Елизавета Абаринова-Кожухова - Тайны старой усадьбы

— Вася, пожелайте мне удачи.

— Наденька, желаю вам всего-всего — и удачи, и успехов в работе, и, как говорится, ни пуха, ни пера!

Ответить Надя не успела, поскольку вернулась госпожа Хелена. И хотя та, кажется, даже не заметила, чем занята ее напарница, Чаликова решила пояснить:

— Конечно, нехорошо использовать мобильник погибшего, но у меня есть оправдание — мой звонок связан с расследованием его убийства. Я звонила Василию Дубову.

— Он приедет? — тут же откликнулась баронесса.

— Нет, — вздохнула Надя. — А жаль, он бы здесь был очень нужен.

— Да, Василий Николаич оказался бы очень кстати, — промолвила госпожа Хелена, однако Надя не уловила в ее голосе особого сожаления — скорее наоборот.

— Ну и как, удалось вам их разбудить? — спросила Чаликова.

— Какое там! Водка с пивом — это вам не коньяк с бутербродами. Баронесса налила себе и Наде еще по чуть-чуть. — Ну ничего, к утру проспятся.

— К приезду милиции, — добавила Надя.

Тут древние камни вновь осветились карманным фонариком, и дамы опять увидали доктора Владлена Серапионыча в компании с ветеринарным доктором Белогорским.

— Вот, не спится, — проговорил Серапионыч, — решили с Семен Борисычем вас подменить.

— Супруга укажет вам гостевые комнаты, — прибавил Белогорский.

— О, у вас тут и закусочка! — обрадовался Серапионыч. — Надеюсь, милые дамы, вы ее с собой не унесете?

Таким образом ночное дежурство неожиданно закончилось, и Надя вместе с госпожой фон Ачкасофф с мрачного кладбища отправились в не менее мрачный дом баронов Покровских, где их на крыльце уже поджидала, кутаясь в шаль, Татьяна Петровна Белогорская.

И хоть Надежде после всех приключений минувшего дня спать совсем не хотелось, она понимала, что нуждается в отдыхе впрок — журналистская интуиция говорила ей, что последующие дни будут не менее богаты на события.

ДЕНЬ ВТОРОЙ

Когда Надя проснулась, было уже позднее утро. Ее спальня оказалась небольшой комнаткой на втором этаже, из окна которой открывался вид на площадь перед фасадом и на столбы с бараньими головами. Прямо перед крыльцом стоял милицейский микроавтобус, куда двое сотрудников в штатском заталкивали носилки, на которых лежало тело Ника Свинтусова, покрытое не первой свежести простынею.

Выйдя из комнаты, Надя оказалась в длинном коридоре с окнами, выходящими на приусадебные огороды, за которыми вдаль и вширь простирались болота. Правда, погода за ночь немного испортилась — небо было затянуто облаками, даже немного моросило.

А на первом этаже, в обширном полузапущенном помещении, Чаликова застала инспектора Лиственицына — с ним она уже не раз встречалась, участвуя в тех расследованиях Дубова, которые частный сыщик вел в контакте с милицией. Инспектор неспеша попивал чай с баранками и, как показалось Наде, под видом непринужденной беседы вел допрос Ивана Покровского.

— А, Надежда! — радостно воскликнул Лиственицын, едва завидев Чаликову. — Как хорошо, что мы встретились. Я хотел бы вас кое о чем спросить…

— Погодите с вопросами, инспектор, — укоризненно покачал головой Покровский. — Госпожа Чаликова пол ночи стерегла убиенного, толком еще не выспалась. Давайте сперва напоим ее чаем, а тогда уж и приступайте к расспросам.

— От стаканчика чаю не откажусь, — Надя присела за стол. — А если ваши вопросы относятся к убийству, то я видела и слышала то же самое, что баронесса фон Ачкасофф — не меньше, но и не больше. Если хотите, то можете провести между нами очную ставку.

— В этом нет необходимости, — пробурчал инспектор. — Тем более что госпожу баронессу мне пришлось отпустить в город.

— В качества водителя «Мерседеса», — пояснил хозяин Покровских Ворот. Господин Мешковский еще недостаточно проспался после вчерашнего.

— Так, стало быть, они все уехали? — чуть удивилась Надя.

— Я пытался снять показания с граждан Мешковского, Кассировой и Святославского, но они говорили такое, что я даже не решился занести это в протокол, — продолжал Лиственицын. — Пришлось выписать всем троим на завтра повестки — надеюсь, что к тому времени они уже придут в более, гм, употребительный вид.

— А если не для протокола? — попросила Надя.

— Все трое заявляют, что видели некую женщину в темном, которая встала из могилы, угрожала им пистолетом, а потом растаяла в воздухе, неодобрительно произнес инспектор. — А по-моему, это уже признак, извините, белой горячки.

— Да, но при белой горячке обычно видят белых мышек или там всяких зеленых змей, — возразила Чаликова.

— Может быть им, как представителям творческой интеллигенции, белые мышки являются в облике призрачных дам? — неуверенно предположил Покровский.

— Возможно, — не стал спорить Лиственицын. — Но более всего меня удивила гражданка баронесса фон Ачкасофф. Когда я передал ей эти пьяные россказни, то баронесса ничуть не удивилась и предположила, что им явилась некая Анна… Кажется, Анна Николаевна?

— Сергеевна, — поправил Покровский.

— Анна Сергеевна? — чуть не подпрыгнула на стуле Надя. — Глухарева?!

— Нет-нет, Анна Сергеевна Покровская, — успокоил ее новопомещик. — Дочка моего двоюродного прадедушки, барона Сергея Федоровича. По преданиям, сия юная особа застрелилась от несчастной любви, и с тех пор ее неприкаянный дух бродит по кладбищу, размахивая орудием самоубийства. — Иван Покровский вздохнул. — Очень печальная история.

— М-да, очень печальная, — ледяным голосом повторил инспектор. Видимо, он так и не мог понять — то ли в Покровских Воротах все такие, мягко говоря, чудные, то ли просто над ним так изощренно насмехаются. — Боюсь, что эта задача нашей милиции вряд ли по силам — ловить призраков, которые бродят с пистолетом и убивают живых людей.

— Я уже созвонилась с Дубовым, — по-своему истолковав слова инспектора, сообщила Чаликова, — но он, к сожалению, теперь занят и не может сюда приехать. Однако Василий Николаевич просил меня остаться в усадьбе и… Простите, господин Покровский, если вы, конечно, не возражаете против моего пребывания здесь.

— Ну что вы, госпожа Чаликова, разумеется, не возражаю, — откликнулся Иван Покровский. — Более того, в этом доме вы можете рассчитывать на всяческое содействие.

— Ну вот и прекрасно. — Лиственицын решительно встал из-за стола. — А мне пора. Надо полагать, покойника уже погрузили. Спасибо за чай, счастливо оставаться.

Отвесив общий поклон, инспектор вышел, а пару минут спустя милицейский микроавтобус шумно тронулся с места и покинул гостеприимную усадьбу.