Гильберт Бриссен - Librum Profugi

 -​ Откуда здесь эта дрянь, Соусейсеки? Выпусти меня!

 -​ Он жил в тебе очень давно, я лишь выпустила его наружу.

 -​ И что мне с ним делать? Он же меня сожрет!

 -​ Так не дай ему это сделать.

 -​ Чтоб тебе треснуть, мер..

 Тяжелый удар выбил воздух у меня из легких, сбил с ног и швырнул на пол. Леший был быстрее, чем казался. Я едва успел подняться на четвереньки, как снова оказался на полу, а в груди словно разорвалась граната. «Он же забьет меня» — мелькнула мысль, и крик ужаса заметался над невидимым потолком.

 Леший занес лапу для следующего удара, но я успел откатиться. Во рту был соленый привкус крови, кружилась голова. От очередного удара я спрятался за колонной и осколки камня оцарапали мне лицо. Думать, думать, думать. Как же, подумаешь тут, когда за тобой охотится пень–переросток!

 Идея пришла довольно быстро. Метнувшись в сторону от загребущей лапы, я сдернул со стены неожиданно легко поддавшийся штандарт и накинул его на лешего, когда тот заглянул за колонну. У пенька не хватило ума разорвать или снять тряпку, и он вертелся на месте, бестолково размахивая корявыми ручищами.

 -​ И что мне теперь с ним делать?! — крикнул я в темноту.

 -​ Убить, что же еще?

 -​ Чем, руками?

 -​ Чем получится, леший–то твой.

 -​ Ребра мне хоть подлатаешь потом?

 -​ Выживи сначала.

 Отличный совет, что ни говори. Леший немного успокоился и слепо шарил вокруг, пытаясь ориентироваться на звук. Что ж, можно и руками попробовать, терять уже нечего. Подкрадываясь к лешему, я даже успел удивиться, что боли–то почти нет.

 Была — не была! И, хорошенько размахнувшись, я от души врезал лешему по спине.

 Эффект был несколько неожиданным. Вместо ожидаемого удара по дереву рука глубоко провалилась в трухлявое нутро, и пока я выпутывался из корней, леший столкнул меня на пол и прижал к стене. Отвратительное лицо приблизилось ко мне.

 - ​Кто не хотел есть кашу? — скверным старушечьим голосом спросил нечистый и широко открыл пасть с гнилыми пеньками зубов.

 Отчаяние, ярость и отвращение смешались во мне в тугой клубок, и я вытолкнул их наружу, выплескивая их сквозь окровавленные ладони вместе с последним проклятием. Сквозь спасительную темноту забытья я слышал только ужасные крики лешего.

 Сквозь густую темноту пророс свет, а с ним пришла боль. Ныли ребра, тикала в такт сердцу голова, саднили ладони. Но все же знакомое чувство легкости не давало спокойно отлежаться, а это значило, что Соусейсеки снова поделилась со мной энергией Розы–мистики. Значит, я все же свалил эту древесную нечисть, или по крайней мере отогнал.

 -​ Соусейсеки.

 -​ Я здесь, мастер. Не двига…

 Попытка подняться оказалась слишком болезненной, и я решил пока с этим не спешить.

 -​ Раз уж я прикован к постели, быть может, объяснишь мне, что это было?

 -​ П..простите, мастер. Я не собиралась…

 - ​Мы уже были на «ты», Соусейсеки. Просто расскажи, что произошло.

 -​ Я…я хотела научить тебя не бояться. Выбрала самый простой из твоих страхов и..

 -​ Ничего себе, самый простой! А ничего проще не было?

 -​ Сам виноват! — вдруг рассердилась Соу, — Зачем лезть на пень с кулаками?

 -​ Ну уж прости, бензопилу ты мне не выдала!

 -​ Ты что, действительно такой дурачок? Ты же даже умудрился обернуть его тряпкой, на что я даже не рассчитывала!

 -​ А на что же ты рассчитывала? Что я его через коленку брошу или заплюю до смерти?

