Наталия Ипатова - Нам баньши пела песенку

– А вот на это, – томно промолвила мисс Пек, – я бы посмотрела.

Директриса сняла с цепочки ключ и отворила перед нами створки шкафа. Я отметил про себя ее заляпанные грязью чулки.

– Прошло совсем немного времени с момента вашего последнего визита, аудитор. Какие именно статьи вы желаете увидеть?

– Мэм… простите… – сдавленным голосом перебила ее Мардж. – Вы разрешите воспользоваться… санитарной комнатой?

Директриса повернулась к Мардж, уставившись той в лицо своими бельмами. Под этим взглядом с лица девушки стекла последняя краска: оно показалось мне нарисованным черным на белом. Дерек развернулся и положил на стол тяжелые, переплетенные в кожу книги, ненавязчиво опершись рукой о спинку кресла, отделявшего его от баньши. Прыгнуть ему отсюда быстрее, чем рот открыть.

– Да пожалуйста. По коридору направо пятая дверь – туалет для сотрудников.

– Спасибо, – Марджори стрелой вылетела в коридор, оставив нам только недоумение и исчезающее эхо каблучков.

Решила взять дело в свои руки? Дерек, бьюсь об заклад, тоже так подумал, но не кричать же «Стой, я запрещаю!» вослед барышне, бегущей в туалет?

Усилием воли Рохля вернул себя к бумагам.

– Займемся делом.

Несколько минут Дерек бешено листал ведомости, журналы, приходные и расходные ордера, обращая внимание лишь на даты и основания платежей. Я смиренно ждал своей очереди: видеть за двойной бухгалтерской проводкой причины и следствия человеческих трагедий у него всегда получалось лучше. К удару гроссбухом по поверхности стола я оказался совершенно не готов.

– Что-то неладно! Какая там дверь направо? Покарауль…

Я замер на стреме и насторожил уши, готовый рвануть на помощь при звуках драки. Там, внутри, что-то с грохотом упало, размашисто хлопнула дверь. Слова – неразборчиво, жалобно, умоляюще. Это – Мардж? Не услышал бы – ни в жизнь бы не поверил. Звук льющейся воды, перемежаемый икотой. Потом они вышли, Марджори – с мокрым лицом, и такая зеленая, что я, грешным делом, подумал, что в родне у ней не только эльфы. Впрочем, верно, это зеленые стены на нее отсвечивали.

– Чего случилось-то?

– Чего-чего, – промямлила рохлина эльфийка. – Худо мне… здесь. И всегда было.

Дерек шикнул на меня, дескать, не вовремя, втащил Марджори обратно в директорский кабинет и свалил в кресло. Я налил ей воды, и пока она пила, слушал, как стучат зубы о край стакана.

– Если бы вы знали, – бормотала Мардж, – каково быть тут слабому… и одному! Кто угодно сделает с тобой что угодно, и правды не доищешься. Маленькие когда – головой в унитаз макают, а постарше… объяснять не надо. Ябеда и ночи не переживет. Несчастный случай, мол. Только и выжить – кодлу сколотить и возглавить. Но от мыслей о смерти, которые тут всюду и всегда – ежедневно, ежечасно! – фиг спасет. Я думала: это оттого, что я маленькая, что вырасту, и сердце оденется броней, а душа – коростой. А тут каждая облезшая труба, каждая отбитая плитка все о том же, что все хорошее… – а где мы видели хорошее-то? – смутно, одна смерть – несомненна. Да не смотри ты на меня, глаза же красные, и нос…ик… распух.

– Подумаешь, вырвало! Со всяким может случиться. Знаешь, что со мной было, когда я по дури смешал пиво с кефиром?

– Кровь Дивного Народа, – вполголоса догадался я. – Мисс Пек воспринимает эманации баньши, которые действуют на нее губительным образом. Бессмертная жизнь, воплощенная в эльфийской крови, противоречит воплощенной смерти…

– Рен, – сказал Рохля, – ради меня, заткнись пожалуйста, а?

Мардж высморкалась в салфетку.

– Все бы получилось, – сказала она в нос. – Я бы забрала ее, скинула в лес и вернулась, и вышли бы все вместе, как и вошли, и никто бы нас с пропажей малявки не связал.

Дерек посмотрел на меня, а потом на нее.

– Объясните! – потребовал он.

Я тяжело вздохнул, потому что это мне предстояло объяснить.

– Видишь ли, мы с Марджори здесь не в первый раз…

С каменным выражением лица Рохля выслушал про врожденные способности моей бывшей жены, и почему мы с Мардж решились войти второй раз в реку времени. А также почему его, «зануду и Рохлю» © Мардж, мы в этот раз оставили за бортом.

– А Гедеона вы предупредили, чтобы он там ждал и принял дочку? – спросил он. – Или вы намеревались бросить аутичного ребенка одного в лесу на волю случая?

– Не зима, во-первых, – лаконично ответила на это Мардж. – К тому же дети крепче, чем кажутся. Или ты полагаешь, что провести часок на природе для нее страшнее, чем в этой жуткой… тюрьме?

– Из этой жуткой тюрьмы она никуда не пропадет! Мы знаем, что она здесь, и можем дальше придумывать, как ее отсюда вытащить. И, замечу, в этих жутких тюрьмах дети вырастают и выходят отсюда живыми. У тебя не было никакой гарантии, что ты найдешь ее там, где оставила!

Он выдохнул.

– А попадись ты? Или ты сомневаешься в том, что эта директриса сделает все правильно? В смысле – по закону?

Его обожгли злым взглядом.

– Меня не так-то просто повязать, уж ты-то должен помнить. Думаешь, я мало народу таким вот образом перетаскала? Думаешь, в моей команде им было хуже? Ни один, сколько помню, обратно не просился.

– Ушлые дети! – возопил на это Рохля. – Оторвы, воспитанные улицей и привыкшие драться за выживание. Они ж не все такие.

Мы вышли под начинающийся дождь и сели в дракси того же самого маршрута. Воспользовавшись кратким затишьем в их продолжающейся ссоре, я объяснил Дереку свои мотивы.

Время является критичным фактором, чем больше откат, тем больше накапливается точек расхождения. Каждый шаг, каждое слово – уже шаг в сторону, а где один шаг, там и начало нового пути, а потому мне показалось логичным вернуться назад не больше, чем на два часа. И пока мы не пришли в отправную точку, хорошо бы, чтобы отклонений было поменьше. Мы никак не успевали предупредить Гедеона… ну или хотя бы Диннема. Драговица очень осторожна, насколько вообще может быть осторожна тролльчиха, использующая подобную магию. Я еще добавил, что технически правильнее было бы отправить одну Мардж, а то, что я с нею пошел – так это только от желания приглядеть и подстраховать, если вдруг… За что был вознагражден недружелюбными взглядами обоих.

Едва ли вы отдаете себе отчет в том, какая у нас в руках потрясающая вещь. В конце концов, невозмутимо заявил я, если бы что-то пошло не так, никто не помешал бы мне вернуться обратно и сделать, как было.

– Никто, – согласился Дерек. – Кроме нашей вполне впечатляющей дамы-директора. Что ты о ней думаешь, Рен?

Баньши тревожила меня больше, чем нерешенная судьба Ландыш. Мне казалось, что Рохля отнесся к ней слишком легкомысленно. Вон сейчас, глядишь, задремал. Между тем, у твари явно было к нему что-то личное.