Джудит Тарр - Владычица Хан-Гилена

Она подавила внезапный приступ дикого смеха. Узнай мать, что она затеяла, Элиан заслужила бы королевскую порку без оглядки на ее возраст.

Хан-Гиленский дворец был древний, большой и запутанный. Когда Элиан была еще маленькой, то подговорила братьев поискать ходы, о которых никто не знал. Один из таких ходов начинался в ее покоях. Однажды она уже воспользовалась им, потому что он вел почти к самым почтовым воротам, рядом с которыми была запирающаяся на засов калитка, — тогда Мирейн надул княжескую стражу и исчез на севере.

Теперь она шла по его следам, без света, как и он, замерзшая и дрожащая — точь-в-точь как тогда. Местами ход сужался, и ей приходилось пробираться боком; иногда потолок опускался так низко, что оставалось лишь ползти на четвереньках. Пыль душила ее, какие-то маленькие твари летели ей наперерез. Не раз и не два Элиан останавливалась. Ведь она может и не делать этого. Еще слишком рано. Уже слишком поздно.

Она должна. Элиан произнесла это слово вслух, отправив эхо в долгое путешествие: — Я должна.

Остриженные волосы щекотали лицо. Она убрала их назад, стиснула зубы и продолжала путь.

Поскольку в городе гостил принц Асаниана, охранялись даже почтовые ворота. Элиан притаилась в тени, наблюдая за одиноким вооруженным стражником. Оттуда, где он стоял — а над головой у него горел факел, — были отлично видны и ворота, и подходы к ним, включая потайную запирающуюся на засов калитку. Несмотря на малозначительность своего поста, стражник усердно его охранял. Он был начеку, бродил взад-вперед в круге света, бряцая мечом в ножнах.

Элиан прикусила нижнюю губу. То, что она должна сделать, находится под запретом. Даже больше чем под запретом. Вне закона.

Как и все, что она делала в эту безумную ночь. Элиан осторожно перевела дыхание. Стражник ничего не услышал. Очень тщательно она сосредоточилась на необходимости миновать ворота. Еще более тщательно и осторожно она сняла один за другим свои внутренние заслоны. Не так много, чтобы стать доступной любой чужой силе, но и не так мало, чтобы ее собственная сила оставалась связанной и бесполезной.

На краю сознания закопошился целый ворох мыслей, неразличимых и неясных. Но одна из них была ближе других, ярче. Мало-помалу Элиан удалось сосредоточиться на ней; «Оставайся спокойным и смотри. Никто не пройдет. Все тихо; все так и останется. Вся опасность спит».

Стражник замедлил шаг, положил руку на рукоятку меча и остановился рядом с факелом. Глаза его обшаривали круг света. Они не увидели ничего. Даже фигурки, которая вышла из тени и прошла мимо, ступая мягко, но не таясь. Тьма снова поглотила ее, а разум стражника, освободившись, не сохранил ни малейшего воспоминания о чьем-либо воздействии.

В конце потайного подземного хода, начинавшегося от секретной калитки, появился свет звезд и свежий воздух. Но тут дорогу Элиан преградила чья-то тень.

И это в двух шагах от свободы… Элиан оскалилась и выхватила кинжал.

Длинные сильные пальцы обхватили ее запястье, заставляя вложить кинжал обратно в ножны.

— Сестра, — сказал Халенан, — нет никакой необходимости меня убивать.

Вздумай она бороться с ним, он бы победил: он был сильнее, к тому же его обучали те же самые учителя, что и ее. Поэтому она не шелохнулась.

Халенан отпустил ее. Элиан не пыталась сопротивляться. Глаза ее встретились с его глазами, впились в них. Он сдастся. Он позволит ей пройти. Он…

В сумраке тихо прозвучал его голос: — Ты забылась, Лиа. Эти штучки проходят лишь с теми, кто не владеет даром проникновения в чужой разум. Я к их числу не отношусь.

— Я не хочу возвращаться, — хрипло проговорила она.

Он вывел ее из туннеля под свет звезд. Взошла Ясная Луна, и света было достаточно для их привычных к темноте глаз. Халенан провел рукой по ее обрезанным волосам.

— Выходит, на этот раз ты решилась. Неужели асанианец внушил тебе такое отвращение?

— Нет. Меня потянуло к нему. — У Элиан застучали зубы, и она крепко сжала челюсти. — Я не хочу возвращаться, Хал. Не могу. — Он приподнял бровь, и она заторопилась, пока он не завел старую песню: «Мирейн скачет на юг. Я перехвачу его до того, как он вторгнется на землю Ста Царств. Если он хочет причинить нам страдания, я остановлю его». — Я не хочу, чтобы он воевал с нашими людьми. — С чего ты взяла, что сможешь его отговорить? — А с чего ты взял, что не смогу? Он набрал в грудь побольше воздуха и выдохнул. — Матери твое поведение будет более чем неприятно. Отца ты глубоко огорчишь. Принц Илариос…

— Принц Илариос озабочен только тем, чтобы заключить союз, который ему жизненно важен. Отпусти меня, Хал. — Я тебя не держу.

Он сделал шаг в сторону. За ним в лунном свете топталась какая-то тень. Теплое дыхание коснулось щеки Элиан: это ее собственная рыжая кобыла ткнулась ей в ухо. Кобыла была взнуздана и оседлана. На седле Элиан обнаружила знакомые предметы — лук и колчан, полный стрел.

У нее на глазах выступили слезы. Она яростно смахнула их. Халенан стоял рядом в ожидании. Элиан подумала, что его следовало бы поколотить. За то, что он знал, черт его побери. За то, что помог ей. Она крепко обняла брата.

— Передай Мирейну привет от меня, — сказал он, и это прозвучало вовсе не так беззаботно, как ему хотелось бы. — И скажи ему… — Голос его стал более грубым. — Скажи этому чертову дураку, что если он и ступит на мои земли, то пусть сделает это как друг, иначе, хоть он и божий сын, я насажу его голову на свое копье. — Я скажу ему, — пообещала она. — Сделай одолжение.

Халенан переплел пальцы рук; она оперлась на них ногой и легко вскочила в седло. Не успела она подобрать поводья, как брат исчез, растворился во тьме туннеля.

Глава 3

Элиан уже не оглядывалась назад. Оставив Ясную Луну по правую руку, она повернула на север.

Она быстро скакала по дороге, доверившись темноте и своей кобылке. Одинокие всадники в мирном Хан-Гилене были довольно-таки обыденным явлением: путешественники, гонцы, посыльные князя. Насчет погони Элиан не беспокоилась: об этом позаботится Халенан.

Первые проблески зари застали Элиан на лесистом склоне холма в созерцании оставшегося далеко позади родного города. На самой высокой башне храма Солнца догорал огонь, зажигаемый на ночь. Элиан почудилось, будто она слышит перезвон проснувшихся колоколов и высокие голоса жриц, взывающих к богу.

Она с трудом проглотила вставший в горле комок. Мир внезапно стал очень широким, а дорога — очень узкой, и на другом ее конце беглянку ждал плен. Восток, запад, юг — всюду, кроме севера, она была бы свободна.