Максим Далин - Лестница из терновника-3. Прогрессоры

Ты - подросток, ещё не совсем человек. Тебе ничем владеть не положено. Даже думать забудь. Затрёпанная рубаха из грубого холста, который ткут из волокон травы хум, да такие же дерюжные штаны по колено - больше ничего нет и до Доброй Тени не предвидится. Даже башмаки подросткам носить не полагается - смотри под ноги, обходи колючки, привыкай к обжигающему жару песка... Кирри обхватил себя руками за плечи, вздохнул. Только взрослым - житьё на свете, или уж совсем малышам, пьющим молоко, которых нянчат матери и которым можно играть дни напролёт, пока для работы силёнок маловато.

Как-то само собой оказалось, что дети и подростки стоят в сторонке, пока взрослые торгуются. Даже локтями с братьями тыкаться не хочется; все видят - а что изменишь? Снугги крутит кончик косы между пальцами, Хэтти грызёт сухую травинку, Энгли облизывает губы - все думают примерно одно и то же.

Сокровища - не для подростков.

А Лодни тронул щёку Кирри пальцем - повернул голову к себе:

- Кирри, а вон те - кто?

Кирри оглянулся. Трое чужих подростков тоже стояли в сторонке, но с другой стороны. И эти чужаки были в башмаках из мягкой козлиной кожи, с цветными ожерельями на шеях и вообще - вызывающие ребята. Смотрели на местных свысока, как небожители.

Наверное, Кирри не посмел бы спросить, но купец сам на него посмотрел. И улыбнулся, как мало кто из взрослых улыбается подростку - придал Кирри храбрости.

- Скажи, почтенный человек, - спросил Кирри, преодолевая робость, - а вот те, что они за люди? Ведь это не твои дети? Ведь у тебя детей быть не может? Ведь это не лянчинские парни?

А купец взял с тюка горсть бус, игравших в солнечном свете цветными искрами, и подошёл ближе. Выбрал одни, из мерцающего синего и зелёного стекла, протянул:

- Ясные глаза, нежная кожа, руки сильные, гибкое тело... Возьми, не бойся - это подарок. Ничего взамен не надо.

Бусы Кирри взять не посмел - врежут за такие подачки от чужака, хуже, чем за неповиновение - но шагнул вперёд. А купец продолжал:

- В Лянчине - всего вдоволь. Лучшая сталь там нипочём, самый последний человечешко носит закалённый клинок. Все, знаешь, живут в каменных домах - не вашим тряпичным лачужкам на колёсах чета. У каждого дома - сад, в саду растёт инжир, винные ягоды, т-чень, а плоды-то как мёд: везде родники, фонтаны... не то, что вон та паршивая речушка, в которой, кроме грязи, рыба-костоглод да плотоядные пиявки! Одно плохо - все кланы в Чангране в родстве между собой. Мало юношей из дальних мест. Благородным молодым людям не с кем сразиться - как бы не оказался братом. Вот ребята из Песков и вельда и путешествуют со мной в поисках судьбы. Не каждого, конечно, возьму - лянчинские-то юноши тоже не вам, кочевникам, чета... но вот тебя бы взял.

Кирри стоял, оцепенев, не веря ушам - пока отец не взял за плечо и не отодвинул с дороги.

- Ты что это, - сказал, - почтенный человек, сбиваешь мальчишек с толку? Ещё не хватало им тащиться невесть куда... Нори-оки, жителям вельда, от Отца-Матери положено жить в вельде. Да и как они, дети вельда, там обернутся, в каменном городе-то? Что они знают? Они и язык-то ваш понимают еле-еле...

Купец улыбнулся сладко.

- Будто для любви язык так уж нужен... Когда звенит сталь и стучат сердца, можно и помолчать - а потом объятия быстро научат объясняться. Да и что вы теряете? Всё равно все нори-оки в Середине Лета встречаются в распадке Добрая Тень: если парень выиграет бой - так приведёт девчонку в ваш клан, но если проиграет - вы его даром потеряете. Что, не так?

