Урсула Ле Гуин - Легенды Западного побережья (сборник)
– Да, неплохо.
Гудит уже стоял в дверях конюшни, готовясь принять Бранти в свои объятья, – он был так рад, что в конюшне у нас снова появились лошади, что никому больше не позволял за ними ухаживать. Грай поманила меня рукой:
– Идем-ка с нами.
У себя в спальне «укротитель львов», даже еще не переодевшись и не смыв с лица грим, тут же вновь превратился в Грай. Я спросила, не хотят ли они поесть, но они сказали, что не голодны. Оказывается, ганд приказал накормить и напоить их.
– А во дворец-то они вас впустили? Неужели вместе с Шетар? – спросила я. Мне не хотелось проявлять излишнее любопытство – особенно в том, что касалось альдов, – но узнать, как выглядит дворец изнутри, все же было очень интересно. Никто из моих знакомых никогда не бывал ни там, ни в казармах, никто никогда толком не видел, как живут ганд и его воины, потому что холм, на котором стоит Дом Совета, всегда был оцеплен несколькими рядами вооруженной стражи.
– Ты расскажи Мемер, как все прошло, а я пока этот наряд с себя сниму, – сказала Орреку Грай, и он стал мне рассказывать, да так, словно на ходу сочинял какую-то красивую легенду. Ну не мог он без этого!
Оказывается, альды жили не только в построенных ими казармах, но и в палатках, какими они пользуются во время странствий по своим пустыням. А шатер ганда на площади Совета просто огромный, прямо как настоящий дом; он целиком сделан из красной ткани с золотой каймой и украшен знаменами. По словам Оррека, ганд предпочитает жить в этом шатре, а не в Доме Совета, и оттуда же править нами. Во всяком случае, сейчас, когда прекратились дожди, он живет именно там. Там великолепное убранство, роскошная мебель и красивые резные ширмы, с помощью которых шатер делится как бы на отдельные комнаты, – кое-что Оррек успел увидеть, а остальное легко мог себе представить, потому что раньше не раз бывал в таких богатых шатрах, странствуя по Асудару. Однако ганд его в шатер так и не пригласил. Ему лишь предложили присесть на довольно хлипкое складное кресло, стоявшее на ковре у самого входа в шатер.
Бранти отвели на конюшню, и конюх обращался с ним так, словно он хрустальный. Укротителю львов Каю сесть и вовсе не предложили. Он вместе с Шетар остался стоять у Оррека за спиной, но на некотором от него расстоянии. Собравшиеся вокруг офицеры весьма настороженно наблюдали за ними. Затем Орреку и «укротителю» предложили бумажные зонтики, защищавшие от палящего солнца.
– Между прочим, они выдали мне зонт только потому, что со мной была Шетар! – крикнула Грай из соседней комнаты, где приводила себя в порядок. – Точнее, именно для Шетар. Альды львов уважают. Потом, правда, они эти зонты все равно выбросят, потому что ими пользовались мы, нечистые.
Им сразу предложили освежающие напитки, а для Шетар принесли миску с водой. Ждать пришлось примерно с полчаса, а потом из шатра вышел ганд в сопровождении своих придворных и военачальников. Он весьма любезно приветствовал Оррека, назвав его «королем поэтов», и сказал, что рад видеть его в Асударе.
– Какой Асудар! – не выдержала я. – Это же Ансул! – Пришлось извиняться перед Орреком за то, что я невольно прервала его.
– Там, где альд, там и его пустыня, – мягко пояснил Оррек; не знаю уж, сам он это придумал или это какая-то альдская пословица.
Ганд Иораттх оказался человеком лет шестидесяти, а то и больше; он был одет в прекрасные одежды из тонкого полотна с вплетенной в основу золотой нитью, как это принято в Асударе. На голове у него красовалась широкополая шляпа с острым высоким верхом, какие носят у них только самые знатные люди. Держался он весьма приветливо, а беседу вел умно и живо. Они с Орреком немного поговорили о поэзии: сперва, естественно, о великом эпосе Асудара, а потом и о тех, кого ганд называл «западными поэтами». Его интерес был неподдельным, а вопросы вполне уместны и тактичны. Он пригласил Оррека приходить во дворец как можно чаще и декламировать как свои произведения, так и любые другие. И сказал, что это не только доставит огромное удовольствие ему и его придворным, но и просветит их. Оррек особо подчеркнул, что ганд разговаривал с ним как с равным и приглашал его прийти, а не приказывал явиться.
Через некоторое время к их беседе присоединились также некоторые придворные и военачальники; они, как и сам ганд, проявили изрядные познания в области асударского эпоса и огромный интерес к поэзии вообще. Они просто жаждали послушать что-нибудь в исполнении Оррека и не жалели для него комплиментов; они, например, сказали, что он для них – точно источник в пустыне.
