Александр Панащенко - 8-й день недели (СИ)

Фиона, вурдалак, оборотень, фея...

На шее у всех - уже знакомые кулоны.

Позы тел предполагают борьбу. С пожаром или с...

Череп одного из тел, ведьмы, с одной стороны сильно повреждён.

Неподалёку валялся металлический подсвечник. Оказавшийся довольно увесистым, он был сильно погнут с одной стороны. Причем характер повреждения вызван, скорее ударом, нежели соприкосновением с открытым огнём или просто падением с высоты.

Марченко приложил его к повреждённой части черепа ведьмы.

Окончательное слово за экспертом, но по мне, так канделябр погнули о голову именно этой дамы.

И на всякий случай сделал снимок.

По мере продвижения по коридору ничего интересного не встретилось. Вот чадящая библиотека: груды бумажного пепла вздымаются ветром и гуляют меж углей полок. В углу несгораемый шкаф с отслоившейся краской. Заперт. Дальше рабочий кабинет: около окна застыла большая столешница на подломившихся ножках. Рядом остов упавшей лампы с рассыпанными вокруг осколками зелёного абажура.

Когда-то подобные лампы были в почёте, а сейчас это винтаж.

Некогда строгая обстановка оказалась бессильной перед всепожирающей властью огня.

Следующая комната в прошлой жизни являлась санузлом. Или, точнее, шикарным джакузи: прямо посередине помещения высится почерневшая и потрескавшаяся огромная гидромассажная ванна. Плитка на стенах изображает резвящихся в морских волнах дельфинов.

Странное дело, то ли воздух в доме очистился, или Марченко, надышавшись, привык к гари, но когда он убрал платок от лица, то с удовлетворением обнаружил, что вполне может обходиться без сковывающего движения куска материи.

Но пахло всё равно не айс.

Последний дверной проём оказался самым большим и, судя по всему, скрывал гостиную. Полусгоревшие двойные двери перегораживали вход, поэтому мешающие обломки пришлось пнуть ногой. Взору открылась интересная картина. Скорее всего, именно здесь находился эпицентр вечеринки. Повсюду валялась разбитая посуда вперемешку с остатками роскошной мебели. И тела. Наличие на каждом золотого кулона теперь не удивляло.

Это не совпадение, а нить закономерности.

Марченко потянулся за телефоном и принялся за мрачный фотосет, запечатлевая каждого погибшего.

Закончив со снимками, полицейский приблизился к стоящему в углу странному изваянию - женщине, облачённой в старинную одежду и прикрывающей лицо руками.

Не смогла вынести зрелища, здесь творящегося?

Грязно-чёрного цвета, вся в копоти, фигура, тем не менее, приковывала взгляд и источала харизму. Если так можно выразиться. Вместе с постаментом немного выше самого Марченко, рост которого составлял 185 сантиметров.

На пьедестале едва различимая надпись, ставшая читабельной после оттирания платком: Ferrabezzo, 1924

Слово - фамилия скульптора. Вероятно, итальянца. 1924 - год создания.

Щёлк. Карточка статуи отправилась на microSD карту памяти телефона, в компанию гостей вечеринки.

В какой-то момент мозг, перегруженный большим объёмом неподдающейся логическому объяснению информации, перестал сопротивляться и сдался. На место пульсирующего адреналина и возбуждения явились оцепенение с жаждой. Сильно хотелось пить. Очень сильно. Марченко уже потерял счёт времени, прошедшего с момента, когда он ступил за порог. Одежда - сырая от пота. Телефон в руке - обжигающе горячий.

Пора отсюда валить. Иначе снова стошнит...Или сойду с ума...свихнусь и превращусь...в этого...одного из них, с кулоном на шее.

Он вяло помахал рукой на прощание изваянию

Пока, крошка!

и уже в дверях остановился, решив напоследок окинуть гостиную финальным взглядом, как

Нихрена себе! Как ЭТО я не заметил?

Неестественность зрелища выпирала наружу и почти кричала, но затуманенное внимание отравленного испарениями организма перестало реагировать на окружающую обстановку.

В кирпичную кладку наполовину вогнан кинжал с чёрной рукояткой.

Марченко напряг слабеющий мозг, пытаясь осознать увиденное.

Человек инстинктивно всаживает нож на уровне глаз. Значит тот, кто это сделал, примерно одного со мной роста.

Взявшись за рукоять через вконец измученный носовой платок, сжал кисть покрепче и...ничего. Как и следовало ожидать, кинжал не сдвинулся ни на йоту.

Кто бы мог это сделать? Причем, судя по входному отверстию в стене, с первого удара!

Скорее из любопытства, осторожно прикоснулся к обоюдоострому лезвию двумя пальцами, и тотчас на обоих выступила кровь.

Немыслимая заточка!

Особняк снова вздрогнул и затрещал по швам.

Желание жить давно перестало толкать к выходу, и, невозмутимо слизнув кровь, в зомбо-состоянии полицейский, в который уж раз, полез в карман за трубой. Но сделать снимок не получилось: проиграв прощальную мелодию, телефон впал в анабиоз.

Чёрт!

Ругнувшись с досады, Марченко швырнул платок на пол и направился к выходу.

Холодный ноябрьский ветер с шумом ворвался в измученные анти-воздухом лёгкие и едва не разорвал. Отдышаться, как и надышаться, никак не получалось. Поэтому он просто опустился на грязную плитку дорожки и, не обращая внимания на дождь, тихо радовался тому, что выбрался целым и невредимым.

Тело у входа успели положить на носилки и благоразумно накрыть.

Окружённый несколькими людьми в штатском, судмедэксперт из группы Марченко выглядел подавленно и даже обескураженно.

Один из "людей в чёрном", широкоплечий мужчина лет сорока, отделился от компании и зашагал в направлении отдыхающего полицейского.

- Александр Дмитриевич?═

Марченко, утирая остатки пота с лица, поздоровался.

- Угадали. Ты, значит, у них главный.

- Евгений Васильевич. - И продемонстрировал раскрытое служебное удостоверение Федеральной Службы Безопасности. - Вижу, вы только с парилки.

- Типа того. - Марченко натянуто улыбнулся. После увиденного шутить хотелось меньше всего. Хотелось холодненькой, хрустнуть солёным огурцом и послать всё к едрене фене.