Взрослые даже торговаться перестали, прислушались. Оно так часто бывает. Приезжает человек из дальних стран, рассказывает о всяких чудесах, кто-то уходит с ним - что такое подростки для клана? Ещё не члены клана - уже не милые дети, которых все любят. Кто вспомнит ушедшего подростка? Даже мама и отец не выкажут печали - ты ушёл и был убит в Доброй Тени, ты проиграл, стал чужой Матерью... ты ушёл искать сказочных мест и пропал.

Подросток - как щенок. Он не на привязи. Он ничей. Ему запахло - он убежал. С ним случилась беда - сам виноват. Лишь бы не нарушал законов клана, лишь бы повиновался и работал, пока не пришло его время, но когда время пришло, подросток - перекати-поле.

Взрослые обсуждали тех, кто ушёл и исчез, не называя имён. Какая разница, как звали потерянных подростков? Какая разница, что с ними стало? Эти, потерянные, были - неудача, неприятность, дань судьбе. Счастливцы возвращаются, приводят женщин, становятся настоящими, а несчастливцы - неизбежный отброс. К какому-то клану нори-оки они прибьются - но это уже не наше дело. Отрезанный ломоть.

В клане всегда слишком много подростков. От них всегда слишком много хлопот, они едят больше, чем хотелось бы, а работают хуже, чем хотелось бы. Чем подросток старше - тем он бестолковее; приходит его время - он становится рассеянным, витает в облаках, мечтает о чужаке, с которым скрестит клинки. У него подгорает еда, он теряет козу на пастбище, он валяется на пузе, вместо того, чтобы дело делать. Бросовое время в человеческой жизни - подросток.

Отец, впрочем, кажется, чуть-чуть огорчился бы, если бы потерял Кирри. Может, мама бы всплакнула тайком. Но у них ещё шестеро - не говоря о Мэдди, старшем, счастливце, Воине, который привёл жену. Что такое для большой семьи бедолага-Видги, имя которого не вспоминают уже третий год - и что такое Кирри, в конце концов? Ведь и Кирри может проиграть - и стать отцу и маме навсегда чужим.

А Кирри оглядывался по сторонам. На посёлок из кибиток, никогда не снимаемых с широких телег, чтобы песчаные змеи и скорпионы не заползли к спящим - лоскуты верблюжьих шкур на деревянных каркасах-рёбрах разноцветные, трёпанные-перетрёпанные... На козьи сараюшки - клок шкуры на четырёх палках, а под ним - огороженная пыль, смешанная с навозом. На унылых, тёртых нелёгкой жизнью упряжных верблюдов, флегматично жующих скудную колючку, и так уже обгрызенную. На деревянную статую Отца-Матери, почерневшую от времени и масла. На серый от солнца вельд, на детей, щенков и молодых коз, возящихся в пыли. На бурую, узкую и извилистую ленту реки Хинорби, воду откуда надо долго кипятить, чтобы не маяться животом - в которой и вправду живёт рыба-костоглод и плотоядные пиявки... откуда Кирри притащил и вскипятил столько воды, что и смотреть в ту сторону неохота...

Где-то за вельдом и песками - волшебный город Чангран...

- Вот, глядите, в какой одежде будет ходить, - доносился до слуха сквозь мечты голос купца. - С мечом из лучшей стали, да в каких ножнах! Солнце! Лепёшки из вашей травы-хибиб ему есть уж никогда не придётся - в Чангране каждый день мясо едят, мёд, а мука для лепёшек там уж не из бурьяна, какой растёт в вельде... Да, и вот что. Мне-то важные люди будут дарить подарки за поединки их детей с теми, кто точно не родня - так и я вам подарю, мне не жаль. Гляди, почтенный человек: вот меч - твой. Да ещё - ружьё с сотней патронов, новое ружьё, такие нынче и в Чангране-то не у всех...