и скрылась за спинами остальных водяниц.

Яросвета цокнула языком и улыбнулась мне.

- Ну, здравствуй, милая. Давно хотела посмотреть на тебя вживую, а не через сны.

Она протянула руку, желая погладить меня по щеке, но я отшатнулась. Как бы она ни выглядела, я не могла забыть, что эта водяница провела в жуткой Чаще не один десяток лет. Она странно пахла: болотной водой, пылью и грибницей. Этот запах не был неприятным – просто в нем не было ничего человеческого. Я и не воспринимала ее человеком.

Нутро жгло чувство, которое, как бы я ни хорохорилась, иначе как страхом было не назвать. Молодая лаума пыталась узнать, кто я. Теперь такой же вопрос душил меня. Кто они, эти красноглазые ведьмы? Сожрала ли их Навь, или они сумели сохранить себя даже под сенью мертвой Чащи?

- Тебе не стоит бояться, дитя, – мягко произнесла Яросвета, не делая попытки подойти. - Мы ждали тебя очень давно. Так давно, что большинство из нас позабыло об этом и привыкло жить с ноющей болью в сердце. Прости мою сестру – она была совсем ребенком, когда оказалась в Чаще, и не знает никого с живой кровью.

Я глубоко вдохнула, борясь с головокружением из-за слишком тяжелого воздуха, и медленно выдохнула.

- Я с детства вижу кошмары. Ведь это вы их насылали?

- То были не кошмары, – Яросвета решительно взмахнула рукой. - Мы молили о помощи. Звали оставшихся в Яви сестер, ведь только они могли проложить для нас дорогу обратно в мир живых. Но все они были слишком слабы или трусливы, чтобы откликнуться на наш зов. Кроме тебя, – ее голос снова смягчился, но лицо было все таким же холодным и надменным.

- Так много лет прошло… Неужели никто не отозвался?

Яросвета помолчала, прежде чем ответить. Я надеялась, что она найдет верные слова, поможет мне понять, что я не зря ступила на серый песок. Казалось, вся Чаща замерла вместе со мной.

- Отзывались многие. Только вместе с лаумами дейвасы, похоже, забрали отвагу и милосердие наших выживших сестер. Как только они понимали, что придется ступить в Навь, вся их храбрость испарялась, словно туман под лучами утреннего солнца. Они хотели просто жить. Глупые курицы довольствовались осколком некогда великого дара, радовались домишкам и огородам, будто простые селянки, а некоторые и вовсе обзавелись мужьями и младенцами!

Голос Яросветы загремел, ее руки сжались в кулаки, и я испуганно отшатнулась от разъяренной ведьмы. Но успокоилась она так же быстро, как разозлилась. Теперь ее голос полнился глубокой темной тоской и звучал глухо.

- Нас рвали на части навьи твари, с которыми мы остались один на один. Мы были целительницами – что мы могли им противопоставить? Нашим щитом были огненосцы, но все изменилось, когда один из них запер нас здесь. И пусть он сгинул сам, но сделал все, чтобы обратную дорогу мы найти не сумели.

Яросвета наклонилась ко мне, не переставая говорить, и нежно подхватила прядь моих волос. После всего, что произошло за последние дни, они были покрыты пылью, спутались и потускнели, но лаума все равно пропустила их сквозь пальцы, будто потоки воды.

- Твои волосы, словно серебряные нити, – улыбнулась она по-настоящему, открыто и искренне, и на мгновение я увидела ее такой, какой она была когда-то – мудрой сероглазой женщиной с золотистой от загара кожей. Видение мелькнуло и пропало, и я снова смотрела в алое пламя, а мое сердце сжималось от звучания таких знакомых слов.

Мне часто говорила их мама.

- Ни одной рагане не хватило духу шагнуть в Навь, – прошептала Яросвета. По бледной щеке скатилась одна-единственная слеза. – Потому что все они были лишь обломками от лаум.

Я отпрянула от ведьмы, ужаленная ее горькими словами. Она протянула ко мне руку, уже понимая свою ошибку, но я словно очнулась от мутного сна. Я снова видела перед собой ее нынешний облик и понимала, что Чаща все же забрала у лаум нечто очень важное. А может, они оказались здесь потому, что потеряли это нечто еще раньше.

Теперь говорила я, и в ответ на мои тихие слова подземные воды вдруг вспенились и забурлили.

- Моя мать была раганой. Она вырастила меня и отдала все, что у нее было – даже собственную жизнь. Она была самым сильным человеком из всех, кого я знаю. Не смей говорить, что раганы какие-то не такие. Плевать, сколько у нас силы, плевать, что мы не умеем и десятой доли того, что умели вы. Все это неважно, потому что главное – что ты приносишь в мир, а не то, сколько можешь нечисти вырезать. Я и сама – рагана, и знаешь что? Мне и даром вашей силы не надо, потому что и того, что у меня есть, слишком много! Я такая же, как те, кого ты назвала курицами, потому что хочу любить и быть любимой. Не нужна мне твоя власть. А если вас дейвасы в Навь скинули из-за таких же речей, так и поделом!

Яросвета двигалась так быстро, что я не успела изумленно охнуть, как на моем горле сжались когтистые пальцы, а ноги оторвались от земли. Она не воспользовалась туманным кольцом и по-простому вздернула меня в воздух. Ее глаза горели: было похоже на то, как светятся глаза дейвасов, когда они обращаются к силе, только у лаумы и глаза, и огонь были одинаково алые. Она оскалилась; я уверена была, что увижу треугольные зубы, но неожиданно они оказались человеческими.

Черный клинок со стекающим с него пламенем уперся в ребра главной ведьмы. Охранницы негодующе завизжали, но все, что они могли – бессильно яриться. Дейвас оказался невероятно быстр, и лаумы понимали: он успеет ударить их предводительницу сталью или огнем прежде, чем кто-то из них призовет кольцо из тумана или спустит тетиву. А даже если бы один дейвас пал, оставался второй. Такой же быстрый, но куда более злой: стрела его холодила другой бок лаумы. Яросвета медленно повернула голову, с ненавистью глядя на Болотника, а он лишь улыбнулся ей самой светской из своих улыбочек.

Я висела в стальной хватке лаумы, в который раз чувствуя холодное касание серпа Прях к нитям своей жизни. Болотник предостерегающе глянул на меня и сосредоточился на ведьме:

- Панна Яросвета, неужто вы убьете ту единственную девушку, которая может вызволить вас отсюда, только лишь за ее острый язычок? Лишаться такого шанса из-за обиды... - Марий покачал головой. - Давайте обсудим все как воспитанные люди. В конце концов мы пришли вам помочь. Что бы ни болтала эта девчонка, вы же сами чувствуете – ее силы хватит с лихвой.

- Почему я должна говорить с тобой, огненосец? – выдавила Яросвета, не торопясь разжимать пальцы.

- Потому что вас запер в Чаще дейвас. Он вычерпал свой огонь до дна, чтобы закрыть границы и не дать вам выйти. И только огонь дейваса способен эти границы уничтожить. Сила водяницы проложит дорогу, но никакая дорога не может пройти сквозь глухую стену: сначала ее нужно проломить.

Яросвета медленно разжала пальцы, и я мешком свалилась на землю. Благословленный воздух хлынул в легкие, так что я чуть не захлебнулась его густотой. Прокашлявшись и продышавшись, я обернулась, через плечо глядя на Совия. Марий тоже смотрел на него – как и все лаумы.