 -​ Там на каждой колонне по три факела торчало, а поджечь дерево даже ребенок догадается!

 Я даже зубами заскрежетал от досады. Конечно же, Соу не стала бы меня так подставлять. Но мне, привыкшему к отсутствию интерактивности в играх, факел казался не оружием, а декорацией, не более.

 -​ Соусейсеки. Прости, я, видать, действительно дурак.

 -​ Это я должна просить прощенья, мастер! Я ведь тебя не предупредила, хотела как лучше…

 -​ Ну, ну, все ведь обошлось. Только вот как?

 - ​Не знаю. То есть догадываюсь, но не верится.

 -​ Ну я его проклял под конец, когда помирал.

 -​ Нет, не в этом дело. Видел бы ты, что с ним творилось — пророс изнутри раскаленной проволокой и лопнул потом, а кричал так, что даже мне жутко стало. Не понимаю, что случилось,

 -​ Я, кажется, что–то припоминаю. Я в него руками попробовал боль с яростью выпустить из себя.

 - ​Ну и дела…руку покажи!

 На покрасневшей, как от ожога, ладони бугрились багровые линии шрамов, свиваясь в причудливую фигуру.

 -​ Стигма?! Час от часу не легче! Ты, мастер, как коробка с сюрпризами, не знаешь, чего и ждать.

 -​ Стигмы…это же раны у святых–католиков?

 - ​Да не только. То есть, название оттуда пошло, конечно. Но суть в вере.

 -​ То есть, это как ожоги холодной монетой под гипнозом?

 -​ Похоже, только стигмы ты сам на себе делаешь. Но это случается, только если дух полностью берет под контроль тело. Так сколько ни пробуй, а ни ран, ни ожогов одной силой воли не вызовешь, тело противится.

 -​ Но если у меня получилось с лешим, может, и что–то другое так же выйдет?

 -​ Веры не хватит. Особенно здесь, наяву.

 -​ А в чем разница?

 -​ Каждая реальность держится на вере ее обитателей. Смотри. В своем сне ты один — и оттого всемогущ. Во что бы ты не поверил там — сбудется. В моем Н–поле нас было двое, и хотя у меня там возможностей было больше — все–таки я в себя верю, — ты тоже влиял на него, хоть и неосознанно, и поэтому был бессилен.

 -​ А леший? Я же не верил в него!

 -​ Пока не увидел. Потом поверил глубоко и искренне, придал ему силы и форму, и даже эту глупую шутку про кашу.

 -​ Но и убить смог поэтому?

 -​ Да, ты поверил, что сможешь, а я не думала, что такое существует, а значит — не отрицала.

 -​ То есть наяву, здесь, я не могу сбросить небо на землю только потому, что остальные миллиарды не допускают такой возможности?

 -​ Ловишь суть на лету.Значит, наполнить напавшего наяву проволокой не выйдет?

 -​ А вот этого я не говорила. Думай.

 -​ Он должен поверить?

 - ​Именно. Так работали маги — создавая вокруг себя ореол тайны, а затем пользуясь чужой верой в их силы.

 -​ А верить должны все?

 - ​Как минимум очевидцы, но чем больше верящих, тем сильнее ты сам. Ну и без твоей собственной веры ничего не получится.

 - ​Соусейсеки, ты просто гений!

 -​ Что ты, мастер, я просто рассказываю известное мне, не более.

 - ​Кто предупрежден, тот вооружен. Но…

 -​ Что?

 -​ Ребра мне залечишь?

 -​ Поверь, залечу.

 Все же поверить до конца мне не удалось, поэтому целую неделю я провел, валяясь в постели с ноутбуком. Мы досмотрели «Розен Мейден», хотя потом мне пришлось долго успокаивать Соусейсеки, которая никак не могла поверить в то, что их всех обманули. «Как же так, как же так!» — всхлипывала она, уткнувшись мне в плечо. А мне не оставалось ничего, кроме как говорить ей избитое и малоэффективное «Все будет хорошо», хотя сам не был в этом уверен.