Пол Андерсон - Операция Хаос

— Поняла я, похоже, что тебе требуется. Хоть мои мысли частенько и заплетаются, как то бывает в старых головах, а Грималькин ужасно сообразительный, да говорить, бедняжка, не умеет, — есть все же способ и совет тебе подать, и раны твои залечить. Ты ведь не будешь против, светлый господин, если я чуточку магией воспользуюсь, белой магией, белой, пли уж серой в крайнем случае… будь я могучей чародейкой, как ты думаешь, ходила б я в этих лохмотьях, жила бы в этой развалюхе? О нет, золотой дворец был бы моим жилищем, и слуги бросались бы исполнять любое твое желание. Если б ты позволил, я призвала бы духа, маленького такого, слабенького такого… и уж он рассказал бы тебе то, что ты понял бы лучше меня…

— Гм… — поднял брови Хольгер. Ну вот, теперь все ясно — она чокнутая. Лучше ей не противоречить, если хочешь пробыть здесь до утра, — Как тебе виднее, мамаша, — добавил он.

— Теперь вижу — ты и в самом деле из предивных краев изволил прибыть, рыцарь мой. Даже не перекрестился, услышав про духа… Но ты явно не из тех рыцарей, что призывают то и дело Высочайшего, и часто столь могучими заклятьями, что обречены на адское пламя, а они и без того не славятся богобоязненной жизнью… Однако Империи приходится пользоваться и этими орудиями, ибо в нашем беспечном и убогом мире других сплошь и рядом не отыщешь… Ты не из тех, и не из этих, сэр Хольгер, а потому напрашивается вопрос — не из Фаэра ли ты, в самом-то деле? Ну ладно, попробуем что-нибудь сделать, хотя должна я тебя предупредить: духи — создания непредсказуемые, могут и вовсе не ответить, а могут и дать ответ, у которого найдется множество толкований…

Кот спрыгнул с сундука, и Герда подняла крышку. Держалась она словно бы с насмешкой, и Хольгер никак не мог сообразить, что же она задумала. По спине у него прошел холодок.

Старуха вынула из сундука котелок на треноге, поставила его на пол и наполнила какой-то жидкостью из бутылки. Достала короткую палочку из эбенового дерева, украшенную слоновой костью. Бормоча и жестикулируя, начертила вокруг котелка два концентрических круга и вместе с котом стала меж внешним и внутренним. Пояснила:

— Тот круг, что внутри, должен задержать самого демона, а тот что снаружи — все чары, какие демон мог бы на нас навести, ведь демоны частенько капризничают, когда призывают их столь поспешно. И умоляю тебя, господин мой — не вздумай молиться или творить крестное знамение, иначе демон тут же улетучится не в самом добром настроении, — ее голос попросту констатировал факт, но старуха покосилась в его сторону, и Хольгер жалел, что не видит ее глаз.

— Начинай уж, — сказал он чуточку хрипло.

Она принялась выплясывать вокруг внутреннего круга; Хольгеру показалось, что он разбирает слова ее песни. «Амен… Амен». Да, он знал, какие слова за этим последуют, хоть и не понимал, откуда у него это знание, «…мало а нос либера сед…». Латынь. Непонятно отчего кожа его пошла пупырышками. Теперь она говорила не на латыни — на каком-то пискливом наречии, которого Хольгер не мог распознать. Вот она прикоснулась своей палочкой к котелку. Из него повалил густой дым, почти скрывший старуху — что любопытно, дым не вышел за пределы внутреннего круга.

— О Велиал, Беел-Зебуб, Абаддон, Асмодей! — верещала старуха. — Самуэль, Самуэль, Самуэль!

Дым стал гуще? Хольгер вскочил. Он едва мог разглядеть Герду сквозь налившийся багровый туман. Казалось, что-то повисло над котелком, что-то серое, полупрозрачное, змееподобное… великий боже, уже видны красные глаза, и фигура приобретает человеческие очертания!

Чудище заговорило свистящим, нечеловеческим голосом, а старуха отвечала на языке, которого Хольгер не знал. Чревовещание, быстро напомнил он себе, чревовещание и видения, порожденные его собственным помрачившимся рассудком, и только, и не более того. В конюшне бился и ржал Папиллон. Хольгер опустил руку к кинжалу. Лезвие было горячим. Неужели магия вызывает вихревые токи, нагревающие металл?

Существо в дыму свистело и прищелкивало, резко выгибаясь. Показалось, что с Гердой оно разговаривало ужасно долго. Наконец старуха воздела палочку и затянула иной напев. Дым начал редеть, он словно бы втягивался внутрь котелка. Хольгер выругался дрожащим голосом и потянулся за пивом. Когда от дыма не осталось и следа, Герда вышла из круга. Ее лицо вновь стало безжизненным, пустым, глаза полузакрыты. Но Хольгер видел, как ее трясет. Кот выгнул спину, задрал хвост и плюнул в сторону Хольгера.

— Удивительный ответ, — сказала старуха бесцветным голосом. — Удивительные вещи рассказал мне демон.

— Что он сказал? — прошептал Хольгер.

— Сказал… Самуэль сказал, что ты пришел из далека, что человек мог бы шагать до Страшного суда, но так и не добрался бы до твоего дома. Это правда?

— Пожалуй, — медленно сказал Хольгер. — Думается, можно выразиться и так…

— И сказал еще: помочь твоей беде, вернуть тебя туда, откуда ты прибыл, могут только в Фаэре. Туда лежит твой путь, сэр… сэр Хольгер. Ты должен ехать в Фаэр.

Он понятия не имел, что ответить.

Ох, не так Фаэр страшен, как о нем болтают, — Герда немного опамятовалась. Даже захихикала, хоть звучало это, как кашель. — Если уж пришла пора говорить, ничего не скрывая, то признаюсь, я не в самых худших отношениях с герцогом Альфриком — это один из Господ Фаэра, что живет к нам ближе других. Он малость обидчив, как весь их род, но поможет тебе, если попросишь — так сказал демон. А чтобы ты попал туда быстрее, я тебе дам проводника.

— 3… зачем? — сказал Хольгер — То есть… вряд ли я смогу заплатить.

— Платить не нужно, — беззаботно махнула рукой Герда. — Может, мне еще и зачтется добрый поступок, когда придет пора уходить из нашего мира в другой, где будет, боюсь, пожарче. И вообще, старой бабке приятно оказать услугу такому благородному молодому человеку. Ах, были времена, давно тому назад… Но хватит об этом. Давай, я осмотрю твою рану, а потом ляжешь спать.

Она промыла ему рану и наложила, бормоча заклятья, повязку с зельями. Хольгер был слишком измучен, чтобы противиться чему бы то ни было. Однако у него хватило осторожности, чтобы отказаться от любезно предложенного старухой ее матраца и перебраться на ночлег к Папиллону. Не стоило чрезмерно испытывать судьбу. Эта хижина была странной — деликатно выражаясь.

3

Проснувшись, он какое-то время лежал в полусне, пока не вспомнил, где находится. Сон отлетел моментально. Хольгер сел и осмотрелся. Да, конюшня! Вернее, закуток. Примитивное темное помещеньице, наполненное запахом сена и навоза. Черный конь склонил к нему голову, осторожно тычется мордой. Хольгер встал, отряхнул с одежды соломинки.