Впрочем, не все были настроены так дружелюбно. Сын ганда, Иддор, держался подчеркнуто надменно и отчужденно, не обращая ни малейшего внимания на оживленную беседу о поэзии. Вместе с группой жрецов и офицеров он стоял довольно далеко от входа в шатер, но разговаривали они так громко, что ганд в итоге попросил их замолчать и упрекнул в невежливости. Иддор нахмурился, но все же умолк.
Затем ганд попросил, чтобы льва подвели к нему поближе. Укротитель Кай подчинился, и Шетар тут же продемонстрировала свой «знаменитый трюк», как называл его Оррек: повернувшись к ганду мордой, она вытянула передние лапы и склонила к ним голову, как это делают кошки, когда потягиваются; получился этакий почтительный «поклон». Всем это страшно понравилось, и Шетар пришлось «поклониться» еще несколько раз, на что она, впрочем, не возражала, ибо каждый раз получала маленькое вознаграждение, хотя сегодня и должна была поститься. Даже Иддор не выдержал, подошел ближе и стал заигрывать с нею, дразня ее своей украшенной перьями шляпой, но она даже головы в его сторону не повернула. Тогда он принялся задавать укротителю разные вопросы – достаточно ли эта львица сильна, доводилось ли ей охотиться по-настоящему, кусала ли она людей, убивала ли хоть раз человека и тому подобное. Укротитель учтиво ответил на все его вопросы, а потом заставил Шетар ему поклониться. Шетар поклонилась, хотя и довольно небрежно, а потом взяла и нахально зевнула прямо Иддору в лицо.
– Неверным не следует разрешать держать при себе асударского льва! – возмущенно заявил Иддор отцу, но тот возразил:
– Но кто отнимет льва у его хозяина? – Очевидно, это была какая-то пословица, и он воспользовался ею весьма удачно. Его слова, видно, разозлили Иддора, и он принялся дразнить Шетар, всячески ее провоцируя, – громко кричал, делал вид, будто нападает на нее. Но Шетар и усом не повела. Зато ганд, поняв, чего добивается его сынок, встал и гневно воскликнул, что Иддор своими выходками позорит их гостеприимный дом и оскорбляет достоинство льва, а потом велел молодому человеку удалиться.
– Оскорбляет достоинство льва! – с удовольствием повторила Грай, усаживаясь с нами рядом; грим она смыла и вновь надела свою любимую шелковую рубаху и штаны. – Это было здорово сказано!
– Зато совсем не здорово то, что ганд и его сынок из-за нас поцапались, – сказал Оррек. – Гудит был прав: это настоящее змеиное гнездо. С ними надо вести себя очень осторожно. Хотя сам ганд – человек, безусловно, весьма интересный.
«Этот ганд – тиран, разрушивший наш город и превративший нас в рабов!» – подумала я, однако промолчала.
– Лорд-Хранитель очень точно заметил, – продолжал Оррек, – что альды живут в Ансуле, как солдаты во временном лагере. Они, похоже, на удивление мало знают о жизни здешнего населения, о том, кто такие жители Ансула и чем они занимаются. И ганду, как я понял, это всеобщее невежество альдов надоело. Видимо, он, понимая, что здесь, скорее всего, и окончит свои дни, решил попросту наслаждаться жизнью. Хотя должен отметить, что и жители Ансула тоже почти ничего об альдах не знают.
– А с какой стати нам что-то знать о них? – вырвалось у меня. Я ничего не могла с собой поделать.
– У нас в Верхних Землях говорят так: мышке следует хорошо знать кошачьи повадки, – заметила Грай.
– А я не желаю ничего знать о людях, которые плюют на моих богов, а нас называют нечистыми! Сами они дерьмо вонючее! Да вы только посмотрите... Нет, вы только посмотрите, хотя бы на нашего Лорда-Хранителя! Вы же видели, что они с ним сделали! Неужели вы думаете, что он родился с переломанными руками?
– Ах, Мемер, – сказала Грай и хотела меня обнять, но я отстранилась и сказала:
– Вы, конечно, можете сколько угодно ходить к ним во дворец! Можете есть их угощение, если это вам так нравится, можете читать им свои стихи, а я бы, если б могла, перебила бы в Ансуле всех альдов до одного!
И тут слезы брызнули у меня из глаз, и я отвернулась, понимая, что все испортила и больше они мне ничего рассказывать не будут.
Я встала и хотела уйти, но Оррек остановил меня.
– Послушай, Мемер, – сказал он, – нет, ты послушай меня. Прости нас, прости нам наше невежество. Мы, ваши гости, знаем о вас, к сожалению, недостаточно. И просим у вас за это прощения.
Я сразу перестала лить слезы как последняя дура, вытерла глаза и сказала:
