Бонни Кэмпбелл - Татуировка

— Джеральд? — крикнула Сильви из спальни, и у Макгрегора екнуло сердце.

— Уже выхожу, — ответил он едва слышно, стараясь не перебить развитие сюжета. Золотая птица исчезла за холмом.

— Джеральд, ты меня беспокоишь. Прошу тебя, выйди, и мы поговорим, — сказала Сильви.

Она подергала ручку, отчего бумага из замочной скважины выпала на пол.

— Минутку, — прошептал он.

Когда история настолько поглощала его, Макгрегор начинал понимать, как жизнь становится необыкновенной, как простое четырехкамерное человеческое сердце и примитивный человеческий мозг может осознать Вселенную. И еще он подумал: если Сильви попробует посмотреть эту сценку вместе с ним, если она не будет бояться, что все кончится плохо, то, возможно, ее это тоже вдохновит?

Ракета стартовала на столбе пламени ярче молнии. Макгрегору пришлось вцепиться в раковину, чтобы устоять перед мощью, с которой ракета рвалась ввысь, прочь от земного притяжения, с яростью, которая, казалось, была сильнее, чем ракета, или планета, или даже он сам, способны пережить. Он смотрел в окно и видел Землю из космоса, голубые океаны и зеленые континенты, все еще прекрасные, несмотря на загрязнения и другие человеческие прегрешения, грозящие ее уничтожить. Постепенно планета уменьшилась до размеров стеклянного шарика, потом — до синеватой точки. Все вокруг стало черным, ракета плыла в пространстве далеко от дома, в море звезд. Макгрегор держался за раковину, потому что от радостной энергии полета у него кружилась голова.

— Ты смотришь на татуировку? — спросила Сильви. Судя по голосу, она прижалась ухом к двери.

Сильви так много для него сделала. Она помогла ему преодолеть скорбь о погибших родителях. Она поддерживала его как президента «Подшипников Макгрегора», хотя больше него годилась для этой работы. Лишь благодаря ее способности распоряжаться деньгами, работниками и расписаниями он умудрялся справляться со своими обязанностями.

— Тебе требуется помощь, Джеральд, — задумчиво сказала Сильви.

Макгрегор оторвался от зеркала. Он взглянул на старую шестиугольную плитку, которой был выложен пол в ванной, — по ней он топал босыми ногами еще в детстве. У батареи пол немного искривился, и бугор напомнил ему лопатку на человеческой спине. Глядя на плитку, Макгрегор вдруг разглядел в них изображение. Картинка не была такой живой и яркой, как на татуировке, но она всколыхнула воспоминания из далекого прошлого. Мальчики налили в бутылку воды, насыпали сухого льда, потрясли и выстрелили пробкой через весь пруд. Они запустили ракету в поле за домом — метров на пятьдесят вверх, не меньше. Макгрегор одновременно видел и ощущал себя сидящим на велосипеде: он ехал по тротуару, набирая скорость на спуске. Взрослый Макгрегор знал, что бедняга непременно свалится, но он не мог не улыбаться встречному ветру. Прошел двадцать один год, а Макгрегор все еще ощущал себя тем самым ребенком.

— Сильви, я видел гигантскую птицу, летевшую над океаном, — сказал Макгрегор, выйдя из ванной. — Она была настолько большая, что на спине у нее сидела девушка.

— Ох, Джеральд, — устало сказала Сильви, — мы оба знаем, чем это закончится.

Постель уже была заправлена. Сильви сидела на кровати спиной к нему. На ней был жемчужного цвета халат, который она держала в доме Макгрегора.

— Что ты хочешь сказать? — спросил он.

— Ракеты всегда взрываются. Вулкан извергается и убивает жителей деревни. Я не хочу смотреть, как девушку поглотит ледяная океанская бездна.

— Это новая история. Она может закончиться по-другому.

— Джеральд, мы через это проходили. Львы в вельде разрывают на куски еще живую, такую славную газель. Холод космоса поглощает астронавтов. И тут: кто-нибудь собьет эту большую птицу. Я уже полгода смотрю эти твои истории, и моему терпению приходит конец.

— Ракеты не всегда взрываются, — возразил Макгрегор. — А львы охотятся на газелей, так уж природа устроена, что тут сделаешь.

— Если ракета не разобьется и совершит мягкую посадку, то в следующей истории твои астронавты начнут истреблять мирных обитателей новооткрытой планеты.

— Ну, дорогая, — увещевал ее Макгрегор. — Ну и что, что некоторые истории не заканчиваются всеобщим ликованием? Я просто хочу, чтобы мы смотрели их вместе, вдвоем переживали и хорошее и плохое.

За окном взошло солнце, и блестящий халат Сильви взорвался разноцветьем. Блики на ее спине стали складываться в образы, и Макгрегор увидел себя и Сильви в будущем. Ее волосы были белыми, его — пепельными, они стояли в весеннем саду и держались за руки. Он не понимал, как это происходит, каким образом история вышла за пределы его тела и расплескалась вокруг. Тот Макгрегор, из будущего, свободной рукой опирался на трость. Совершенно седая Сильви подняла обе руки к голове, застонала и упала на каменные плиты дорожки, среди тюльпанов и нарциссов.

Реальная Сильви никак не реагировала на картины на своем халате.

— Мне нужны истории со счастливым концом.

Она схватила со столика книгу и протянула ее Макгрегору. Тот разглядел на обложке мускулистого мужчину с обнаженным торсом и длинными волосами и томную женщину с волосами еще длиннее.

— Почему ты не можешь сотворить для меня такую историю? — В глазах Сильви блестели слезы.

— Дорогая, истории живут собственной жизнью. Ко мне они попадают уже такими.

Он думал, что является по большей части проводником для движущихся картинок, но вдруг он каким-то образом их действительно создает? Может, есть способ ими управлять — правда, этого ему совсем не хотелось.

— Джеральд, не думаю, что я могу жить с тобой, если ты не изменишься.

— Но что я могу сделать, Сильви?

— Я думала об этом, — сказала она, глядя не на него, а в окно. — Я не выйду за тебя замуж, если ты не сведешь эту татуировку.

Сердце Макгрегора замерло. Он ввалился в ванную и подошел к зеркалу. Цвета на его груди поблекли, живописные картины сменила паутина шрамов, взрыв жизни уступил место болоту яростной плоти, натянутой и изборожденной, как после сильного ожога. Ему стало дурно. Он согнулся пополам, скрестив руки на груди. Он знал то, чего не знала Сильви: эта татуировка — не просто краска в глубине кожи. Эту татуировку невозможно убрать, не вырвав у него сердце.

Шок был таким сильным, что какое-то время Макгрегор не мог дышать. Когда дыхание вернулось к нему, болезненная дурнота ушла. Кожа пульсировала: космический корабль несся сквозь пространство. Макгрегор убрал руки с груди и снова увидел звезды. В кабине корабля пятеро астронавтов парили в невесомости и весело общались друг с другом. Одна из женщин ела сушеные вишни. Она бросила вишенку в открытый рот другого астронавта, но ягода двигалась так медленно, что оба успели посмеяться и обсудить совместный эксперимент по выращиванию гороха, прежде чем вишня добралась до адресата, который слопал ее прямо из воздуха. В детстве Макгрегор пытался есть как астронавт — порошковые напитки и белковые батончики в вакуумной упаковке. А теперь он ощутил кисловатую сладость сушеной вишенки!